Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой
Не думаю, чтобы это было важно, но Патрик Айв никогда не носил запонок с монограммами. Насколько я знаю, у него таких вообще не водилось. Ричарду Негусу пришлось заказать все три запонки, чтобы пустить полицию по ложному следу. Лужа крови и моя шляпа в четвертом номере отеля тоже были частью нашего плана: они должны были навести вас на мысль о том, что Нэнси Дьюкейн отомстила за своего возлюбленного, убив всех, кто был причастен к его гибели. Когда Сэмми вызвался устроить кровь, Ричард только обрадовался. Кстати, это кровь бродячей кошки. В вечер убийства Сэмми должен был подбросить в отель записку со словами «Да не покоятся они с миром» и номерами трех комнат. Ее следовало положить на стойку портье, улучив момент, когда рядом никого не будет, после восьми вечера. Я должна была остаться живой и проследить за тем, чтобы Нэнси Дьюкейн повесили за три убийства, а если нам повезет и полиция будет считать, что я тоже мертва, то и за четыре.
Как я должна была это сделать? Во-первых, как четвертый человек, кому грозила смерть от руки Нэнси – поскольку я также ответственна за гибель Патрика, – я должна была сообщить полиции, что опасаюсь за свою жизнь. Этот спектакль я разыграла в кофейне «Плезантс», где вы были моим зрителем, месье Пуаро. Вы совершенно правы: я вас обманывала. Правы и в том, что я слышала, как судачили о вас официантки: они говорили о детективе с Континента, который всегда обедает у них по четвергам, когда один, а когда в компании своего молодого друга, полицейского из Скотленд-Ярда. Едва я это услышала, как сразу поняла, что вы – тот, кто мне нужен.
Но, месье Пуаро, в одном отношении ваши выводы неверны. Вы сказали, что мои слова «О, когда умру я, справедливость наконец восторжествует» доказывают, что я уже знала о смерти Харриет, Ричарда и Иды; но в том-то и дело, что я не знала ничего, потому что тогда я уже все испортила. Произнося эти слова, я думала лишь о нашем с Ричардом плане, согласно которому я должна была их пережить. Так что, понимаете, они вполне могли быть еще живы, когда я это говорила.
Необходимо уточнить: существовали два плана – тот, на который согласились Харриет и Ида, и тот, о котором знали только Ричард и я. По первому плану все должно было произойти так: Ида убивает Харриет, Ричард убивает Иду, я убиваю Ричарда. Затем я инсценирую свое убийство, тоже в «Блоксхэме», используя кровь, которую достанет Сэмми. И остаюсь жить лишь до тех пор, пока не повесят Нэнси, а потом совершаю самоубийство. Если, по какой-то причине, Нэнси удастся избежать петли, то я убью сначала ее, а уж потом себя. Я должна была умереть последней потому, что тут надо много играть. У меня это получается, когда я постараюсь. Помните нашу встречу в кофейне «Плезантс», месье Пуаро?.. У Харриет Сиппель так не получилось бы. У Иды с Ричардом тоже. Так что пришлось оставить в живых меня.
Но план, о котором знали Харриет и Ида, был не настоящим. Когда Ричард пришел ко мне через две недели после нашей встречи с Харриет и Идой в Лондоне, он сказал, что вопрос о том, должна Нэнси умереть или нет, сильно его тревожит. Как и я, он не верил, что Нэнси якобы рассказала Харриет о том, почему она выступила тогда в «Голове Короля». И не верил в то, что ею могли двигать иные побуждения, кроме желания защитить Патрика.
С другой стороны, доводы Харриет также казались Ричарду резонными. Смерть Патрика и Франсис Айв стала результатом предосудительного поведения нескольких человек, и трудно полностью исключить Нэнси Дьюкейн из их числа.
Я удивилась и даже испугалась, когда Ричард сказал, что так и не смог прийти ни к какому решению относительно судьбы Нэнси, и потому предоставляет решать все мне. Он сказал, что после того, как его, Харриет и Иды не станет, я вольна либо добиваться повешения Нэнси, либо просто покончить с собой, оставив другую записку: не со словами «Да не покоятся они с миром», а с полным объяснением причин наших смертей.
Я умоляла Ричарда не предоставлять мне свободу решения.
– Почему я должна это делать? – спрашивала я.
– Потому, Дженни, – сказал он, и я никогда этого не забуду, – что вы самая лучшая из нас. Вас никогда не распирала гордость от собственной добродетели. Да, вы солгали, но поняли, что поступили плохо, едва ложь сорвалась с ваших губ. Я же непростительно долго верил вашим обвинениям, не имея к тому никаких доказательств, да еще и способствовал организации травли хорошего, ни в чем не повинного человека. Да, он был всего лишь человеком, не святым. Но кто из нас без греха?
– Ладно, – сказала я тогда Ричарду. – Я приму решение, ответственность за которое вы возложили на меня. – Наверное, мне льстила его похвала.
Вот такие у нас были планы. А теперь, если вы пожелаете, я расскажу вам о том, как они пошли прахом.
