Загадка Меривезера - Стрэхен Кэй Клевер

– Вы уверены, что если будет произведен арест, то письмо не поможет оправданию или смягчению приговора?

– Нет-нет, – снова вздрогнула она. – Наоборот… Если произойдет арест, обсудим это снова. Но я думаю, что в этом случае, несмотря на обещания, нам лучше уничтожить его. Только… Ох, как бы я хотела все объяснить. Но я не могу. Это из-за обещания. Я не смею.

– Мисс Парнхэм, вы добрая и удивительно здравомыслящая женщина. Вы должны понимать, что сейчас не время для запечатанных писем, секретных обещаний и прочих тайн.

– Я понимаю, – ответила она. – Я на самом деле понимаю, мистер Ван Гартер. Но эти бумаги важны, и если нет ареста, если не произойдет то, чего мы боимся… Я пообещала не уничтожать их. Но я боюсь хранить их у себя. Вы – мужчина, богатый и влиятельный мужчина. Я – деревенская школьная учительница. Я не имею права возлагать на вас эту ответственность; но в каком-то смысле эта ответственность настолько же ваша, как и моя. Я не прошу вас хранить их всю жизнь. Только несколько месяцев – и, если ничего не случится, я заберу их у вас, действуя в согласии со своим обещанием. Ваша племянница любила Хелен – как и все мы. Поможете ли вы мне ради Хелен? Прежде я никогда в жизни не просила помощи у мужчины. Как, впрочем, и у женщины. Но сейчас я дрожу от страха. Думаю, что любовь к Эвадне превратила меня в трусиху. Она так нуждается во мне. Мистер Ван Гартер, рискуя предать Хелен, признаюсь вам: она искала в комнате Тони Шарвана именно этот конверт, и она нашла его. Он мертв. Хелен мертва.

– И вы думаете, что из-за этого стоит рисковать еще одной жизнью? Ради того, чтобы спасти убийцу, кем бы он ни был?

– Нет, – ответила она. – Я сохраню конверт. Но в случае моей смерти я хочу, чтобы вы прочли его содержимое. Тогда вы поймете и увидите, что я не дура и не преступница.

– Один момент, – сказал я. – Знает ли мисс Бейли о существовании этих бумаг?

– Нет. Честное слово, она не знает.

– Как вы думаете, содержимое этого конверта может поставить под угрозу чью-либо жизнь?

– Мистер Ван Гартер, клянусь, что нет. Клянусь собственной жизнью. Я не читала эти бумаги; но я знаю, что Хелен сказала мне правду о них. Я знаю это, ведь правда была так необходима. И она запретила мне. Хотя я знаю причину. Я… Ох, думаю, я схожу с ума. Я держала их сколько могла. Теперь… я надеюсь, что вы поможете мне. Для вас это намного проще, ведь вы не знаете.

«Леди говорит правду», – подумал я. Она действительно сходит с ума. И, несомненно, она делает из мухи слона, стреляя из пушки по воробьям. Но она искренна, честна и напугана. Это все из-за женской истеричности, и, как мужчина, я должен помочь ей.

Поэтому я попросил у нее конверт и заверил ее, что исполню условия. Почувствовав мелодраматизм ситуации, я попытался разрядить ее, но смог лишь банально заметить, что завтра арендую ячейку в Сэтори-банк и положу туда конверт для пущей безопасности.

– Нет, нет! – возразила она. – Я бы я сама сделала это, если бы осмелилась. Но полицейские следят за всеми нашими передвижениями. Если кто-то из нас арендует ячейку в банковском хранилище, полиция в течении какого-то часа вскроет и обыщет ее. Если ничего не произойдет, и расследование прекратится (я об этом молюсь, правильно ли это, или нет), то я снова заберу конверт и избавлю вас от этой ноши. Мне самой этого захочется. Хелен была моей лучшей подругой.

Кадуолладер спустился на пару ступенек из уважения к леди, стоявшей в тумане, застилавшем обзор, и тут дверь распахнулась, и на крыльцо вышли Вики и Дот.

– Почему вы стоите здесь, в этом холодном тумане? – спросила Вики.

