Ночь Бармаглота - Фредерик Браун
И, согласно плану, он приходит в тот момент, когда у тебя больше никого нет дома. Возможно, сидя в своей машине, он следил, как ты возвращаешься домой, зная, что там миссис Карр, и, по всей вероятности, он или кто-то ещё следил за домом весь вечер — и ждал, когда она уйдёт, чтобы объявиться ему.
Никто его не видел, никто, кроме тебя.
Он ведёт тебя в западню. Не было никаких «Стрижающих мечей», это тоже тарабарщина.
Свяжи это с тем фактом, что Майлз Харрисон и Ральф Бонни убиты, пока Иегуди Смит развлекает и занимает тебя, и что их тела положены в багажник твоей машины.
Легко. Смит был сообщником убийцы, нанятым, чтобы держать тебя подальше от кого-нибудь способного дать тебе алиби на момент преступления. Кроме того, чтобы ты рассказал, объясняя, где был на самом деле, такую невероятную историю, что в неё едва ли поверила бы твоя собственная мать, будь она жива.
Но соедини это с тем фактом, что и Смит был убит. И с тем фактом, что деньги оставались в твоей машине рядом с телами.»
И это складывалось в полную ерунду.
Я глотнул ещё, и напиток показался мне слабым. Я взглянул на стакан и увидел, что просидел между глотками так долго, что почти весь лёд растаял. Я добавил ещё бурбона, и вкус снова стал нормальным.
Я вспомнил о пистолете, который схватил со стола Кейтса, том ржавом пистолете, которым были совершены два убийства. Я вынул его из кармана и вгляделся. Я смог сделать это так, чтобы не трогать засохшие пятна на прикладе.
Я вскрыл его взглянуть, не стреляли ли из него, и обнаружил, что в нём нет патронов, даже пустых. Я снова собрал его и попробовал курок. Он проржавел. Значит, из него вообще нельзя стрелять. Только выбить, как молотком, мозги из двух голов.
И я определённо выставил себя дураком, взяв его с собой. Этим я только сыграл на руку убийце. И я убрал пистолет в карман.
Мне хотелось, чтобы нашёлся кто-то, с кем я мог бы поговорить. Я чувствовал, что вслух понимаю вещи лучше. Хотелось, чтобы Смайли проснулся, и в какой-то момент я поддался искушению подняться и разбудить его. Но решил, что нет, за сегодняшний вечер я уже однажды подверг Смайли опасности, из которой он вытащил нас обоих без какой-либо помощи с моей стороны.
А это была моя проблема. И нечестно было бы впутывать в неё Смайли.
Кроме того, она не касалась ни мускулов, ни мужества Смайли. Это походило на игру в шахматы, а Смайли в шахматы не играл. Карл мог бы помочь мне разобраться. Но не Смайли. А я не хотел втягивать в это Карла.
Но хотел с кем-то поговорить.
Отлично, возможно, я слегка спятил, а не напился, определённо, не напился, но слегка спятил. Я хотел с кем-то поговорить, и я это сделал.
Человечек, которого там не было.
Я представил, как он сидит за столом напротив меня, сидит с воображаемым напитком в руке. С радостью, с огромной радостью я бы налил ему на самом деле, будь он там в действительности. Он странно смотрел на меня.
— Смитти, — сказал я.
— Да, док?
— Как твое настоящее имя, Смитти? Я знаю, не Иегуди Смит. Это было частью шутки. Карточка, которую ты мне дал, подтвердит.
Задан неправильный вопрос. Он заколыхался, словно хотел исчезнуть на моих глазах. Не следовало мне задавать ему вопрос, на которой я сам не знал ответа, ведь он был там лишь потому, что туда его помещал мой разум.
Он не мог сказать мне ничего, чего я сам не знал или не мог понять.
Померцав, он снова собрался.
— Док, — сказал он, — я не могу тебе этого сказать. Как и не могу сказать, кем я работал. Ты знаешь это. — Да, он произнёс «кем я работал», не «на кого я работал». Я испытал гордость за него и за себя.
— Конечно, Смитти, — сказал я. — Мне не следовало спрашивать. И, знаешь, мне жаль — чертовски жаль, что ты мёртв.
— Всё в порядке, док. Все мы когда-нибудь умрём. И — ну, до тех пор это был хороший вечер.
— Я рад, что накормил тебя, — сказал я. — Рад, что дал тебе всё, что ты хотел выпить. И послушай, Смитти, мне жаль, что что я расхохотался, увидев тот пузырёк и ключ на столике со стеклянной крышкой. Я просто не мог удержаться. Это было забавно.
— Конечно, док. Но мне следовало отыграть всё в точности. Это входило в представление. Но смотрелось банально; я не виню тебя, что ты развеселился. И, док, я жалею, что это сделал. Я не знал всей сути — у тебя есть доказательства, что это так. Знай я всё, я бы не выпил содержимое того пузырька. Я не был похож на человека, который хочет умереть, не правда ли, док?
Я медленно покачал головой, глядя на морщинки, прочерченные смехом у его глаз и губ. Он не был похож на человека, который хотел умереть.
Но он умер, внезапно и ужасно.
— Мне жаль, Смитти, — ответил я. — Чертовски жаль. Чего бы я только не отдал, чтобы вернуть тебя, чтобы ты на самом деле сидел здесь.
Он усмехнулся.
— Не будь сентиментальным, док. Это помешает тебе думать. А ведь ты пытаешься думать.
— Знаю, — сказал я. — Но мне нужно было удалить это из своей системы. Ладно, Смитти. Ты мёртв, и я ничего не могу с этим поделать. Ты — человечек, которого там нет. И я не могу задавать тебе ни единого вопроса, на какой не способен ответить сам, так что, на самом деле, ты мне не поможешь.
— Ты уверен, док? Даже если задашь правильные вопросы?
— О чём ты? Что моё подсознание знает ответы, неведомые мне?
Он засмеялся.
— Не будем впадать в фрейдизм. Давайте придерживаться Льюиса Кэрролла. Видите ли, я действительно был поклонником Кэрролла. Я быстро учился, но не настолько быстро. Я не смог бы всё это запомнить о нём только ради одного случая.
Меня зацепила фраза «быстро учился». Я повторил её и двинулся туда, куда она вела меня:
— Ты был актёром, Смитти? Ох, да не отвечай. Должен был им быть. Мне следовало догадаться. Актёр, нанятый сыграть роль.
Он
