Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс против графа Дракулы (сборник)

– Я вам, сэр, не позволю выпроводить меня подобным образом, – с некоторой запальчивостью в голосе произнес Холмс.

– Боюсь, у вас нет другого выбора, кроме как уйти. По всей вероятности, вы еще не слышали последних печальных известий, – небрежно произнес молодой человек, стряхивая с рукава несуществующую пылинку. – С прискорбием вынужден сообщить вам, что мистер Себастьян Мельмот мертв.

Глава пятая

Новые загадки

За все годы знакомства я еще ни разу не видел Шерлока Холмса таким озадаченным. Известие о смерти Себастьяна Мельмота ошеломило его. На несколько мгновений мой друг застыл будто громом пораженный: неожиданная новость разрушила версию Холмса как карточный домик.

– Когда это случилось? – спросил я молодого человека, отчасти из любопытства, отчасти из желания скрыть замешательство моего друга.

– Позавчера, – вяло ответил юноша. – Несчастный случай на охоте, в норфолкском имении моего отца.

– А ваш отец, позвольте узнать…

– Лорд Фелшо.

– Значит, вы говорите, несчастный случай, – пошел в атаку Холмс, сумев взять себя в руки.

– Да, – кивнул юноша и добавил бесстрастным голосом: – Ужасная трагедия. Мы отправились на охоту с егерем по фамилии Бриггс, а Себастьян в какой-то момент отстал от нас – замешкался в подлеске. Мы услышали выстрел и поспешили назад. Когда мы его нашли, он был уже мертв.

– И что же случилось?

– Ружье случайно выстрелило, – едва заметно пожал плечами молодой человек. – Кровищи было…

– Незаметно, чтобы вы были сильно опечалены произошедшим, – ядовито произнес я. Высокомерие юнца выводило меня из себя.

– Рано или поздно мы все умрем. Себастьян, думаю, был рад. Он ведь так хотел узнать, чт́о ждет нас дальше, за порогом смерти. Так сказать, последний эксперимент. – Тень гадкой ухмылки скользнула по лицу молодого человека. Он помолчал и глубоко вздохнул. – А теперь, джентльмены, позвольте откланяться. Сегодняшнее утро слишком прохладно, чтобы стоять на пороге и впустую молоть языком. Завтра похороны, а к ним еще надо готовиться. – Прежде чем захлопнуть перед нами дверь, он уронил: – Кстати, вход туда только по приглашениям.

Всю дорогу до дома Холмс хранил молчание. Судя по мрачному выражению лица, он очень переживал из-за своей ошибки. Когда мы свернули на Бейкер-стрит, я попытался обратиться к нему со словами ободрения.

– Не утешайте меня, Уотсон, – оборвал меня Холмс, сделав резкий вдох. – Смерть Мельмота ничего не меняет. Все равно это он украл свиток Сетафа и убил Дейвентри.

– И как вы теперь собираетесь это доказать?

– Обязательно что-нибудь придумаю, – постучал Холмс себе по лбу. Едва заметно улыбнувшись, он взял меня под руку и повел к нашей двери. – Кое-что в этом деле по-прежнему остается неясным, но я нисколько не сомневаюсь, что мы на правильном пути. События, что ждут нас в будущем, прольют на загадки больше света.

В гостиной нас ожидал еще один сюрприз. Как оказалось, во время нашего отсутствия к нам заглянул клиент. Когда мы вошли, навстречу нам из кресла, стоявшего у камина, поднялась молодая, дышащая свежестью женщина, одетая в модное платье из зеленого бархата. Она была высокой и хрупкой, с короткими пепельными волосами и дерзким взглядом больших карих глаз.

– Мистер Холмс? – произнесла она, неуверенно переводя взгляд с меня на моего друга.

– Это я, – отозвался Холмс. Сняв пальто, он перекинул его через спинку стула, стоявшего возле рабочего стола. – А это мой друг и помощник доктор Уотсон. А вы, мисс…

– Эндрюс. Катриона Эндрюс. – Несмотря на то что говорила она четким уверенным голосом, в ее поведении прослеживалась некая нервозность, которая, как мне показалась, была обусловлена не складом характера, но неким внешним обстоятельством.

– Прошу, мисс Эндрюс, садитесь. Не желаете ли чего-нибудь? Может, чаю?

– Нет-нет, спасибо, – девушка решительно покачала головой, – мне бы хотелось поскорее объяснить, зачем я к вам пришла.

Холмс опустился в кресло и широким жестом предложил мне последовать его примеру.

– Мы с моим другом Уотсоном – само внимание. Прошу вас, не торопитесь и расскажите как можно более подробно, с чем вы к нам пожаловали. – С этими словами он откинулся на спинку кресла и смежил веки.

