Джон Карр - Капкан для призрака
Гарт не ответил.
Он распахнул дверь кабинета и выбежал в холл еще быстрее, чем это сделал до него Эббот. Винс, само воплощение достоинства, не сумел скрыть цинизма; с изменившимся выражением лица он последовал за Гартом.
Холл казался в этой тишине еще помпезнее. Гарт подбежал к двери в гостиную. Постучал. Постучал еще раз и открыл дверь. В гостиной никого не было.
Светлая дубовая мебель и накрахмаленные кружевные занавески словно насмехались над ним в бледном свете ламп. Тигриная голова — когда этого тигра освежевали, попортили всю его шкуру, так что в качестве трофея осталась лишь голова — висела над каминной полкой. Гарт побежал назад к Винсу, стоящему посреди холла.
— Ты, в отличие от меня, хорошо ориентируешься в этом доме. Беги наверх и загляни в бывшую комнату Марион и во все другие места. Загляни также в комнату миссис Монтэг. Бетти и Твигг где-то здесь. Мы должны найти их.
— Подожди, не сходи с ума! — Винс растерялся. — Ее ведь уже допросили, разве не так? И почему ты вообще думаешь, что они здесь? Возможно, они уже ушли.
— Нет. Они не ушли. Если ты думаешь по-другому, значит, не умеешь предвидеть тактику Твигга, когда он готовится кого-нибудь сразить.
— Не употребляй таких слов! Черт возьми, разве ты не говорил, что на предварительном разбирательстве ей не было предъявлено ни одного доказательства?
— Не было. Но ты должен понять, что это часть его тактики. Твигг хотел, чтобы у нее создалось впечатление, будто худшее уже позади, и тогда он смог бы наброситься на нее и получить ее признание.
— Признание? — воскликнул Винс. — Значит, ты допускаешь, что она виновна?
— Нет, она не виновна. Она не убивала свою сестру. Однако это не спасет ее. В этом отчасти есть и моя вина; из-за моих дурацких стараний улучшить ее историю ни один суд присяжных в мире не поверит в то, что говорит Бетти. Разыщи ее, прошу тебя!
— Ты не пойдешь со мной?
— Нет, сейчас нет. — Гарт обвел взглядом холл. — Это не очень правдоподобно, но, возможно…
— Что?
— Поторопись!
Винс побежал наверх по лестнице с ковром и придерживающими его латунными прутьями. Гарт направился под лестницу, где дверь с засовом вела в подвальные помещения.
Засов не был задвинут. Гарт нажал на ручку и быстро открыл дверь. Внутри тусклая электрическая лампочка освещала несколько деревянных ступенек, ведущих между побеленными каменными стенами в пахнущий глиной подвал.
Сбегая вниз по ступенькам, он старался ступать помягче, чтобы производить как можно меньше шума. Он был почти уверен, что слышит голоса, а через несколько секунд у него уже не оставалось никаких сомнений.
В подвальном коридоре, ведущем в кухню, эти звуки разносились так же выразительно, как в акустической галерее собора Святого Павла, несмотря на то, что дверь в кухню была закрыта. Внизу под дверью пробивалась слабая полоска света.
Гарт не мог ошибиться ни в одном из двух голосов, которые он слышал.
— Итак, барышня (ах, прошу прощения, мне следовало бы назвать вас «милостивая госпожа», но сейчас не до этого), итак, барышня, я вам лишь кое-что напомню. Не я привел вас вниз, это вы привели меня сюда. Верно?
— Да. — Голос Бетти впервые звучал звонко и уверенно, с тех пор как она попала в это запутанное дело.
— И все лишь для того, чтобы рассказать мне эту вымышленную историю?
— Это чистая правда.
— Что ж, поглядим, правильно ли я понял, — сказал Твигг. Скептицизм в его голосе становился заметнее с каждым словом. — Вы хотите, чтобы я поверил, что в пятницу вечером миссис Боствик пыталась убить свою собственную тетку? Такая утонченная деликатная дама, как миссис Боствик?
— Утонченная деликатная дама? Вы так думаете о ней?
— Да! Именно так я думаю. И вам не удастся меня переубедить. Так значит, вы говорите, что ваша сестра никогда не была в этом доме. Она никогда не выходила в эту дверь. Никто не выходил в эту дверь. Все это миссис Боствик выдумала, когда пыталась убить свою тетю.
— Это не ее тетя. Они вовсе не родственники.
— Мне бы очень хотелось, барышня, чтобы вы подробно объяснили, что, собственно, хотите мне сказать. Откуда вам известно, что это сделала миссис Боствик?
— Она сама призналась.
— Кому призналась? Вам?
— Нет.
— Кому же, в таком случае? Кому она призналась?
