Энтони Беркли - Тайна смерти мисс Вейн (= Роджер Шерингэм и тайна мисс Вейн)
И провинциальный в данный момент, хотя вообще-то лондонский, простофиля заморгал глазами, но ничего не смог возразить.
— Разумеется, я бы не стал об этом говорить, будь здесь мистер Уолтон, сказал инспектор уже серьезно. — Для него это открытие будет тяжелым ударом, очень тяжелым, а один он уже получил, и этого совершенно для него достаточно. Вы, разумеется, ни словом ему об этом не обмолвитесь! Не надо.
— Но кто же тогда убил Медоуза? — прерывающимся голосом спросил Роджер, вновь обретая дар речи.
— Да эта же самая девушка и убила! — сердито выпалил инспектор. — Она убила обоих, о чем я вам все время толкую. Медоуз видел, как она расправилась с миссис Вэйн, но на несколько дней затаился, а потом выскочил как черт из табакерки и, несомненно, стал ее шантажировать. Наверное, хотел заполучить львиную долю тех самых десяти тысяч, которые ей полагались по завещанию. И она прикончила его тоже.
— Чепуха какая! — воскликнул недоверчиво Роджер.
— Нет, сэр, это правда, — сказал печально инспектор. — И я все время об этом знал. Уже когда мы нашли его мертвым, я знал, что его убили. Это был тяжелый удар и для меня, должен признаться, потому что Медоуз был моим единственным свидетелем против мисс Кросс по делу об убийстве миссис Вэйн. Кстати, я хотел его арестовать еще и потому, что в тюрьме он был бы в безопасности и его можно было бы потом заставить говорить. Я никогда и не думал, в противоположность вам, что он покончил самоубийством. Я знал, что это не так. Но эта девушка разрушила всю мою систему обвинений против нее.
— Но… но послушайте, разве вы не можете подтвердить свои чудовищные выводы как-нибудь иначе, инспектор?
— У меня есть возможность их подтвердить в общепринятом смысле слова, но с точки зрения закона остались бы, хотя и в разумных пределах, основания для сомнений. Рассмотрим оба эти убийства. Какие улики мы имеем в первом? Пуговица от куртки и следы. Да, следы были от обуви тридцать седьмого размера, довольно новой обуви, во всяком случае, набойки были не сбиты на сторону. Мисс Кросс в тот день, как я узнал, была в башмаках, соответствующих этому описанию, однако данная улика не могла стать исчерпывающей. Всегда найдется с полдюжины людей, носящих именно этот размер. Но у нас была еще и пуговица. И эту улику по кривой объехать нельзя. Горничная абсолютно уверена, что пуговица — от куртки мисс Кросс и что она была на месте, когда мисс Кросс вышла прогуляться. И вдруг эта пуговица оказывается зажатой в руке погибшей женщины! Это потребовало бы от мисс Кросс очень серьезных объяснений.
— Но это все-таки можно было бы объяснить.
— О да, сэр, можно, — улыбаясь подтвердил инспектор. — Я сам продемонстрировал вам, как это делается.
— Ну а что вы скажете относительно башмака, который я нашел в море? Вы говорили, что эти башмаки принадлежат миссис Рассел?
— Это так и есть, сэр. Но что из этого следует? Вы же сами никогда всерьез не думали, что убийца их действительно напяливал на ноги?
Роджер хотел что-то сказать, но промолчал.
— А я просто не могу поверить, что вы так думали, — продолжал, наслаждаясь его смущением, инспектор, — тем более что это были старые башмаки, а следы были оставлены новыми. Даже ребенок смог бы это заметить. К тому же в воде они пробыли час или два, не больше.
— Что? — воскликнул Роджер.
— А вы не знали об этом, сэр? — с простодушным видом переспросил инспектор. — Да-да, они не успели промокнуть насквозь, как если бы находились в воде продолжительное время. И еще: неужели вы хотите сказать, что так-таки не узнали башмаки? Господи помилуй!
— Давайте, давайте, сыпьте мне соль и перец на раны, — простонал Роджер, — станцуйте танец на моем поверженном теле, я все это заслужил. Нет, я башмаки не узнал. Так что снизойдите к моему жалкому умишку и растолкуйте, что именно вы имеете в виду!
— А я-то думал, что вы могли бы и узнать их. Разве не вы их сами раздобыли в доме миссис Рассел и потом отдали мисс Кросс, чтобы она доставила башмаки обратно от вашего имени?
— Черт побери, так вы считаете, что найденные башмаки те же самые, что я взял у горничной?
