Александр Бородыня - Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером
— Бедняжка!.. — сказала она. — Как тебя зовут? Тебя зовут Наташа! Наташенька, не бойся, я возьму тебя. Я не оставлю тебя здесь!
Среди бело-розового покачивающегося в пене месива Ник заметил несколько ярких золотых и черных прямоугольных пятен. Не сразу он понял, что это запечатанные пачки с сигаретами.
— Не нужно, ма, — попросил он. — Брось ее…
Послушно Ли отшвырнула розовое тельце. Качнулась на месте и вдруг со всего размаху ударила себя кулаком в лицо, так сильно, что на скуле расплылся кровоподтек.
— Извини, — тихо, без интонации сказала она. — Нам нужно идти! — она зачем-то показала рукой вперед, вдоль линии пляжа. — Уже немного осталось… Там должна быть военная часть!
Они опять шли по берегу. Ник устал, он с трудом передвигал ноги. Ли шла с неестественно запрокинутой головой. Руки матери безвольно подпрыгивали вдоль тела.
— Наверное, во время шторма перевернулся какой-то сухогруз, — говорил Ник.
Ли пошла быстрее, теперь она почти бежала с рюкзаком на спине. Не угнаться, как быстро бежала.
— Или просто с палубы смыло два ящика, никто не погиб, — он продолжал говорить на бегу, никак не мог остановиться. — Просто лопнула крепежка, ящики раскололись, в одном были куклы… В другом, наверное, сигареты!
Ли остановилась. Метрах в тридцати от линии прибоя стоял большой фанерный щит. Ножки, на которых щит был укреплен, глубоко врыты в почву.
— Вот, я помню это место! Эта штука здесь стояла двадцать лет назад, — у Ли был бодрый голос. — Эта или такая же, как эта!
Щит был ярко-зеленый, и на нем было черными квадратными буквами написано: «линия обстрела».
— Пошли! — она схватила его за руку. — Пошли, теперь уже близко…
— Погоди, ма… Погоди. Давай немножко посидим.
— Ты устал? — начальственно дернув шеей, спросила Ли.
— Немножко устал.
— Мы должны идти! — сказала она. — Как ты не понимаешь, нам нужно идти! — Она повернулась и приложила ладонь к глазам, она всматривалась в небо. — Что это там? — спросила она. — Гроза?
Отпуская лямки рюкзака, Ник задрал голову и посмотрел вверх. Небо над головой было безупречно синим. Он прислушался. Затаил дыхание и уловил будто далекий гром… Еще и еще раз звук повторился.
— Что это? — шепотом спросила Ли.
— Не знаю… — также шепотом отозвался Ник.
Теперь он смотрел прямо перед собой и не мог поверить собственным глазам. Медленно-медленно прожглась в зеленом щите круглая дырка. Опять далекий шорох, свист. Ник повернулся. Из моря поднялись сверкающие фонтаны.
— Ложись, ма! — крикнул он и в свистящей тишине не услышал своего голоса.
Дымясь, щит падал в одну сторону, а Ник падал в другую. Лицо обдало горячим ветром. Ветер был полон сухой соли. Сухая, мелкая соль засыпала глаза. Он оглох, он зажимал уши ладонями, и когда отпустил ладони, не услышал ничего, он только увидел ненормально расширенный, кричащий от боли рот матери.
«Не хочу… — подумал Ник. — Не хочу… Я не хочу!»
Потом Ли судорожно взмахнула руками, обеими руками одновременно, синхронно, как пластмассовая кукла…
* * *Он открыл глаза от сильной головной боли (или ему только показалось, что он открыл глаза). Он рвался вверх, а прямо над лицом за тонкой кисеей воды бултыхалось солнце. Сильные руки надавили на его плечи. Он хотел закричать, и вода туго вошла в легкие с одним вздохом. Перед глазами потемнело…
«Утопили, — подумал Ник. — Утопили меня, как щеночка слепого… — Его хлестали по щекам. Он лежал на спине, не решаясь снова очнуться. — Если они меня отпустили, — подумал он, — значит, хотели только пугнуть. Мы им не нужны. Им нужна Мира, они ее и заполучили… Сейчас я сяду на песке, потру лицо, улыбнусь… А потом? Потом надо будет что-то решить? Бежать? Как трусу, бежать, бросить ее?»
— Дышит вроде? — сказал по-грузински где-то над ним мужской голос.
— Дышит! — удовлетворенно отозвался другой мужской голос.
— Его только оглушило… — Это сказала женщина. Ее голос прозвучал совсем рядом с ухом, и женские руки легко легли на его плечи. — Лоб рассекло осколком… — он ощутил у себя на лбу легкие пальцы. Этот голос был знакомый, но не ясно чей. — Он целый… Почти не пострадал!..
