Энн Грэнджер - Смерть на заброшенной ферме
Да, Картер ошибается. Многие считают, что никаких родных у них нет, но исследование родословного древа может вскрыть целый выводок ничего не подозревающих родственников. Возможно, именно этого боится Фоскотт.
Адвокат как будто снова надел привычную маску — на его лице появилось унылое выражение. Джесс подумала: «Ох, Реджи, веселье тебе не к лицу!»
— Мистер Бертон объяснил, что его брак был ошибкой молодости, к тому же его семейная жизнь продолжалась всего полтора года. Он и его молодая жена расстались друзьями, а после время от времени встречались. С тех пор она успела еще раз выйти замуж и развестись. Ее звали Дженис Грей. Грей — фамилия ее второго мужа, она ее сохранила. По-моему, иногда, приезжая в Лондон, он приглашал ее поужинать. Любопытно, но трогательно: кажется, он считал, что в какой-то степени в ответе за нее. Поэтому он назначил ее своей единственной наследницей, так сказать, выгодоприобритательницей, бенефициарием. Насколько я помню, он выразился так: «Почему бы и не Дженис?» — Фоскотт, видимо, не одобрял рыцарского порыва своего состоятельного клиента. — Я предложил ему назначить еще одного наследника — на всякий случай. То есть, например, распорядиться на тот случай, если миссис Грей вдруг скончается первой. Например, передать имущество какому-нибудь благотворительному фонду или учреждению. Мистер Бертон выразился по поводу благотворительных учреждений весьма… нелестно! Короче говоря, он не пожелал делать такую оговорку. Он заявил, что миссис Грей на три года моложе его. Насколько я понял, в то время, когда они поженились, ей было всего шестнадцать, а ему, следовательно, девятнадцать лет. Не приходится удивляться, что их брак оказался столь недолог! Мой клиент выразился так: «Дженис здоровая и сильная. Она еще сто лет проскрипит!» Может быть, он выразился не очень галантно, но вполне определенно, раз уж назначил ее выгодоприобритательницей… К сожалению, какого бы она ни была крепкого здоровья, полгода назад миссис Грей погибла в автокатастрофе на трассе М-25. Тогда мистер Бертон снова пришел ко мне. Гибель бывшей супруги очень расстроила его… То был, позвольте заметить, единственный раз, когда я видел его расстроенным. Он распорядился, чтобы я уничтожил завещание, и передал мне свою копию, чтобы я уничтожил и ее.
— Значит, в конце концов ему пришлось подумать о новом бенефициарии, — задумчиво сказала Джесс.
— Вот именно. Я напомнил ему, что не следует мешкать с составлением нового завещания. В то же время мне не хотелось, чтобы у моего клиента создалось впечатление, будто я ему докучаю. Но, насколько я понял, мистер Бертон, уничтожив одно завещание, действительно собирался составить другое, о чем он и намеревался в надлежащий срок известить меня. Как можно деликатнее я привлек его внимание к… хм… изменчивому характеру судьбы. Во время нашей последней встречи мистеру Бертону было сорок шесть лет. В качестве примера я привел гибель миссис Грей в автокатастрофе. Он ответил: «Фоскотт, не торопите меня! Дайте хорошенько подумать. Я еще к вам вернусь». Но он не вернулся.
Фоскотт прервал рассказ и откинулся на спинку кресла, выжидательно глядя на Джесс.
— Вы пытались связаться с ним, но тут домработница сообщила о том, что он умер, — сказала Джесс. — Кажется, именно так вы говорили суперинтенденту Картеру.
Фоскотт грациозно склонил голову:
— Да. Я забеспокоился. Когда клиенты начинают откладывать дела в долгий ящик, они напрасно тратят время. В данном случае полгода уже прошло. Где полгода, там и год, а потом два. Клиент, скончавшийся без завещания, — кошмар любого адвоката! К сожалению, именно так и произошло. Мы консультировали мистера Бертона и по другим делам. Один из отделов нашей юридической конторы занимается вопросами передачи собственности от одного лица другому. Там зарегистрирована покупка челтнемского дома — все бумаги, связанные с той сделкой, а также некоторые другие документы частного характера мы храним здесь из соображений безопасности. Бертон не хотел держать дома бумаги щекотливого свойства. Нам придется распутывать сложившуюся непростую ситуацию.
Некоторое время оба сидели молча. Джесс думала: так вот почему они не нашли в доме Бертона стенного сейфа! Бертон просто запечатал все самые важные документы в конверт и оставил у своего поверенного. Возможно, на конверте имеется надпись: «Вскрыть после моей смерти».
Фоскотт с непроницаемым выражением барабанил пальцами по столешнице. Наконец к Джесс вернулся дар речи.