Глава 20
Как все пошло прахом
– Конечно, – сказал Пуаро. – Расскажите. Мы с Кэтчпулом внимательно вас слушаем.
– Это была моя вина, – продолжала Дженни хрипло. – Я трусиха. Я испугалась умирать. Хотя смерть Патрика и опустошила меня, с годами я привыкла к своему несчастью и даже стала находить его комфортным, и мне совсем не хотелось, чтобы моя жизнь кончилась так скоро. Любая жизнь, даже полная мучений, все же предпочтительнее, чем ничто! Пожалуйста, не сочтите меня нехристианкой за такие слова, но я вовсе не уверена, что после смерти нас ждет другая жизнь. По мере того, как назначенный день приближался, рос мой страх – страх перед тем, что придется убить. Я думала о том, что должна буду для этого сделать, представляла, как я буду стоять в запертой комнате и наблюдать за тем, как Ричард пьет яд, и чувствовала, что мне этого совсем не хочется. Но ведь я дала согласие! Я обещала.
– План, исполнение которого казалось таким несложным несколько месяцев назад, сделался вдруг невозможным, – заметил Пуаро. – И, разумеется, вы не могли поделиться своими страхами с Ричардом Негусом, который был такого высокого мнения о вас. Ведь он мог изменить это мнение в худшую сторону, если бы узнал о том, какие серьезные сомнения вас терзают. Возможно, вы даже боялись, что он примет решение казнить вас, невзирая на ваше несогласие.
– Да! Я ужасно этого боялась. Понимаете, мы так много об этом говорили, и я понимала, как для него важно, чтобы мы все четверо могли умереть. Однажды он даже сказал мне, что если бы Ида или Харриет не перешли на его точку зрения, то он «сделал бы то, что должно быть сделано, без их согласия». Именно такими словами. Зная это, разве я могла пойти к нему и заявить, что передумала, что не хочу больше ни умирать, ни убивать?
– Воображаю, как вы казнили себя за это нежелание, мадемуазель. Ведь вы верили в то, что убить другого и умереть самой – поступок правильный и достойный?
– Да, рациональной частью своего сознания я в это верила, – сказала Дженни. – Я надеялась и молилась о том, чтобы мне был ниспослан дополнительный запас смелости, который позволит мне пройти через это.
– А каковы были ваши планы касательно Нэнси Дьюкейн? – спросил я.
– Никаких планов у меня не было. Мой страх в тот вечер, когда мы встретились с вами впервые, месье Пуаро, был неподдельным. Я не могла прийти ни к какому решению! Я позволила Сэмми выполнить свою часть плана: рассказать историю с ключами и опознать Нэнси. Я позволила этому случиться, говоря себе, что в любой момент могу пойти в полицию и спасти ее от виселицы, рассказав истинную историю. Но… я этого не сделала. Ричард считал, что я лучше его, но он ошибался – о, как же он ошибался!
Зависть к Нэнси оттого, что Патрик любил ее, не покинула меня до сих пор – та самая зависть, из-за которой много лет назад началась вся эта история. И еще… я знала, что если признаюсь в своем добровольном участии в заговоре с целью отправить на виселицу невиновную женщину, то сама попаду в тюрьму. Мне было страшно.
– Скажите, пожалуйста, мадемуазель: а что вы сделали? Что произошло в день… казней в отеле «Блоксхэм»?
– Я должна была приехать туда в шесть. Так мы договорились.
– Вы, четверо заговорщиков?
– Да, мы и Сэмми. Я весь день не спускала глаз со стрелок часов, наблюдая, как они подбираются к ужасному мигу. Было уже почти пять, когда я поняла, что просто не смогу это сделать. Просто не смогу! И я не поехала в отель. Вместо этого я бродила по улицам Лондона, плача от страха. Я не представляла, куда мне идти и что делать, поэтому просто шла и шла, куда глаза глядят. У меня было такое чувство, словно Ричард Негус рыщет вокруг, взбешенный тем, что я подвела его и остальных. В назначенное время я пошла в кофейню «Плезантс», подумав, что могу исполнить хотя бы эту часть плана, раз уж провалила все остальные.
Когда я вошла туда, то по-настоящему боялась за свою жизнь. То, что вы видели, не было сплошным притворством. Я думала, что Ричард, а не Нэнси, убьет меня – более того, я была убеждена, что если он это сделает, то поступит правильно! Я заслужила смерть! Я не лгала вам, месье Пуаро. Пожалуйста, вспомните, что я говорила: что я боюсь быть убитой? Я и боялась – Ричарда. Что я совершила нечто ужасное в прошлом? Я и совершила – и если бы Ричард когда-нибудь нашел меня и убил, что, как мне думалось, он сделает, то я действительно не хотела, чтобы его за это наказали. Я знала, что подвела его. Вы понимаете? Сам Ричард, возможно, хотел умереть, но я-то хотела, чтобы он жил. Несмотря на зло, причиненное им Патрику, он был хороший человек.
