Неожиданное наследство инспектора Чопры - Вазим Хан
– Подойди сюда, – позвал он. Чопра встал и присоединился к товарищу.
– Посмотри вниз. Скажи мне, что ты там видишь.
Чопра глянул вниз на дорогу и снующий взад-вперед транспорт. Они находились в бедном районе: дорогие автомобили сюда заезжали редко. «Тойоты» и «шкоды», давно ставшие привычной деталью городского ландшафта во внутренних пригородах, на окраине не показывались. На этой дороге царили моторикши: с ними за место под солнцем сражались побитые «марути», неуравновешенные мотоциклисты и упрямые владельцы ручных тележек. Вдоль дороги шествовали женщины с огромными корзинами фруктов и сушеной рыбы, а за ними хвостом следовали уличные беспризорники, выпрашивая подачку.
На участке по другую сторону дороги велось строительство. Надпись на белом щите возвещала о том, что здесь разместится «Многопрофильная больница доктора Амбедекара». Вокруг недостроенного здания, возведенного до уровня третьего этажа, высились бамбуковые леса. Сбоку постройку огибал узенький проулок. Чопра разглядел там группу мужчин, присевших справить нужду над сточной канавой, что тянулась вдоль больничной стены. Они о чем-то переговаривались между собой – их спущенные штаны болтались в районе щиколоток, во рту у каждого была зажата сигарета.
– Я изо дня в день подхожу к этому окну и смотрю на улицу, – произнес Ашок. – За четыре года здание больницы поднялось самое большее на пару этажей. И вовсе не из-за лени рабочих. Просто с той же ясностью, с какой я осознаю, что завершение этой стройки значительно укрепит мою личную репутацию и репутацию партии, другие понимают: любое промедление, какого только можно добиться, нанесет мне вред. А потом я перевожу взгляд на этот тесный переулок и вижу взрослых людей, которые гадят посреди белого дня прямо под стеной больницы, словно в этом нет ничего предосудительного, и мне становится смешно. Иногда разбирает такой смех, что на глазах выступают слезы. Скажи мне, дорогой друг, где еще во всем мире можно наблюдать подобное?
Ашок развернулся к Чопре.
– Такие люди, как Наяк, – это проявление безобразной сущности нашего общества, которую мы предпочитаем не замечать. Точно так же, как стараемся не обращать внимания на этих дурней, гадящих под стеной той самой больницы, в которой когда-нибудь, возможно, спасут их жизнь. Раз ты говоришь, что Наяк жив и здравствует, значит, так и есть. Если ты считаешь, что мы обязаны с этим разобраться, значит, нужно что-то предпринять. Я помогу тебе всем, чем смогу. Но скажу честно: убедить комиссара начать расследование по этому делу вряд ли будет легко. Все силы, которыми он располагает, как и все его помыслы, направлены сейчас на проведение выборов. Митинги и массовые беспорядки, мой друг, – вот что нынче беспокоит глав городской полиции. Для них Наяк – история уже давняя, он уничтожен и предан забвению, как и большая часть криминальных авторитетов Мумбаи. Эти же вымирающий вид, они разбегаются, как крысы, от наших доблестных защитников в хаки.
Ашок положил руку на плечо Чопры.
– Надеюсь, ты не ошибаешься, иначе нам обоим несдобровать. Чтобы инициировать расследование, я задействую важные обходные пути, а в нашем деле обходные пути – это всё. Сам знаешь, как частенько говорят в таких случаях: поселился в навозной куче – не надейся, что пропахнешь розами.
Вернулся секретарь. Он с величайшими церемониями преподнес Чопре бутылку «Лимки». А Ашоку вручил миниатюрный благоухающий сверток, упакованный в газетную бумагу.
– Это для вас, сэр, – сказал секретарь.
Чопра обратил внимание, что помощник Ашока даже моложе, чем ему показалось вначале. Стройный симпатичный мальчик с тщательно зачесанными назад черными волосами и едва пробивающимися усиками.
Ашок расплылся в улыбке:
– Нет, ты это видел, Ашвин? Вот в чем сила Индии! Молодежь! В стране сейчас проживает миллиард человек, и большинство молоды, амбициозны, образованны и рвутся в бой, прямо как мой Раджу. Каждый день в это самое время он достает мои любимые пирожки самосы, и неважно, прошу я его об этом или нет. Он знает, что тем самым заставит меня улыбнуться. А когда на лице моем улыбка, я, как известно моему секретарю, подписываю все бумаги и послушно перехожу от одного дела к другому. Верно, Раджу?
Молодой человек что-то пробормотал, но Чопра не расслышал его слов: озаряемый ласковой улыбкой Ашока, юноша явно чувствовал себя неловко.
– Ну же, не тушуйся! Скажи инспектору, какой результат ты показал на выпускном экзамене.
– Я был первым в штате, – промямлил юноша извиняющимся тоном.
– Первым в штате! Ты это слышал, друг мой? Первым в штате! А где ты вырос, Раджу?
Лицо юноши залила краска стыда.
– Итак?
– В сиротском приюте, сэр.
– В сиротском приюте! – эхом повторил Ашок. – Ты представляешь, что нужно человеку, чтобы выбраться из такого места? Нужна целеустремленность. И еще кое-что. Нужна рука помощи. Такова печальная реальность нашей страны: здесь множество молодых людей, похожих на Раджу. У них прекрасные задатки, но нет связей, позволяющих выбраться наверх. Даже в крупнейших международных компаниях до сих пор процветает непотизм. И от таких людей, как я, зависит, получат ли все эти Раджу возможность проявить себя. Вот почему я взял за правило не приближать к себе льстивых прихлебателей и смазливых девчонок с короткими юбочками и бессмысленными улыбками. Вместо этого я подыскиваю таких ребят, как мой Раджу. Они сокрушенно закатывают глаза, когда думают, что я на них не смотрю, и чуть слышно цокают от недовольства языком, если я проявляю небрежение в работе.
– Сэр!..
– О, не надо, не отрицай этого, – добродушно произнес Ашок.
Он раскрыл сверток, и комнату заполнил запах свежеиспеченной самосы.
– Ах-х-х, – Ашок театрально втянул воздух. – Навевает воспоминания о пирожках старого дядюшки Хари из нашей деревеньки, не находишь?
Раздался громкий стук в дверь, и в кабинет вбежал охранник.
– Сэр! – выпалил он. – В вестибюле проситель из Сакинаки! Угрожает поджечь себя!
Ашок закатил глаза:
– Опять?
Он саркастически улыбнулся Чопре:
– Не волнуйся. Такие представления здесь разыгрываются чуть ли не каждую неделю. Бедняге просто хочется немного внимания. По правде говоря, его следовало бы отправить за решетку, но мне такое не по душе. Подожди здесь, дорогой друг. Я скоро вернусь.
– Но, сэр, а как же митинг на стадионе «Шиваджи Граунд»? – запротестовал Раджу.
– А митинг подождет! – повелительно изрек Ашок, подплывая к дверям кабинета с самосой в руке. – В конце концов, я ведь главная звезда программы, не так ли?
Раджу бросил напоследок отчаянный взгляд в сторону Чопры, словно жалуясь – вот, посмотрите, с чем приходится иметь дело, – и последовал за Ашоком.
Чопра вернулся в кресло и приготовился ждать. Слова Ашока напомнили ему о том, почему он взялся за это дело, и придали решимости довести начатое до конца. Он заставит убийц Сантоша Ачрекара предстать перед судом, чего бы ему это ни стоило.
Чопра взглянул на часы, висевшие над рабочим столом Ашока. Время приближалось к полудню. Если Ашоку удастся