— Ну разумеется, сэр, и если бы вы дали себе труд немного подумать, то через пять минут узнали бы их. В тот день девица немного растерялась, и довольно легко проследить, как все произошло. Вы предположили, что убийцей был мужчина, который, чтобы сбить нас с толку, надел женские башмаки. Девушка к этому времени, видя, как сильно я ее подозреваю (а я никогда не давал себе труда это скрывать), была близка к отчаянию. Поэтому, под каким-то предлогом, она оставляет вас с мистером Уолтоном на берегу, разрезает башмаки по бокам, чтобы создать впечатление, будто их надевали на ноги большого размера, и бросает башмаки в море. Затем под еще каким-то предлогом она спускается вместе с вами на дорожку, идущую вдоль скалы, туда, откуда их можно увидеть… Господи, сэр, ведь не вы заметили эти башмаки в море. Это она их увидела!
— Да, совершенно верно, — пробормотал Роджер, — это она. Я вспомнил.
— Но, увы, все эти факты убедительны для обывателя, однако, боюсь, недостаточны с точки зрения суда. Какой-нибудь ловкий адвокат камень на камне не оставит от этих улик. И со вторым убийством будет то же самое.
— Докажите, что это так!
— Хорошо, сэр. Надо сказать, в данном случае я сделал все, чтобы направить вас по верному пути. Я сказал вам, что Медоуза убил тот же самый человек, который убил миссис Вэйн, и убил потому, что Медоуз был свидетелем смерти миссис Вэйн. Я не только об этом вам сказал. Я сообщил вам также, что убийца имел доступ к аконитину. Вы решили, что я имею в виду доктора Вэйна, но вы, конечно, ошибались. Я думал о девушке. И самое смешное во всем этом то, что вы считали, будто я вас обманываю. А правда сама вам глядела в глаза. Я же собственными ушами слышал, как вы обсуждали с мистером Уолтоном странное поведение мисс Кросс: то она хочет немедленно лететь во Францию, то останется здесь и тому подобное. Но вы решили, что это просто нервы разыгрались. Да, конечно, разыгрались, но не по той причине, о которой вы думали.
А помните, как я еще прежде вам намекнул, сказав, что в жилах всего их семейства течет дурная кровь? Я же практически тогда дал вам понять, что все они — преступники. Но вы тем не менее думали, что она преступницей быть не может, только потому что у нее такое честное выражение лица. Я, разумеется, первым делом навел справки о ней в Скотленд-Ярде и нашел в тамошних архивах интересные сведения. Она никогда не была в тюрьме, как вы понимаете, но до своего приезда сюда была замечена в отношениях с очень подозрительными персонажами. Так, был ограблен дом, где она служила горничной, и еще один, где она подвизалась в качестве гувернантки. Нам не удалось поймать грабителей, но она, несомненно, была замешана в этих ограблениях, хотя доказать этого нельзя. Ну и другие провинности могут числиться за ней. Нет, она была преступницей уже до того, как прибыла сюда, но умной, достаточно умной преступницей.
— Переходите ко второму делу, — еле слышно попросил Роджер.
Помолчав, инспектор продолжил свое победоносное наступление.
— Ну а теперь, сэр, скажу о той действительно очень скверной ошибке, которую вы допустили, — строго упрекнул он Роджера. — Вы носились с идеей, что Медоуз был убит при помощи аконитина, смешанного с табаком из ящичка. Если бы вы дали себе труд почитать о свойствах аконитина, что вы обязаны были сделать, то узнали бы, что это растительный алкалоид и как таковой он теряет силу, когда сгорает. Можно выкурить аконитина вместе с табаком сколько влезет — и никакого вреда не будет.
— Но ведь именно аконитин из табачного ящичка убил Медоуза, запротестовал Роджер.
— О нет, сэр, это не так, извините. Его убил аконитин, помещенный в саму трубку, а не смешанный с табаком. Аконитин был не только в ящичке, его положили в чубук трубки, сэр, где его могла растворить слюна, которую Медоуз потом проглотил. Одно это говорит за то, что аконитин не мог быть положен в трубку за три недели до смерти Медоуза, как вы считали. Он должен был оказаться в трубке накануне вечером, и положил его человек, знавший о воздействии разных ядов, но знавший не слишком много, иначе ему незачем было бы оставлять аконитин еще и в табачном ящичке. Однако она хотела действовать наверняка, и такое количество яда могло убить сотню людей.
— Подождите-ка! — перебил инспектора Роджер. — Вот тут вы ошибаетесь. Яд могла положить и миссис Вэйн. Вы помните, я обнаружил, что Медоуз курил свои трубки по очереди, он их менял.
Лицо инспектора выражало скорее жалость, чем огорчение.
— Да, это так, но вы не выяснили, сэр, когда именно он их менял. А я, знаете ли, выяснил! Он менял трубки каждое воскресное утро. Так что это не могла быть миссис Вэйн, которая погибла в предыдущий вторник. Убийцей, следовательно, был некто, приходивший накануне поздним вечером, когда Медоуз уже спал. Это не мог быть доктор, он никогда бы не мог, зная свойства аконитина, смешать его с табаком. Нельзя найти каких-либо разумных оснований и для прихода мисс Уильямсон. Это должна была быть мисс Кросс. Но, опять же, у нас нет абсолютно неопровержимых доказательств и на этот счет.