Наша гостья подалась вперед и начала свой рассказ. Ее голос был ясен и чист, а в выговоре слышался едва заметный шотландский акцент.

– Как я вам уже сказала, меня зовут Катриона Эндрюс. Я дочь сэра Алистера Эндрюса.

– Археолога? – воскликнул я.

– Да, – запнувшись, наша гостья поникла головой. Вытащив из сумочки платок, она отерла навернувшуюся слезу. – Мой отец… Мой отец пропал.

Это неожиданное известие не произвело на Холмса никакого видимого впечатления. Он лишь, не открывая глаз, понимающе кивнул.

– Прошу вас, мисс Эндрюс, начните все с самого начала, – тихо промолвил он.

Мужественная молодая женщина дернула плечами, убрала платок обратно в сумочку и вновь вернулась к своему рассказу:

– Моя мать умерла вскоре после того, как родила меня, поэтому вся тяжесть ответственности за мое воспитание пала на плечи моего отца. Пожалуй, именно поэтому я была к нему так привязана – куда сильнее, чем это бывает у других дочерей. Мы живем на уютной вилле в Сент-Джонс-Вуд. Мне отведена роль помощницы-секретарши. Я помогаю отцу по работе, печатаю на машинке его статьи, занимаюсь составлением каталога обширной коллекции разных древностей, которую он собрал в ходе своих многочисленных экспедиций.

Все было прекрасно, и вдруг, совсем недавно, отец стал вести себя очень странно. Он практически прекратил принимать посетителей и б́ольшую часть времени проводил в одиночестве, затворившись у себя в кабинете. А около двух недель назад он даже распорядился накрывать ему там стол – ел он тоже один. Кроме того, он взял за привычку уходить из дома поздно вечером, а возвращаться только под утро. Когда я попыталась расспросить, что именно он делает ночью, отец резко ответил, что это его личное дело. – Девушка печально покачала головой. – Он сильно изменился, стал сам на себя не похож. Он всегда рассказывал мне о своих делах, а тут вдруг сделался замкнутым и скрытным. Можете себе представить, как сильно я переживала и как меня задевало такое поведение. Отца как будто подменили.

А вчера он вообще не пришел домой. Кровать была нетронута, никакой записки отец мне не оставил. Я места себе не находила и уже собиралась обращаться в полицию, когда в четыре часа почтальон доставил мне это письмо. – Она протянула мне измятый листок бумаги, на котором было написано следующее.

Милая К.,

на некоторое время мне придется уехать. Прости, что не предупредил тебя заранее. Поверь, на то имелись серьезные причины.

Обо мне не беспокойся, со мной все хорошо. Ни при каких обстоятельствах не обращайся в полицию с просьбой отыскать меня. Я все объясню, когда вернусь.

– Что это за знак? – спросил я, ткнув пальцем в рисунок, накарябанный там, где, по идее, должна была находиться подпись.

– Не знаю, насколько вы сведущи в египтологии, доктор Уотсон. Вообще-то это бог Тот, писец верховного бога Ра. Его изображали в виде человека с головой ибиса. Это особая подпись отца. В детстве, когда мы играли, он писал мне записки, а внизу всегда рисовал Тота. Об этом больше никто знать не может, и потому я уверена, что записка написана им.

– Тайное, пусть и тщательно сокрытое, всегда может стать явным, – заметил Холмс. – А что вы скажете о почерке? Вы уверены, что это рука вашего отца?

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Записку написал отец.

– Мисс Эндрюс, вы упомянули, что отец практически перестал принимать посетителей.

Девушка кивнула.

– То есть кого-то он все же принимал?

– Да, это так. Два раза приходил один человек, и оба раза отец приказывал незамедлительно отвести его к нему в кабинет.

– Будьте любезны, опишите, как выглядел гость.

– Молодой. Я бы сказала, около тридцати. Очень хорошо, броско одет. На редкость бледен. Длинные светлые волосы.

– Да это же… – воскликнул я, поняв, что речь идет о Себастьяне Мельмоте.

Холмс, сложив ладони, поднес их к губам.

– Удивительно… Вы не находите, Уотсон? А теперь, мисс Эндрюс, не позволите ли вы мне осмотреть письмо?

Холмс осторожно взял листок кремового цвета и принялся его изучать через увеличительное стекло.

– Та-а-к… Почерк неровный, буквы разного размера. Совершенно очевидно, что писали письмо под принуждением. Видите, здесь и здесь чернильные пятна? Их около пяти. В этих местах перо останавливалось. Когда человек пишет по собственной воле, такого обычно не происходит. Значит, письмо вашему отцу диктовали. – Холмс поднес листок к окну и принялся рассматривать его на свету. – Почтовая бумага из вашего дома, мисс Эндрюс?