Агата Кристи - Два романа об отравителях
Джордж Хардинг обернулся к девушке.
— Что за ерунда!
— Почему ерунда?
— Я о цвете. В конфетах я не разбираюсь и согласен, что коробка была двухфунтовая и разрисована цветами. Только цветы не были зелеными. Они были темно — синими. Определенно синими.
Выражение лица Марджори не изменилось, она лишь с вызывающей грацией повернула к Хардингу голову и негромко сказала:
— Дорогой мой, сегодняшняя ночь была достаточно кошмарной, чтобы нервы у меня и так уже были на пределе. Пожалуйста… Цветы были зелеными. Люди иногда путают зеленый и синий. Но нет, нет и нет… Пожалуйста, сегодня не надо.
— О, ну хорошо, раз ты так, говоришь, — сокрушенным и немного обиженным тоном ответил Хардинг. — Хотя, чтоб мне провалиться, если они не были синими! — добавил он внезапно. — Мы же решили, что будем говорить только правду; эти цветы были синими, темно — синими и…
— Дорогой…
— Минуточку, — быстро перебил Эллиот. — Профессор Инграм наверняка сможет помочь нам решить этот вопрос. Итак, сэр? Кто из них прав?
— Правы оба, — вежливо ответил Инграм, лениво закидывая одну толстенькую ногу на другую. — И, следовательно, оба в то же самое время ошибаются.
— Но ведь это невозможно! — протестующим тоном воскликнул Хардинг.
— Возможно, вполне возможно, — дружелюбно ответил профессор и обернулся к Эллиоту. — Инспектор, то, что я сейчас сказал, абсолютная правда. Я мог бы сразу же объяснить свои слова, но предпочитаю немного обождать. Один из следующих вопросов разъяснит, что я имел в виду.
Эллиот поднял голову.
— Откуда вы знаете, что будет сказано в следующих вопросах?
Наступило молчание, которое, казалось, нарастало, заполняя всю комнату до самых дальних уголков.
Чуть — чуть воображения и можно было услышать сквозь закрытую дверь тиканье часов на каминной полке.
— Я, разумеется, не знаю этого, — спокойно ответил профессор. — Я лишь предугадываю один из вопросов, который несомненно должен фигурировать в списке.
— Вы не видели этого списка заранее?
— Нет. Прошу вас, инспектор, не надо пробовать сбить меня с толку всякими пустяками. Я — старый ветеран, старый стреляный воробей. Все эти трюки хорошо известны, я сам тысячи раз демонстрировал их в аудиториях. Я отлично знаю, как они действуют. Однако именно потому, что они не обманывают меня, я не стану делать ошибку, воображая, будто они обманут вас. Продолжайте читать список и вы четко поймете, что я имею в виду.
— Она была зеленой, — с глазами, неподвижно устремленными в угол потолка, проговорила Марджори. — Зеленой, зеленой, зеленой. Продолжайте, пожалуйста.
Эллиот взял свой карандаш.
— Тогда следующий вопрос: «Какие предметы я брал со стола? В каком порядке?» Какие предметы, — повторил Эллиот, — брал мистер Чесни со стола и в каком порядке? Мисс Вилс?
Марджори ответила без тени колебания.
— Я ведь вам уже говорила. Сев, он взял карандаш и притворился, будто что — то пишет им на промокательной бумаге, потом положил его, взял ручку и притворился, что пишет ею. Ручку он положил на стол за секунду до того, как появилось то существо в цилиндре…
— А что скажете вы, мистер Хардинг?
— Верно, — кивнул Хардинг. — Во всяком случае, первая часть. Сначала он взял карандаш — темно — синий или черный — а потом положил его. Но вторым предметом не была ручка. Это был другой карандаш — примерно того же цвета, но покороче.
Марджори повернулась к нему.
— Джордж, — все тем же тоном сказала она, — ты это говоришь, чтобы помучить меня? Я хочу знать. Тебе доставляет удовольствие оспаривать все, что я говорю? — теперь она уже почти кричала. — Я знаю, что это была ручка. Я видела и ручку и перо: маленькая синяя или черная ручка. Прошу тебя — не веди себя так, будто я…
— Ну, если ты это так воспринимаешь! — обиженно воскликнул Хардинг. Он посмотрел на девушку своими выразительными черными глазами и, к крайнему раздражению Эллиота, выражение лица Марджори переменилось, стало беспокойным. Типичная пара влюбленных — мелькнуло в голове Эллиота. Ребяческое обаяние Хардинга, видимо, полностью взяло верх над умной, но любящей женщиной.
— Извини, — сказала Марджори. — Тем не менее, это все — таки была ручка.
— Карандаш.
— Что скажете вы, профессор? Карандаш или ручка?
