Дональд Томас - Казнь Шерлока Холмса

— Чтобы выполнить такой маневр изнутри, нужно ударить прямо в стекло, предпочтительно на уровне подоконника. Под ним есть сиденье. Вставая с него, случайно задеть окно практически невозможно. Зато, садясь, вы почти наверняка ударитесь затылком. Но скажите мне, что еще произведет подобный эффект? — Заметив мою растерянность, Холмс рассмеялся. — Ну же, Ватсон, это так просто! Очевидно, девушка делала свою работу: самым добросовестным образом начищала молельный зал, протирала окна. Если рама дрожала, то причиной тому была тряпка, которую Роуз Харсент сжимала в руке. А Скиннер и Райт могли услышать дребезжание стекол и на этой основе сочинить свою небылицу. — Холмс еще раз окинул окна внимательным взглядом и добавил: — Посмотрите, какие частые переплетения! Семь рядов по вертикали и пять по горизонтали. Тридцать пять маленьких стекол для проема, в четыре раза меньшего, чем окно нашей гостиной на Бейкер-стрит! Очень неподходящий вариант для часовни, в которой все должно быть светлым, легким и воздушным. Где еще можно такое увидеть? Я скажу вам, мой дорогой друг. В тюрьме или приюте для умалишенных. Оттуда, по всеобщему мнению, не доносятся стоны и крики тех, кто томится взаперти. Так неужели сквозь подобные окна кто-то услышит приглушенные голоса мужчины и женщины, занятых интимной беседой?

Отвернувшись от окна, Холмс посмотрел на приоткрытую металлическую заслонку в стене, врезанную на уровне середины рамы в нескольких футах от нее. Впервые с момента нашего прибытия на место происшествия мой друг усмехнулся, и я понял, что мы на пути к успеху.

— Взгляните-ка, Ватсон. Это наша старая знакомая — вентиляция. Если помните, нам пришлось уделить ей внимание несколько месяцев назад, во Франции, куда мы прибыли в связи со смертью Эмиля Золя. Великий романист отравился угарным газом по причине неисправности подобного устройства. Поскольку окна часовни не обеспечивают поступления достаточного количества воздуха, члены конгрегационалистской общины Пизенхолла решили установить здесь вентиляционную трубу. Конструкция хорошо мне известна: ее разработал мистер Тобин из Лидса, однако эта модель изготовлена его конкурентом по фамилии Хоппер. — Холмс надавил на заслонку, свешивающуюся сверху вниз, и она со щелчком захлопнулась. Он снова ее открыл, взявшись за отогнутую кромку. — Все довольно просто. За заслонкой расположен бессквозняковый воздуховод, напоминающий увеличенную в размере квадратную водосточную трубу. Он выполнен из перфорированного цинка, облицованного деревом. Воздушный поток поступает снаружи через отверстие и проходит внутрь, спускаясь под углом. Его втягивают теплые воздушные массы в нижней части помещения. Соответственно, свежий воздух поднимается и распространяется по комнате, иногда при помощи вентилятора, но, полагаю, не в нашем случае. — Холмс опять защелкнул наружную заслонку. — Теперь, мой дорогой друг, когда и дверь, и воздуховод, и окна надежно закрыты, разговор на спокойных тонах из часовни будет доноситься неотчетливо — если он вообще может быть услышан, даже там, где стоим мы. Ну а те два дрянных юнца сидели на корточках за забором, до которого отсюда девять футов в сторону и шесть вверх. Если бы до них и долетело какое-нибудь неосторожное восклицание, они не сообразили бы, откуда оно раздалось. При открытом вентиляционном отверстии с трудом уловишь голоса, да слов не разберешь. И то вряд ли, поскольку звук пойдет наружу с пола, против встречного воздуха, преодолевая изолирующее действие деревянных поверхностей, по траектории с двумя углами, и в конце концов полуопущенная заслонка направит его вниз, а не наверх, к гребню насыпи и ограде.

— Они у нас в руках! — ликующе проговорил я.

Холмс покачал головой:

— Пока мы держим их не так крепко, как необходимо. Но впереди допрос, на который я очень рассчитываю.

За столом собралась прежняя компания — Холмс, Лестрейд, мистер Уайлд и я. Но на сей раз мы сидели не в тюремной камере, а в часовне. Ее убранство свидетельствовало о простоте и скромности проводимых здесь обрядов. Голые стены, покрытые побелкой, были построены, очевидно, из смеси глины, гравия и соломы. Место «главного инквизитора» занимал Холмс. Если на допросе в Ипсвиче мой друг исполнял роль терпеливого искателя истины, то здесь он превратился в мстителя, добивающегося справедливости для Уильяма Гардинера. Теперь великий детектив знал правду и был полон решимости ее доказать.