— Другому человеку. Я… я не могу сказать вам, кто это был. Вернее, я не скажу вам.
— Так значит, вы кого-то укрываете? Вы уже когда-нибудь были в этом подвале?
— Нет.
— Любопытно. Что же, в таком случае, вы полагали, мы здесь обнаружим, когда будем стоять и смотреть на эту дверь, которая ведет наружу? Ведь во всем этом нет ни капельки здравого смысла. Или, может, есть?
— Я надеялась…
— На что вы надеялись? Почему вы разыскиваете миссис Боствик? Почему вы пришли сюда сегодня вечером?
— Потому что ее не было дома. Я подумала, что она пошла сюда, так же как в пятницу.
— Я не об этом вас спрашиваю. По какой причине вы разыскиваете ее?
— Потому что, — ответила Бетти звонким голосом, — с меня уже довольно того, что по слабоволию я не способна справиться сама с собой. Я пришла сюда, потому что вчера была ревнива и плохо вела себя по отношению к одному мужчине, единственному на свете, который мне нужен. Если Марион Боствик пыталась убить свою так называемую тетю, то совершенно очевидно, что Глайнис убила тоже она. И даже если вы сто раз попытаетесь заставить меня замолчать и еще больше будете насмехаться надо мной, я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы эта женщина созналась.
Гарт сделал шаг вперед и открыл дверь; он с трудом преодолел сильное желание распахнуть ее так, чтобы она хлопнула об стенку.
— Тебе не нужно будет это делать, Бетти, — сказал он. Потом, подавляя в себе другое, еще более яростное желание, которое могло лишить его осторожности, он посмотрел на мужчину, стоящего перед Бетти.
— Мистер Твигг, — сказал он, — думаю, пришло время свести нам счеты.
Глава 18
Кухня, похожая на большую пещеру, дверь которой, застекленная сверху, до половины была ниже уровня земли, находилась в таком же запущенном состоянии, как тогда, когда Гарт был здесь последний раз.
В слабом желтом свете лампочки, одиноко свисающей с потолка над сушилкой возле кухонной раковины, едва можно было различить выражения лиц. Его не хватало даже на то, чтобы разогнать тени. Лишь тараканов он разогнал по углам. Однако эта лампочка была лучше старомодной свечи, которая в прошлый раз горела на большой кухонной плите, соединенной с дымоходом.
Бетти и Твигг смотрели друг на друга, разделенные широким столом с мраморной столешницей и чурбаном для рубки мяса. Оба повернулись к Гарту. Твигг сдвинул котелок на затылок, а когда он с немалым достоинством выпрямился, на его животе закачалась золотая цепочка от часов.
— Вы так думаете, доктор? — спросил он хриплым голосом. — Что ж, возможно, я тоже так думаю. Однако мы с вами не можем делать то; что взбредет нам в голову. Я должен выполнять свои обязанности.
— Я тоже.
— Кроме того, все идет просто замечательно. Так что будьте добры выйти отсюда…
— Нет. Предъявите свои обвинения против этой дамы. Предъявите их сейчас, здесь. То, в чем вы окажетесь правы, она подтвердит, и я тоже. Предъявите свои обвинения!
— Вот как! Чтобы вы все исказили!
— Неужели этому так трудно воспрепятствовать? Неужели вы не умеете защищаться?
С лица Твигга схлынула почти вся краска.
«Это было некрасиво с моей стороны, — подумал Гарт. — Ну и ладно, пусть!»
Бетти, явно уверенная в том, что двое мужчин сейчас вцепятся друг другу в горло (что было вполне возможно), отбежала от стола к кухонной раковине. Там она осталась стоять под лампочкой, спиной к сушилке, и наблюдала за ними.
— Черт побери! — зашипел Твигг. — Черт побери! Возможно, не я, а вы не сумеете защититься, а? Когда за вашей спиной не будет стоять мистер Эббот!
— Возможно, не сумею. Спрашивайте. Я скажу вам правду.
— Вы скажете мне правду? Когда эта женщина должна быть повешена за убийство, а вас, вероятно, посадят как соучастника совершенного преступления?
— Вы серьезно полагаете, мистер Твигг, что меня сильно мучит вопрос, посадят ли меня в тюрьму?
— Нет. Должен это признать. Вы просто сумасшедший. Там, где речь идет о враче с вашей репутацией и женщине из «Мулен Руж»…
— Свои рассуждения о морали оставьте при себе, мистер Твигг, — очень спокойно сказал Гарт. — Убедительно прошу вас оставить при себе ваши рассуждения о морали.
Они внезапно начали, как во время поединка, кружить вокруг стола и чурбана для рубки мяса.
— Вы признаетесь в том, что скрываете что-то, доктор?
— Да.
— А эта женщина скрывает намного больше?
