Агата Кристи - Таинственный противник
Кабинет министров знал, как близка была катастрофа. А в памяти мистера Картера навсегда запечатлелось то, что произошло накануне поздним вечером в некоем доме в Сохо.
Когда он вошел в грязную комнатушку, великий адвокат, его старинный друг, обличенный собственными признаниями, лежал мертвый. Из бумажника мертвеца он извлек договор и тут же в присутствии четырех свидетелей сжег его… Англия была спасена!
И вот теперь, вечером тридцатого, Джулиус Херсхейммер принимал гостей в отдельном кабинете «Савоя».
Первым после Томми и Таппенс с Джейн приехал мистер Картер. С ним был холерического вида старец, при виде которого Томми покраснел до корней волос. Он сделал шаг вперед.
– Ха! – сказал старец, уставившись на него слегка выпученными глазами. – Ты ведь мой племянник, а? Выправки никакой, но, кажется, в деле ты себя показал недурно. Так что мать тебя все-таки воспитала не так уж скверно. Ну, да кто старое помянет… Согласен? Как-никак ты мой наследник, и теперь я назначу тебе содержание… и можешь считать Челмерс-парк своим домом.
– Благодарю вас, сэр. Вы очень добры.
– А где барышня, про которую мне все уши прожужжали?
Томми подвел к нему Таппенс.
– Ха! – сказал сэр Уильям, меряя ее взглядом. – Девушки нынче совсем не те, что в дни моей молодости!
– Вовсе нет! – возразила Таппенс. – Одеваются они по-другому, не спорю, а в остальном такие же!
– Ну, может, и так. Были кокетками, кокетками и остались.
– Вот-вот, – согласилась Таппенс, – я и сама жуткая кокетка.
– Охотно верю, – посмеиваясь, сказал старец и одобрительно ущипнул ее за ухо. Обычно молодые женщины отчаянно боялись «старого медведя», как они его называли, и находчивость Таппенс понравилась этому закоренелому женоненавистнику.
Затем вошел робкий архидьякон, несколько стесняясь общества, в котором вдруг оказался. Он был рад, что его дочка, по-видимому, отличилась, но поглядывал на нее с явным беспокойством. Однако Таппенс вела себя безупречно: ни разу не закинула ногу на ногу, следила за своей речью и стойко отказывалась закурить, когда ей предлагали.
Следующим появился доктор Холл, а за ним американский посол.
– А не приступить ли, нам? – сказал Джулиус, когда все гости были друг другу представлены. – Таппенс, прошу… – И он указал на почетное место.
Но она покачала головой.
– Нет. Это место Джейн. Она так замечательно держалась все эти годы, что заслуживает быть сегодня царицей праздника!
Джулиус ответил ей благодарным взглядом, и Джейн смущенно направилась к предложенному ей месту. Джейн всегда была очень хороша собой, но сейчас она была просто обворожительна. Таппенс отлично справилась с данным ей поручением. Вечерний туалет, творение знаменитого модельера, назывался «тигровая лилия»: переливы золотистых, алых и коричневых тонов оттеняли белую шейку Джейн и сверкающую бронзу пышных волос, увенчивавших ее головку. Все собравшиеся восхищенным взглядом следили за тем, как она шествует к почетному месту.
Вскоре застучали ножи и вилки, зазвенели бокалы, и от Томми потребовали подробных объяснений.
– Ну и мастер ты наводить тень на плетень! – упрекнул его Джулиус. – Наговорил мне, что собираешься в Аргентину, я понимаю, у тебя, конечно, были на то причины. Но меня смех разбирает всякий раз, как вспомню, что ты и Таппенс, не сговариваясь, записали меня в мистеры Брауны!
– Эта мысль не сама пришла им в голову, – очень серьезно сказал мистер Картер. – Ее им внушил, точно отмерив дозу яда, несравненный мастер. План этот ему подсказала заметка в нью-йоркской газете, и с ее помощью он сплел паутину, в которой чуть не запутал вас.
– Мне он никогда не нравился, – объявил Джулиус. – Я с самого начала чувствовал, что тут что-то не так. И всегда подозревал, что именно он заставил миссис Вандемейер замолчать в решающую минуту. Но что он у них главный заправила, я понял только, когда выяснилось, что приказ убить Томми был получен почти сразу после нашего с ним разговора в то воскресенье.
– А у меня вообще никаких подозрений не было, – скорбно призналась Таппенс. – Я всегда считала себя умнее Томми, но он обошел меня по всем статьям.
Джулиус согласился.
– Конечно, если бы не Томми, у нас ничего бы не вышло! Так что нечего краснеть и молчать как рыба. Пусть все нам рассказывает.
– Просим! Просим!