— Лукасу Бертону, — сказала она, — было сорок шесть лет. Он сколотил состояние не за одну ночь. Может статься, раньше он написал другое завещание, заверенное не вами… Возможно, другое завещание хранится в Лондоне и написано двадцать, а то и больше, лет назад. Возможно, он даже сам заполнил его на готовой форме вроде тех, что присылают из банка…
— Мы подобных вещей не одобряем, — заявил Фоскотт, видимо выражаясь от лица всех представителей своей профессии.
— И все же такое завещание, возможно, существует, где-то тихо лежит, — не сдавалась Джесс. — Поскольку более позднее завещание вы уничтожили по распоряжению клиента, означает ли это, что в силу вступает более раннее завещание?
Фоскотт пожал плечами:
— Вполне возможно — если оно выплывет на поверхность. Заметьте, инспектор, я не отрицаю такую возможность. Я даже спросил мистера Бертона, когда составлял завещание в пользу миссис Грей, нет ли другого, более раннего завещания, о котором мне следует знать. Я подчеркнул, что, если такое завещание существует, его необходимо изъять и уничтожить. Известны случаи, когда прежние бенефициарии, основываясь на составленном ранее завещании, требуют свою долю имущества. Как правило, такие выгодоприобретатели совсем не радуются, узнав, что наследодатель составил еще одно, более позднее завещание, по которому им не достается ничего. Помню, тогда я еще пошутил, напомнив мистеру Бертону, что путаница с завещаниями составляет сюжет для многочисленных детективных историй в духе Агаты Кристи. Он заверил меня, что никакого более раннего завещания нет.
«Ах, Реджи, твои шуточки! — подумала Джесс. — Сколько раз, интересно, ты упоминал при клиентах Агату Кристи?»
— Кто был назначен душеприказчиком по завещанию, которое вы уничтожили? — спросила она.
— Его банк.
— Что ж, мы ничем не можем вам помочь, — сказала Джесс. — Во всяком случае, в данном отношении. И все же мы надеемся, что вам удастся раздобыть некоторые интересующие нас сведения. Мистер Бертон умер неестественной смертью. Мы возбудили дело об убийстве.
— О нем пишут утренние газеты, — неодобрительно заметил Фоскотт. — Подтвердилось то, о чем ранее мне сообщила уборщица. Насколько я понимаю, имя покойного не сразу стало известно прессе, а сейчас вы разыскиваете его родственников. Здесь, инспектор, мы с вами союзники. Я сразу же связался с суперинтендентом Картером.
— Мы очень надеемся на то, что какой-то его родич прочтет газету и заявит о себе.
— Не удивлюсь, — сурово возразил Фоскотт, — если скоро у него объявится с полдюжины родственников, и все фальшивые. Богатый человек умирает при таинственных обстоятельствах… Журналисты всегда стараются отыскать безутешную вдову или подружку — желательно фотогеничную. Если же окажется — а они вскоре это выяснят, — что покойный жил один и родных у него нет, они попробуют вытащить на свет Божий каких-нибудь корыстолюбцев. Во всяком случае, придется разместить в прессе объявления о розыске наследников. Если родственники найдутся, нам придется убедиться в том, что они настоящие. Уж в этом можете на меня положиться. — Фоскотт прикрыл рот рукой и деликатно откашлялся. — Есть и еще одна проблема.
— Да? Какая же? — Сердце у Джесс ушло в пятки.
— Моего клиента не всегда звали Лукас Бертон.
— Что-о?!
У Фоскотта сверкнули глаза. Джесс была уверена, что сейчас он наслаждается, несмотря на то что клиент доставил и еще доставит ему массу хлопот.
— Да, в самом деле. При рождении его звали Марвин Креппер. Он официально сменил имя несколько лет назад, еще до переезда в Челтнем. К тому времени он начал хорошо зарабатывать и поднялся по общественной лестнице. Покупка дома стала для него неким символом. Он решил, что дом упрочит его положение. Возможно, ему казалось, что прежнее имя создает неверный образ — в новых-то обстоятельствах. И он стал Лукасом Бертоном.
Джесс задумалась. Реджи наблюдал за ней, добродушно улыбаясь.
Значит, теперь нужно изучать прошлое не только Лукаса Бертона, но и Марвина Креппера. В голову ей пришла и другая мысль.
— Он был человеком состоятельным, — заметила Джесс. — И его имущество, наверное, не сразу удастся описать. Я побывала в его доме в Челтнеме и в лондонской квартире. Дом в Челтнеме набит антиквариатом, как вы уже упомянули. Квартира в Лондоне обставлена на современный манер, но, похоже, тоже обошлась в целое состояние. Там есть картины. В современном искусстве — да и в живописи вообще — я не разбираюсь, но уверена, что это оригиналы. Надеюсь, картины отдадут на экспертизу, обследуют на предмет подлинности. То же самое относится ко всему его имуществу, включая машину. Ведь у него, кажется, была дорогая машина?