— Правду говоря, — ответил профессор, — это не было ни то ни другое.
— Боже всемогущий! — пробормотал, на мгновенье ожив, майор Кроу.
Профессор Инграм поднял руку.
— Разве вы еще не видите? — спросил он. — Еще не начали понимать, что все это трюки и ловушки? Чего вы еще ожидали? — в его голосе послышалось легкое раздражение. — Марк просто — напросто сунул вам приманку, и вы проглотили ее. Сначала, как вы правильно заметили, он взял карандаш и притворился, что пишет. Это подготовило вас. Затем он взял то, что не было ни ручкой ни карандашом (хотя по размерам и форме напоминало карандаш) и снова притворился, что пишет. У вас немедленно возникла психологическая иллюзия того, что вы видите карандаш или ручку. Естественно, это не было ни тем ни другим.
— Тогда что же это было? — спросил Эллиот.
— Не знаю.
— Ну, однако!..
Глаза Инграма сверкнули.
— Успокойтесь, инспектор! — воскликнул он отнюдь не профессорским тоном, — Я обещал, что скажу, где была поставлена ловушка. Обещал, что объясню, в чем она состояла. Но я вовсе не обещал, что смогу сказать, какой предмет был взят со стола… и должен признаться, что не знаю этого.
— Но вы могли бы описать его?
— В определенной степени, да — На лице профессора появилось глубоко озабоченное выражение, он похож на ручку, но тоньше и намного меньше, темно — синего, по — моему, цвета. Я помню, что Марк с трудом ухватил его пальцами.
— Да, сэр, но к какому типу предметов это могло принадлежать?
— Не знаю. Это меня и выводит из себя. Он был… погодите! — руки Инграма сжались на ручках кресла, и он приподнялся, словно собираясь прыгнуть. Затем по его лицу пробежала волна облегчения, он с громким «уф — ф!» опустился и обвел присутствующих взглядом. — Я знаю, сказал он. — Теперь я знаю, что это было.
— И что же это было?
— Стрела от духового ружья.
— Что?
— Думаю, что именно так, — проговорил профессор с видом человека, преодолевшего огромную преграду. — У нас в университетском музее есть несколько штук таких. Немногим меньше трех дюймов в длину, тонкие деревянные палочки с заостренным концом, темного цвета. Привезены из Южной Америки или Малайи, а, может, с Борнео или еще откуда — нибудь — в географии я всегда был слабоват.
Эллиот взглянул на Марджори.
— Ваш дядя держал в доме стрелы для духового ружья, мисс Вилс?
— Нет, само собою, что нет. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно.
Заинтересованный майор вмешался в разговор.
— Вы хотите сказать, — спросил он у профессора, — что это была отравленная стрела?
— Нет, нет, нет! Совсем не обязательно. Подозреваю, что сейчас у нас великолепный пример того, как внушение может подействовать на воображение до такой степени, что никто уже не будет помнить, что же он в действительности видел. Еще немного и кто — нибудь способен будет вспомнить, что заметил на стреле даже капельку яда, и тогда уж мы наверняка не сможем сдвинуться с места. Нельзя терять контроля над собой! — сказал Инграм, переводя дыхание и сделав широкий жест. — Я сказал лишь, что видел нечто, похожее на стрелу от духового ружья. Это ясно? А теперь давайте перейдем к следующему вопросу.
Джордж Хардинг кивнул.
— Да, — сказал он одобрительным тоном… Эллиот заметил во взгляде, брошенном на профессора, какое — то странное выражение. Оно мгновенно исчезло, Так что Эллиот не смог бы сказать, правильно ли он его понял. — Не похоже, чтобы мы здорово продвинулись. Давайте продолжим вопросы.
Несколько мгновений Эллиот колебался. То новое, что он услышал, беспокоило его и он хотел бы обсудить этот вопрос подробнее. Однако, это можно будет сделать и позже.
— Следующий вопрос, — сказал он, бросив взгляд на список, — относится, скорее всего, к появлению в садовых дверях закутанной фигуры. Тем не менее, можете интерпретировать его, как пожелаете. «Который был тогда час?»
— Полночь, — поспешила ответить Марджори. — Около полуночи, — согласился Хардинг.
— Если говорить точно, — заявил профессор Инграм, сложив ладони вместе, — была без минуты полночь.
Он сделал паузу, словно дожидаясь того вопроса, который и задал ему Эллиот.
— Да, сэр. Но мне хотелось бы задать вам один вопрос уже от себя. Вы знаете о том, что было без минуты двенадцать, по своим часам или по тем часам, которые стоят на каминной полке? Я заметил, что сейчас они идут совершенно правильно, но так ли это было и тогда?