– Да ведь и рассказывать-то нечего, – отозвался Томми, чувствуя страшную неловкость. – Я был круглым идиотом до той минуты, пока не нашел фотографию Аннет и не сообразил, что она и есть Джейн Финн. Тут я вспомнил, как настойчиво она повторяла имя «Маргарита», подумал про гравюры и… Ну, и вот… Конечно, я сразу начал вспоминать, как все было, чтобы разобраться, в какой момент я свалял дурака.
– Продолжайте! – настойчиво попросил мистер Картер, заметив, что Томми снова собирается умолкнуть.
– Когда Джулиус рассказал мне о том, что произошло с миссис Вандемейер, я встревожился. Вывод ведь напрашивался один: подлить ей снотворное мог только он сам или сэр Джеймс. Но вот кто именно? Когда я нашел в ящике фотографию, которую, по словам Джулиуса, у него забрал инспектор Браун, я подумал на него. Но тут же вспомнил, что подставную Джейн Финн нашел сэр Джеймс. К окончательному выводу я так и не пришел, а потому решил быть начеку и с тем, и с другим. На случай, если мистер Браун все-таки Джулиус, я оставил ему прощальную записку, сделав вид, что уезжаю в Аргентину, а письмо сэра Джеймса уронил под стол – чтобы он убедился, что я ничего не сочинил. Потом я написал мистеру Картеру и позвонил сэру Джеймсу. Сообщить ему мои соображения было наиболее правильным при любом варианте, и я рассказал ему все – утаил только, где спрятан договор. Он сразу помог мне напасть на след Таппенс и Аннет, и это почти рассеяло мои подозрения. Однако не до конца. Я по-прежнему колебался. И тут я получил поддельное письмо – якобы от Таппенс, и понял наконец, кто из них двоих мистер Браун.
– Но каким образом?
Томми извлек письмо из кармана, и оно стало переходить из рук в руки.
– Почерк ее, не отличишь. Но я понял, что она тут ни при чем. Она никогда не писала свое имя через одно «п» – Тапенс – так мог написать только человек, не видевший никогда ее подписи. Но Джулиус-то видел ее подпись: он показывал мне записку от нее, а вот сэр Джеймс – нет! Дальше все было просто. Я велел Альберту мчаться к мистеру Картеру, притворился, будто уехал, а сам занялся слежкой. Когда Джулиус примчался на своем «ройсе», я понял, что в план мистера Брауна это не входит, и чревато непредвиденными неприятностями. Ведь если сэра Джеймса не поймать, так сказать, на месте преступления, мистер Картер не поверит моему голословному обвинению…
– Я и не поверил, – виновато вставил мистер Картер.
– Вот почему я отправил Таппенс и Джейн к сэру Джеймсу. Я не сомневался, что рано или поздно все они появятся в доме в Сохо. А Джулиусу я пригрозил пистолетом, потому что хотел, чтобы Таппенс рассказала об этом сэру Джеймсу, и он сбросил бы нас со счетов. Как только Таппенс и Джейн добежали до платформы, я сказал шоферу, чтобы он гнал в Лондон как сумасшедший и по дороге все изложил Джулиусу. Мы приехали в Сохо загодя и, подойдя к дому, увидели мистера Картера. Договорившись с ним, поднялись на второй этаж и спрятались в нише за занавеской. Полицейские получили указание всем отвечать, что в дом никто не входил. Вот и все.
Томми крепко сжал губы. Некоторое время царила полная тишина.
– Да, кстати! – вдруг сказал Джулиус. – Насчет фотографии Джейн вы все ошибаетесь. Ее у меня забрали. Только потом я ее нашел.
– Где? – вскрикнула Таппенс.
– В маленьком сейфе миссис Вандемейер, у нее в спальне.
– Я догадалась, что ты что-то скрыл! – обиженно сказала Таппенс. – По правде говоря, из-за этого я и начала тебя подозревать. Но почему ты ничего не сказал?
– Я ведь тоже ни в чем не был уверен. Фотографию у меня один раз украли, и я решил не выпускать ее из рук, пока не сделаю десятка копий!
– Мы все что-то скрывали, – задумчиво произнесла Таппенс. – Наверное, занимаясь секретной работой, иначе нельзя.
Наступила пауза, и мистер Картер достал из кармана потрепанную коричневую книжечку.
– Бересфорд сказал сейчас, что я поверил бы в виновность сэра Джеймса Пиля Эджертона, только если бы его поймали с поличным. Это так. Но лишь прочитав эти записи, я поверил безоговорочно. Дневник будет передан в Скотленд-Ярд, но строго конфиденциально. Длительная юридическая деятельность сэра Джеймса делает огласку нежелательной. Однако вы знаете, кем он был, и я прочту несколько отрывков, которые прольют некоторый свет на особенности мышления необыкновенного человека.
Он открыл книжечку и начал перелистывать тонкие страницы.
«…Вести дневник – безумие, я знаю. Это слишком весомая улика против меня. Но я никогда не чурался риска. И испытываю непреодолимую потребность в самовыражении… Дневник заберут, только когда я буду трупом…
