Жорж Сименон - Мегрэ
— Благодарю, нет, — отказался Мегрэ, выбивая трубку.
— Надолго в Париж?.
— Пока убийца Пепито не сядет в тюрьму.
Они не повышали голоса. Рядом с ними люди в смокингах развлекались, перебрасываясь шариками и серпантином. Между столиками важно шествовал саксофонист со своим инструментом.
— Вас вызвали расследовать это дело?
У Жермена Кажо было длинное тусклое лицо, кустистые брови цвета серой плесени. Такого человека меньше всего ожидаешь встретить там, где развлекаются. Говорил он медленно и холодно, следя, какое впечатление производит каждое его слово.
— Я приехал без вызова.
— Работаете на себя?
— Вы сами это сказали.
Все это ровным счетом ничего не значило. Фернанда и та наверняка думает, что ее спутник знаком с Кажо лишь по какому-то невероятному стечению обстоятельств.
— Давно приобрели это заведение?
— «Флорию»? Ошибаетесь. Она принадлежит Альберу.
— Как до этого Пепито?
Кажо не стал спорить, ограничившись невеселой улыбкой, и жестом остановил официанта, собиравшегося разлить шампанское.
— И что дальше? — спросил он тоном человека, нащупывающего тему для разговора.
— Какое у вас алиби?
Ответом была новая, еще более равнодушная улыбка, и Кажо, не моргнув глазом, отчеканил:
— Я лег в девять вечера: слегка грипповал. Привратница, которая заодно ведет мое хозяйство, принесла мне грог и подала его в постель.
Ни тот, ни другой не замечали оглушительного шума, стеной отгораживавшего их от зала. Они привыкли к нему. Мегрэ курил трубку, Кажо — сигару.
— По-прежнему строго на Пугской воде? — полюбопытствовал бывший комиссар, когда собеседник налил ему шампанского.
— По-прежнему.
Они сидели лицом к лицу, серьезные, чуть нахмуренные, как авгуры, а какая-то женщина, сидевшая за соседним столиком и не знавшая, кто они, пыталась угодить кому-нибудь из них в нос ватным шариком.
— Быстро, однако, вы добились разрешения вновь открыть лавочку! — заметил Мегрэ между двумя затяжками.
— Я всегда был в хороших отношениях с «конторой».
— Вам известно, что один мальчишка по-дурацки скомпрометировал себя в этой истории?
— Я что-то читал на этот счет в газетах. Полицейский спрятался в туалете и с перепугу убил Пепито.
Джаз не смолкал. Какой-то англичанин, уже пьяный и державшийся поэтому особенно прямо, проходя задел Мегрэ и извинился:
— Простите.
— Пожалуйста.
Фернанда у стойки бара беспокойно поглядывала на Мегрэ. Он улыбнулся ей.
— Молодые полицейские так неосторожны, — вздохнул Кажо.
— Именно так я и сказал своему племяннику.
— Ваш племянник интересуется подобными вопросами?
— Он как раз и есть тот мальчишка, что прятался в туалете.
Побледнеть Кажо не мог — лицо у него и без того было землисто-серое. Зато он поспешил сделать большой глоток минеральной воды, после чего утер губы.
— Тем хуже, не правда ли?
— Именно это я ему и сказал.
Фернанда подбородком указала на стенные часы: было уже половина второго. Мегрэ знаком дал понять: «Сейчас иду».
— Ваше здоровье! — бросил Кажо.
— Ваше!
— Хорошо у вас там в деревне? Мне рассказывали, что вы перебрались за город.
— Да, хорошо.
— В Париже зимой нездоровый климат.
— Я так и подумал, узнав о смерти Пепито.
— Полно, полно! — запротестовал Кажо, видя, что собеседник достает бумажник.
Тем не менее Мегрэ бросил на столик пятьдесят франков, встал и попрощался:
— До скорого!
Он прошел мимо бара, на ходу шепнув Фернанде:
— Двинулись.
— Ты расплатился?
На улице она не решилась взять его под руку. Он, как обычно, засунул руки в карманы и шел медленным крупным шагом.
— Ты знаком с Кажо? — спросила она наконец, слегка запнувшись на местоимении «ты».
— Он мой земляк.
— Смотри, остерегайся его. Он скользкий тип. Говорю тебе это, потому что ты, по-моему, славный малый.
— Ты спала с ним?
И Фернанда, у которой на каждый шаг спутника приходилось два, ответила так же просто:
— Он ни с кем не спит.
В Мен-сюр-Луар, в доме, где пахло сгоревшими дровами и козьим молоком, г-жа Мегрэ досматривала первый сон. На улице Дам, в номере гостиницы, Филипп тоже в конце концов уснул, положив очки рядом, на ночной столик.
Глава 3
Мегрэ присел на край кровати, а Фернанда, скрестив ноги, со вздохом облегчения разулась. Столь же непринужденно приподняла зеленое шелковое платье и отстегнула подвязки.
