Артур Гриффитс - Пассажирка из Кале (сборник)
– Почему «сейчас»?
– А вы не слышали? Об этом было вчера в «Фигаро» и остальных газетах. Банк Куадлинга прогорел, а сам он дал деру, прихватив все, что смог унести.
– Недалеко он ушел! – воскликнул сэр Чарльз. – Вы удивлены, Джек? Разве вам не рассказали? Убитый в спальном вагоне – Куадлинг. Несомненно, это случилось из-за денег, которые он с собой вез.
– Это был Куадлинг? Боже мой, какая страшная смерть. Что ж, как говорится, nil nisi bonum[72], впрочем, мне он никогда особенно не нравился, да и вашу подругу графиню отпустили. Но мне пора. Мой прием начинается в двенадцать. Если я вам понадоблюсь, пошлите за мной на Рю Мироениль, 207 или в посольство. Но давайте договоримся встретиться сегодня вечером, а? Пообедаем в театре, что скажете?
После этого полковник Папиллон уехал, а генерала повезли на бульвар Капуцинок, и всю дорогу он напряженно размышлял.
Генералу не понравилась история отношений графини с Куадлингом, о чем сначала упомянули полицейские, а потом подтвердил Папиллон. Очевидно, она поддерживала это знакомство, эту связь до конца. Иначе почему она его приняла у себя дома перед самым отъездом? Одна. И они провели вместе больше часа. К тому же связь эта была тайной или казалась тайной, ибо сэр Чарльз, частый гость в доме графини, никогда не встречал там Куадлинга.
Что все это означает? И какие, в конце концов, последствия это будет иметь для него?
Гораздо большие, чем он был готов признать, даже сейчас, копаясь у себя в сердце. Все дело было в том, что графиня с первого взгляда произвела на него сильнейшее впечатление. Зимой, проведенной в Риме, он восхищался ею, но, как ему думалось, это было лишь мимолетное чувство, приятное платоническое увлечение мужчины средних лет, не рассчитывавшего вызвать у женщины настоящую любовь. Только сейчас, разделив с нею невзгоды, пройдя через общие трудности и опасности, он начал понимать, что может сделать случай; как, казалось бы, незначительное событие способно раздуть искру в настоящее пламя. Но все это, разумеется, вздор. Ему пятьдесят один, легкие романы для него дело не новое, но вдруг он осознал, что оказался пленен женщиной, хотя даже не знал, достоин ли ее внимания.
Что делать, как поступить?
Решение было принято сразу и без колебаний, и на его месте любой честный, воспитанный мужчина поступил бы так же.
– Видит бог, я останусь с ней до конца! Я буду верить ей, что бы ни случилось, и будь что будет. Такая женщина выше подозрений. Она наверняка невиновна. Нужно быть животным и негодяем чистейшей воды, чтобы считать иначе. Я уверен, она все объяснит, когда захочет. И я буду ждать этого.
Укрепившись в своем решении, сэр Чарльз примерно в полдень отправился в гостиницу «Мадагаскар». На стойке регистрации он поинтересовался, в каком номере остановилась графиня, и попросил передать ей свою карточку. Портье посмотрел на карточку, потом на посетителя, нетерпеливо дожидавшегося ответа, потом снова на карточку, после чего наконец вышел из-за стойки и перешел через внутренний двор гостиницы к кабинету управляющего. Через какое-то время к сэру Чарльзу подошел управляющий с карточкой в руке и с низким поклоном начал вежливый разговор.
– Да, да, – сердито воскликнул генерал, прерывая поток наблюдений о погоде и количестве английских гостей Парижа. – Будьте любезны, сообщите обо мне графине.
– Конечно! Я и пришел, чтобы сказать мсье генералу, что мадам вряд ли сможет с ним встретиться. Она нездорова. Во всяком случае она сегодня не принимает.
– Посмотрим. Я приму такой ответ только от нее самой. Отнесите или пошлите ей мою карточку немедленно. Я настаиваю. Вы слышите? – произнес генерал с таким напором, что управляющий тут же развернулся и бросился вверх по лестнице.
Возможно, управляющий сдал позиции так быстро еще и потому, что увидел за спиной генерала появившуюся в дверях фигуру Галипо. Заранее было решено, что, поскольку инспектору не стоит слоняться по внутреннему двору гостиницы, портье и управляющий должны присматривать за графиней и задерживать любых ее возможных посетителей. Галипо занял пост через дорогу у винного магазина с тем, чтобы при необходимости его можно было позвать.
Теперь он стоял за спиной генерала, который пока что не замечал его.
Но случилось так, что именно в эту минуту пришел посыльный из телеграфа. Подойдя к стойке с необычным голубым конвертом в руке, он назвал имя получателя.
– Кастаньето. Графиня Кастаньето.