Первыми вошли мистер и миссис Крисп. Разговаривать с пожилым джентльменом через слуховой рожок оказалось крайне сложно, поэтому на учтивые, но прямые вопросы Холмса за двоих отвечала леди.

— Миссис Крисп, полагаю, часовня не всегда открыта?

— Нет, сэр. Мы ее закрываем, когда заканчивается служба.

— Стало быть, у вас и вашего мужа есть ключи?

— Да, сэр.

— Сколько экземпляров ключа существует?

— Два, и оба у нас. Один хранится в выдвижном ящике стола, который мы запираем, а другой в сейфе, на тот случай, если первый потеряется.

— По вторникам, когда Роуз Харсент прибирала в часовне, ей давали ключ из ящика, а потом она возвращала его вам?

— Именно так, сэр.

— Вы всегда получали ключ в одно и то же время?

— Примерно, сэр. Как только девушка приходила домой или чуть позже.

— Почему вы выбрали для уборки вторник, миссис Крисп? Я предполагал, что порядок в храмах наводят в субботу, накануне воскресной службы?

— В субботу у всех очень много хлопот, сэр, поэтому старосты собираются по средам. Я люблю, чтобы к их приходу здесь все было вычищено, хотя не всегда это делается во вторник вечером. Иногда днем. А в среду, около половины девятого, мы с мистером Криспом спускаемся сюда по Черч-стрит, проверяем, все ли готово для молитвы и для собрания. Если есть огрехи, то у меня остается предостаточно времени, чтобы их исправить.

— А после того, как Роуз Харсент якобы видели с мистером Гардинером, зал был хорошо убран?

— Да, сэр. Я пришла сюда утром и обнаружила, что все в порядке. Даже молитвенники разложены аккуратно, как надо, и номера гимнов выставлены на доске.

— И вы уверены, что отперли дверь именно тем ключом, который хранится в ящике стола?

— Другой всегда лежит в сейфе, а пользуемся мы только одним, сэр. Утром он был там, куда я положила его вечером, когда Роуз его вернула. Не могу сказать, в котором часу это произошло, — я ведь не ждала беды и ничего специально не запоминала. Иногда после уборки она принималась хлопотать на кухне, прежде чем я к ней заходила. Вероятно, она отдала мне ключ в девять, но точно не позднее. Если бы Роуз задержалась, я бы спросила у нее, где она пропадала. Я доверяла ей: она была хорошей девушкой, хотя и оказалась в положении.

— Прекрасно, — сказал Холмс. — Время ее возвращения чрезвычайно важно, миссис Крисп. Но говорите только то, что помните наверняка. У меня еще один вопрос. Когда вы зашли к Роуз Харсент за ключом, одежда на ней была в порядке?

— Да, сэр. Когда я ее увидела, шаль она уже сняла, а шляпку и не надевала, ведь от дома до часовни совсем близко.

За мистером и миссис Крисп закрылась дверь, и сразу после этого явились Райт и Скиннер. Не знаю, вызвал Эли Нанн обоих сразу или они сами настояли на том, чтобы идти вместе, во избежание противоречий в показаниях. В жизни своей я не видал более гнусной парочки: если они и не имели обыкновения лежать в засаде у дороги и душить путников за кошелек, то растоптать доброе имя мужчины или женщины им ничего не стоило. Причем Скиннер казался мне еще более отъявленным негодяем, чем его приятель. Они поочередно повторили свою историю. В тот вечер, в половине восьмого, Райт бродил по Черч-стрит, и на глаза ему попалась Роуз Харсент, которая спешила по тропинке к часовне. Через четверть часа за ней последовал Уильям Гардинер. Райт направился домой к Скиннеру и уговорил его пойти с ним, чтобы понаблюдать забавную сцену. В восемь пятнадцать, а может, пятью минутами позже они оба взобрались на насыпь и уселись под церковным забором. Скиннер просидел там с час, Райт минут на десять отлучался, но тот и другой были на месте, когда Роуз и Гардинер порознь вышли из часовни.

Скиннер сыпал подробностями, хотя, как и его приятель, признавал, что в сгущавшихся сумерках было бессмысленно заглядывать в окна. Он услышал, как женщина (по голосу он ее не узнал) воскликнула: «О! О!» Вскоре, когда Райт ненадолго покинул дружка, она сказала: «Ничего, никто не заметит. А помнишь, в воскресенье я читала Библию?» Мужской голос, якобы принадлежавший Гардинеру, спросил: «Ну и о чем ты там прочла?» — «О том, чем мы только что занимались», — ответила женщина и процитировала несколько стихов из тридцать восьмой главы Книги Бытия, которые Скиннеру совестно произнести вслух.

— Ваша скромность сейчас совершенно неуместна, Скиннер, — отрезал Лестрейд. — Вы имеете в виду историю о том, как Онан изливал семя на землю?