— Ты не разденешься?
Мегрэ покачал головой, но женщина не заметила этого, потому что стаскивала платье через голову.
Фернанда занимала небольшую квартирку на улице Бланш. На лестнице, застланной красной дорожкой, пахло восковой мастикой. Взбираясь по ней, Мегрэ видел у каждой двери пустые молочные бутылки. Затем они прошли через заставленную безделушками гостиную, и теперь гость поглядывал из спальни на чистую кухоньку, где все предметы были педантично и тщательно расставлены по своим местам.
— О чем задумался? — спросила Фернанда, стянув чулки со своих длинных белых ног и с блаженством шевеля пальцами.
— Ни о чем. Курить можно?
— Сигареты на столе.
Расхаживая по комнате с трубкой в зубах, Мегрэ остановился перед фотопортретом женщины лет пятидесяти, затем перед медным горшком с каким-то зеленым растением. Пол был натерт, и у двери виднелись два куска войлока в форме подошв: Фернанда, видимо, пользовалась ими, чтобы не пачкать квартиру.
— Ты с Севера? — спросил он, не глядя на нее.
— Как ты догадался?
Теперь он стоял перед ней. Она была блондинка с волосами неопределенного, скорее рыжеватого оттенка, неправильным лицом, широким ртом, остреньким веснушчатым носом.
— Я из Рубе.
Это чувствовалось по ухоженности квартиры, натертым полам, в особенности по порядку на кухне. Мегрэ был уверен, что по утрам Фернанда устраивается там поближе к плите, наливает себе огромную чашку кофе и читает газету.
Сейчас она не без тревоги поглядывала на гостя.
— Ты не разденешься? — повторила она, вставая и подходя к зеркалу. И тут же подозрительно осведомилась: — Зачем ты тогда пришел?
Она почувствовала, что что-то не так, и голова у нее заработала.
— Ты права: я пришел не за этим, — с улыбкой признался Мегрэ.
И улыбнулся еще шире, увидев, как она, словно внезапно застыдившись, схватила халат.
— Что же тебе нужно?
Она все еще не догадывалась, хотя давно уже привыкла разбираться в мужчинах. Сейчас она присматривалась к ботинкам, галстуку, глазам посетителя.
— Ты, часом, не из полиции?
— Сядь и поговорим по-дружески. Ты не совсем ошиблась: я долго был комиссаром уголовной полиции.
Фернанда нахмурилась.
— Не бойся. Я больше не служу. Перебрался в деревню, а в Париж приехал сегодня потому, что Кажо учинил большую подлость.
— Вот оно что! — вырвалось у нее. Она, видимо, вспомнила, как странно выглядели оба мужчины за столом.
— Мне нужно это доказать, а я уже не вправе кое-кого допросить.
Она вновь перешла с ним на «вы».
— И вы хотите, чтобы я вам помогла? Так ведь?
— Угадала. Ты же не хуже меня знаешь, что «Флория» — змеиное гнездо.
Фернанда вздохнула в знак согласия.
— Всем заправляет Кажо, который владеет также «Пеликаном» и «Зеленым шаром».
— Похоже, он открыл какое-то заведение и в Ницце.
В конце концов оба уселись за стол, и женщина осведомилась:
— Выпьете чего-нибудь горяченького?
— Не сейчас. Ты, конечно, слышала об истории на площади Бланш две недели назад. Около трех утра по ней проехала машина, где сидело несколько человек.
Между площадями Бланш и Клиши дверца распахнулась, и один из пассажиров вылетел на мостовую. Перед этим его прикончили ударом ножа.
— Барнабе! — уточнила Фернанда.
— Знала его?
— Он захаживал во «Флорию».
— Так вот, это подстроил Кажо. Не знаю, был ли он сам в машине, но Пепито в ней сидел. А прошлой ночью настал его черед.
Женщина отмолчалась. Наморщив лоб, она соображала — ни дать ни взять озабоченная хозяйка.
— А вас-то это как касается? — полюбопытствовала она наконец.
— Если я не доберусь до Кажо, вместо него осудят моего племянника.
— Это такой высокий рыжий парень, смахивающий на налогового инспектора.
Теперь удивился Мегрэ:
— Ты-то откуда его знаешь?
— Он вот уже несколько дней торчит в баре «Флория». Я засекла его потому, что он не танцует и ни с кем не разговаривает. Вчера он поставил мне стаканчик. Я попробовала вытянуть из него что-нибудь, и он, хоть не раскололся до конца и, в основном, только мямлил, все же признался, что не может ничего сказать, потому как выполняет важное задание.
— Кретин!
Мегрэ встал и пошел напролом.
— Итак, договорились? Поможешь мне взять Кажо, получишь две тысячи франков.
Она невольно улыбнулась. Происходящее забавляло ее.