– Ненавижу туман, и мне страшно, – добавила Дот. – Я боюсь, – упиралась она в ответ на успокоительные увещания Вики. – Есть, чего бояться. Я боюсь отца. Я думаю, он здесь – в городе, и он вернется в дом. Возможно, мама рассказала мне не обо всем. Может, есть что-то еще. То, что он искал в комнате Тони той ночью. Мне будет страшно, пока его не найдут. Они ведь найдут его, мистер Ван Гартер? Но я не хочу отмщения. Не знаю почему, но не хочу. Я бы предпочла знать наверняка, что он сбежал – в Китай или куда угодно, и больше никогда не вернется. Я хочу быть в безопасности – вот и все. Я хочу передохнуть, чтобы в моей голове рассеялось, и я смогла подумать о маме.

– Дорогая, ты в безопасности, – заверила ее Вики. – Давай зайдем в дом, – добавила она, обхватив Дот за талию и подтолкнув ее к двери.

Сара Парнхэм прошла за ними. Я остался один, мои мысли крутились в свистопляске, сквозь которую пробивался один вывод. Это было как струя воды на раскаленную массу: я жестоко и позорно заблуждался насчет вины Дот Бейли.

Я слышал шум – вверх по холму ехали машины. Наконец, свет их фар пробился сквозь туман, скользнул по дороге, рассеял тени, а затем погас.

Хлопнула дверь машины. До меня донеслись грубые мужские голоса, мягкие интонации Меркеля и односложный ответ Линн Макдональд.

На полпути вниз я встретил ее.

– Извините, – сказала она. – Я этого не хотела. Ненавижу это, но ничего не могу поделать. Они не дали мне времени. У меня нет выбора. Извините.

Глава XXXIX

В камине гостиной тлел огонь, и вокруг него собрались все домашние, за исключением Пола Кизи, который ушел на радио.

Дот лежала на диванчике; к счастью, она не знала, что именно там нашли тело Хелен. Сара Парнхэм была возле Дот. Эвадна Парнхэм села на подушечку у ног Сары; когда мы вошли в комнату, Освальд встал – теперь он стоял над Эвадной, держа в руках астрологическую карточку, которая развевалась, словно на ветру. Вики в одиночестве сидела на втором диванчике. Я встал рядом с ней и положил руки ей на плечи. Я чувствовал, как она дрожит, а увидев, что Линн Макдональд кивает в ответ на тихий вопрос полицейского, я поднял холодную ладонь к вспотевшему лбу.

Я пытался проследить за ее взглядом. На кого же она смотрела, когда кивнула? На Дот Бейли, Сару Парнхэм, Эвадну Парнхэм или Освальда Флипа? И на кого она смотрела, пока по комнате шел крупный мужчина в синей униформе и с звенящими и лязгающими наручниками в руках? Можно было обойти вокруг земного шара, пока этот парень медленно шел[72] до Освальда Флипа, остановился, нагнулся и быстрым жестом защелкнул браслеты на запястьях Эвадны Парнхэм.

Полицейский что-то пробормотал. Я расслышал только смутное: «…убийстве Энтони Шарвана и Хелен Бейли», – и то, как Освальд шепнул мне на ухо: «То, о чем я думал и чего боялся». Затем Вики выкрикнула: «Немедленно остановитесь! Оставьте ее одну! Хоть на минуту! Она ведь может попрощаться со своей мамой».

Я открыл глаза. Эвадна отчаянно ухватилась за Сару Парнхэм, издавая звуки, которые я надеюсь когда-нибудь забыть – я могу описать их только как жуткую смесь трусости и ярости. Полицейский решительно, но не грубо, пытался оттащить обезумевшую женщину от цепких рук Сары.

– Возьмите ее с собой, – предложила Линн Макдональд. – Да, заберите ее с собой. Мисс Парнхэм, если вы можете повлиять на нее, то я советую вам: попросите миссис Парнхэм сразу же признаться, сразу же, как только она окажется в тюрьме. Так будет намного проще.

– Она не может признаться. Она не виновна, – заявила Сара Парнхэм.

– В невиновности нет сомнений, – ответила Линн Макдональд. – У нас есть все свидетельства. Но признание может спасти ее. Вы не знакомы с методами полиции? Она должна признаться. Любезный, возьмите ее с собой. Нет смысла тянуть. Если вам нужно, то возьмите и ее. Не причиняйте ей боль, если сможете.

– Я убила Тони Шарвана и Хелен Бейли, – заявила Сара Парнхэм, подходя к полицейскому и отворачивая свои аккуратные манжеты. – Я убила их. Снимите с нее наручники и наденьте их на меня. – Она протянула руки. На запястье одной из ее рук был пурпурный синяк.

Я поспешил к ней. Мне хотелось как можно быстрее дать ей понять безнадежность ее самопожертвования и бесполезность ее слов.