Солнце светило сквозь облако. Как дрожащая, серебряная монета, оно, раздвоенное, легло на глаза и утонуло в слезах. Память вернулась. Ник вспомнил, что произошло. Не было рядом никакой турбазы, не было рядом никакой Миры, они с Ли шли по берегу в сторону военной части… Ли была здесь двадцать лет назад, она так сказала. Куклы в воде, сигареты… Сухогруз. Что было дальше? Зеленый щит. Линия обстрела.
Над ним склонялось знакомое женское лицо.
— Я тебя в бинокль увидела! Вас обоих… — быстро-быстро говорили маленькие губы. — Но я не могла подойти, пока не перестали стрелять. У них там пушечка и три ящика снарядов, хотели опробовать… — острый мокрый язычок пробежал по губам. — И опробовали, конечно… Они не хотели никого убивать… Так просто… Я подошла, попросила, и они перестали, но когда они перестали, ты был уже один…
Ник узнал ее, это была девушка из гостиницы.
— Где она? — даже не пытаясь приподняться, спросил он. Он уже догадался, какой будет ответ. Сквозь слезы, сквозь разлагающееся в радугу солнце он смотрел в женские глаза.
— Кто — она? — спросила девушка из гостиницы. Горло запекло изнутри. Рот стал липким и наполнился чем-то густым. При каждом следующем тихом слове приходилось сглатывать вязкий соленый комок.
— Моя мама, ты оформляла ее в гостинице в Очамчире…
На мгновение он отключился. Выпал из реальности. В коротком видении опять увидел медленно падающий огромный щит, опять попытался закричать и опять не услышал своего голоса.
— Ты понимаешь, — говорила девушка из гостиницы. Ник не мог припомнить ее имени. — Я побежала сразу просить… Я сказала, что там живые люди… — Она будто оправдывалась перед ним, будто она была виновата в происшедшем. — Они перестали, конечно. Когда поняли, сразу перестали. Но было уже поздно, понимаешь? Ее больше нет!
10
Царапина на лбу саднила, но уже не кровоточила. Ник не дал перебинтовать себя. Несколько часов он лежал под небом не в состоянии подняться, потом присел и просидел неподвижно еще какое-то время. Ноги не слушались, когда Ник наконец встал, его подташнивало, в голове будто происходили маленькие болезненные взрывы, и небольшой военный лагерь казался просто продолжением чего-то другого, недавно утерянного.
Стемнело. Горели костры, ходили пьяные люди. На него не обращали внимания, потому что на любой вопрос он отвечал на идеальном грузинском языке. Пока он лежал полумертвый, он был безопасен, а потом стемнело, и своих определяли в основном по голосу.
Часы были на руке. Ник приложил их к уху и укололся. Стеклышко разбито. Посмотрел, стеклышко больше не отражало звезды. Подкрутил, и часы весело затикали. Они затикали громче, чем раньше.
Вокруг лагеря лежала ночь. Ночь, в которой не было фонарей и луны, ночь, в которой можно было только по шороху волн определить свое положение и понять, где лежит море. Присев у одного из костров, Ник попробовал закурить, но от первой же затяжки в голове вспыхнула боль. Пришлось бросить сигарету в пылающие угли.
«Куда делась эта девочка из гостиницы? — подумал он. — Пока я лежал, она все время была рядом. Нужно поискать ее? Нужно поискать Ли! — В сердце кольнуло. — Ли! Может быть, администраторша ошиблась, может быть, мать жива? Может быть, она где-то здесь рядом, в лагере, в темноте?»
За кругом костра не разглядеть даже собственной руки. Он стоял и прислушивался. Сначала пытался понять, чей же это отряд и кого они собираются громить, от кого хотят защищаться, но запутался в ворохе незнакомых имен и в собственной головной боли.
Он на ощупь нашел брезентовый полог палатки, откинул его и полез внутрь, растопырив руки. В палатке спали люди. Извинившись по-грузински, он уткнулся в чье-то большое горячее плечо и тихо заплакал.
«Неужели я смогу заснуть? — подумал он. Подступила волна тошноты. Ник перевернулся на спину. — Неужели я сейчас засну? — спросил он себя. — Ма-ма!.. — позвал он, уже теряя связь с реальностью. — Мамочка?..»
— Что ты, маленький? — отозвался голос Ли.
Он знал, что это всего лишь сон, но он так хотел забыть, что это сон, так хотел.
— Ма?
— Я здесь… Рядом с тобой!..
— У меня есть один вопрос. Можно я скажу?
— Ну скажи, что ты хочешь узнать? Ну, маленький, что? Что ты хочешь узнать?
— Это глупо! Это дурацкий вопрос. Но он меня мучит. Ма, я хочу знать кто? Кто управляет этим миром?.. — выдыхая слезы, сказал он. — Подлинно. Не эти правительства, не эти бандиты, не эти маги… Кто диктует смерти? Подлинно… Кто? Ты знаешь?