На звук его голоса генерал резко повернулся и увидел Галипо, который подходил к посыльному, чтобы взять конверт.
– Прошу прощения, – воскликнул сэр Чарльз, оценив положение с одного взгляда, и вклинился между ними. – Я как раз собираюсь к ней подняться. Дайте мне телеграмму, я передам.
Галипо собрался было возразить, но генерал, уже узнавший его, спокойным, ровным голосом произнес:
– Нет-нет, инспектор, у вас нет на это права. Я догадываюсь, для чего вы здесь находитесь, но вы не уполномочены проверять чужую корреспонденцию. Отойдите. – Увидев, что сыщик заколебался, он прибавил уже другим, требовательным тоном: – Довольно. Я приказываю вам отойти. И поживее.
Тут вернулся управляющий с известием о том, что мадам контесса готова принять посетителя, и еще через несколько секунд генерал вошел в ее номер.
– Как хорошо, что вы пришли! – Она сразу направилась к нему с вытянутыми руками и искренней радостью в глазах.
Да, она была очень привлекательна в своем строгом черном дорожном платье, облекавшем высокую, грациозную фигуру. Темно-коричневые вьющиеся волосы оживляли ее прекрасное бледное лицо, а тонкая линия белоснежного муслина на запястьях и шее подчеркивала ослепительную чистоту кожи.
– Мог ли я не прийти? Я подумал, что могу понадобиться вам или что вы захотите узнать последние новости, – ответил он, беря ее за руки и удерживая их на несколько мгновений дольше, чем было необходимо.
– О, расскажите! Есть что-то свежее? – На щеках ее проступил алый румянец, но лишь на миг.
– Еще бы! Они выяснили, кем был убитый.
– В самом деле? Это точно? И кем они его теперь считают?
– Не знаю, стоит ли рассказывать. Возможно, вас это удивит или даже поразит. Я думаю, вы его знали…
– Меня уже ничто не может поразить. Кто это?
– Некий господин Куадлинг, банкир, который, как полагают, сбежал из Рима.
Известие это она восприняла настолько невозмутимо, с таким странным самообладанием, что на какое-то мгновение он даже почувствовал разочарование. Но объяснение нашлось быстро.
– Вы уже слышали?
– Да. Полицейские на вокзале говорили об этом.
– Но вы были с ним знакомы?
– Конечно. Они, к огромному сожалению, были моими банкирами. Из-за их неудач я потеряю большие деньги.
– Значит, вам и об этом известно? – торопливо и несколько нервно прервал ее генерал.
– Разумеется. Он сам мне об этом рассказал. Он пришел ко мне в тот день, когда я уезжала из Рима, с предложением… Весьма любезным предложением.
– Разделить с ним судьбу?
– Сэр Чарльз Коллингем! Как вы смеете? С этим существом! – Ее переполняло презрение.
– Я слышал… Кто-то говорил, что…
– Говорите правду, генерал, я не обижусь. Я знаю, что вы имеете в виду. Совершенно верно, этот человек когда-то докучал мне своим вниманием, но я скорее посмотрела бы на какого-нибудь курьера или повара. А теперь…
Она замолчала, не договорив. Генерал почувствовал, что вторгся в деликатную область. Больше вопросов он задавать не мог, и теперь все должно было исходить от самой графини.
– Но я расскажу вам, что он мне предлагал. Не знаю, почему я его выслушала. Нужно было сразу же сообщить в полицию, и теперь я жалею, что не сделала этого.
– Это могло спасти его от такой участи.
– Каждый злодей рано или поздно получает по заслугам, – уверенно, но с горечью в голосе произнесла она. – А этот господин Куадлинг… Но подождите, сейчас я все расскажу, и вы сами поймете, что это был за человек. Он явился ко мне с предложением… Вообразите!.. Он предложил, чтобы он, вернее, его банк, тайно вернул мне всю сумму моего вклада, все деньги, которые я держала там. За это он хотел, чтобы я присоединилась к его мошенничеству.
– Каков негодяй! Ей-богу, он получил по заслугам. И вы тогда видели его в последний раз?
– Я видела его во время поездки, в Турине, Модане, в… О сэр Чарльз, прошу вас, не спрашивайте больше о нем! – вдруг воскликнула она с отчаянием и страхом в голосе. – Я не могу говорить… Я связана обещанием… Я… я…
– В таком случае больше ни слова, – твердо заявил он.
– Есть и другие вещи, но мои уста запечатаны… Во всяком случае пока. Вы не думаете… не станете думать обо мне плохо?
Она нежно прикоснулась к его руке, и он накрыл ее пальцы своей ладонью с такой очевидной расположенностью, что ее щеки снова окрасил румянец. Лицо ее загорелось еще ярче, когда он тепло произнес:
