Кейт Аткинсон - Чуть свет, с собакою вдвоем

— Пристегнись.

Сердце колотилось так, что ныла грудная клетка. Трейси выехала из переулка, свернула налево, степенно покатила вперед. Миновала пустую полицейскую машину и патрульного, который говорил с заспанной женщиной на крыльце. Не обратив на Трейси внимания, навстречу проехал полицейский универсал. Трейси улизнула, прошмыгнула меж них призраком.

Позади серый «авенсис» с розовым кроликом на зеркале крупной рыбиной тихонько скользнул прочь от обочины. Путь ему перерезали полицейские — у них были вопросы.

Безопаснее держаться проселков. Можно покружить вблизи коттеджа. Ключи выдадут в два часа дня. Ну, не ключи — код к двери, который домработница активирует к приезду Трейси. Ни с кем не надо видеться, ни с кем не требуется говорить. Они станут невидимками, исчезнут с радаров, как малозаметные самолеты. Им и нужен-то всего день.

Девочка уснула. На проселках стоял туман. Туман — это хорошо, туман — друг. Что она наделала? Пошла в «Греггс» за сосиской в тесте — и вот уже убегает от убийства и похищения. Она, конечно, не убивала Келли Кросс, но как будто убила. Когда в следующий раз приспичит купить ребенка, надо будет запросить гарантию. Двадцатичетырехчасовые испытания — убедиться, что не выбрала дитя, за которым тянется густой кровавый выхлоп. Ага, как же. Сейчас она все бросит и пойдет другого ребенка покупать. Нет уж, деваться некуда — она прилепилась к этому как приклеенная. В горе и в радости, на пиру и в бою — ох, гром и молния! — впереди на дорогу из тумана грациозно выступил олень и замер в изумлении, словно вдруг очутился в огнях прожекторов перед полным залом.

Трейси услышала крик, возможно собственный, — кажется, она никогда в жизни не кричала. Дала по тормозам, заорала Кортни:

— Держись! — вспомнила все истории о людях, которые сбивали коров, лошадей, оленей, кенгуру, даже овец и не выживали. Взмолилась специальному богу, что хранил похищенных детей, не давал им погибнуть от дикой природы. И зажмурилась.

Раздался «бум», словно на полных парах врезалась в песочную стену. В лицо вмазалась подушка безопасности. Больно адски. Синяки будут о-о-го. Трейси развернулась — как там Кортни? Сзади подушек безопасности нет, это хорошо, детей они калечат. Кортни цела, даже не удивилась.

— Нормально? — спросила Трейси.

Кортни показала ей «во!». Невозможно ее не полюбить.

Лобовое стекло — как будто в него запульнули камнем. Как часы-солнце. Слава богу, олень в машину не влетел. Это было бы чересчур.

— Побудь здесь, — сказала она Кортни и выкарабкалась из машины.

Олень лежал на дороге в свете фар. Самка, лань. Тяжело дышала, в легких ужасное туберкулезное бульканье. Трейси опустилась рядом на колени, и оленьи глаза в ужасе завращались. На шее громадная рана, откуда-то снизу мерно выплескивается кровь. Лань отчаянно рванулась, попыталась встать; этот зверь больше никуда не пойдет, ни сегодня, ни завтра — никогда. Мучительно смотреть на раненое животное. Жальче олениху, чем Келли Кросс. Надо бы прекратить оленьи страдания, но ведь не заедешь ей палкой по голове на глазах у ребенка.

Рядом возникла Кортни.

— Бэмби, — прошептала она.

— М-да, — сказала Трейси. — Бэмби.

Скорее, его матушка. Диснею за многое предстоит ответить. Вот уж этот DVD мы покупать ребенку не станем. Мертвые диснеевские матери (убитые, между прочим, матери), которые оставляют детей один на один с миром, — без таких историй девочка прекрасно обойдется. Да и Трейси тоже.

К ее облегчению, лань затихла и головы больше не поднимала. Глаза у Трейси налились слезами. Бедная тварь. Кортни погладила ее по руке. Ланьи глаза затуманились, она испустила тяжкий глубокий вздох и замерла.

— Он умер? — прошептала Кортни.

— Да, — сказала Трейси, тяжело сглотнув. — Она. Она умерла. Отправилась к подружкам в олений рай.

Жертвоприношения ради спасения ребенка. Спаси ребенка — спаси мир. Трейси погладила ланий бок. Кортни взмахнула над трупом волшебной палочкой.

«Ауди» тоже смертельно ранена — не лучше лани.

— Видимо, придется пешком, — сказала Трейси. — Поищем мастерскую.

В тумане глухо загудел автомобильный мотор — все ближе. Да уж, туман нам больше не друг.

Рисковать не будем. Только бы не полиция. Из серой дымки материализовалась серая машина. «Авенсис».

— Блядь, — пробормотала Трейси.

Водитель вышел и зашагал к ним в сумраке.

Трейси схватила Кортни за руку и прошипела:

— Бежим!

Они ломились через кусты, а человек позади кричал:

— Трейси? Трейси Уотерхаус? Я только на пару слов!

— Ага, — буркнула Трейси девочке. — Все так говорят.

Под громадным деревом она остановилась и в изнеможении села на землю.

— Отдышаться, — пробормотала она.

В сравнении с этим плоха ли была жизнь с Келли Кросс? Осталась бы Келли жива, если б Трейси не купила у нее ребенка? Кортни опустилась на колени, подобрала остов осеннего листика и запихала в рюкзачок. У них с Трейси разные приоритеты.

Лес вокруг словно сгущался. Трейси подумала про Спящую красавицу. Никто их тут не найдет, они умрут и превратятся в перегной. Тишину прорезал треск, обе вздрогнули, Трейси обхватила Кортни руками, вцепилась в нее изо всех сил. Нервы натянуты, как струны в фортепьяно.

— А в лесу есть волки? — прошептала Кортни.

— Как таковых нет, — ответила Трейси.

Она понимала, что балансирует на пределе, на краю, впереди бездна, позади тьма, и единственный путь вперед — отчаяние. Девочка пахла вчерашним шампунем и чем-то зеленым, сочным. Лесная нимфа.

— Давай, надо идти.

Она воздвиглась на ноги, подхватила Кортни. Слишком мала, дальше бежать не сможет. Вероятно, потому Трейси и обратила на нее внимание в «Меррион-центре»? Думала, Келли Кросс бежит с ребенком, потому что опаздывает, или торопится, или просто злится, но, может, Келли бежала не куда-то, — может, и Келли бежала откуда-то. Может, и она по-своему пыталась спасти ребенка? И поэтому теперь мертва? Наказана — за то, что нашла девочку, или за то, что потеряла?

А водитель «авенсиса» — что, хочет вернуть ребенка? Может, Кортни кому-то принадлежит, педофилам каким-нибудь? У водителя «авенсиса» такое было лицо — не исключено, что под серой кожей прячется извращенец. Может, он и есть так называемый частный детектив, этот Джексон?

— Куда мы идем? — спросила Кортни.

— Уместный вопрос, — пропыхтела Трейси. — Я понятия не имею.

Деревья редели, впереди виднелся просвет. Иди к свету — так ведь говорят?

Они выломились из леса. И чуть не попали под машину.

Сказал, что когда-то был полицейским. Это всякий может сказать.

Как всегда, проснулся ровно в половине шестого. Включив лампу, первым делом увидел, что собака стоит у кровати и пристально смотрит ему в лицо, точно будит силой мысли. Джексон проворчал «доброе утро», и пес в ответ радостно завилял хвостом.

Джексон выпил бедняцкий растворимый кофе и покормил собаку. Та проглотила завтрак в мгновение ока. Джексон уже догадался, что псина всегда так ест — будто помирает с голоду. Вполне понятно — Джексон и сам так ел. Первое правило выживания, выученное в армии и затверженное в полиции: видишь пищу — ешь сию секунду, потому что не угадаешь, когда вы с ней свидитесь в следующий раз. И съедай все, что на тарелке. Касательно мяса у Джексона предрассудков нет — он способен сожрать все, от пятачка до хвостика, и не поперхнуться. Есть подозрение, что собака тоже всеядна.

Спустя полчаса он выписался из гостиницы и собрался в дорогу. Мэрилин Неттлз предстоит визит двух нежданных гостей. Мужчины с собакой. Джексон и без того планировал прокатиться в Уитби — с ним явно говорит судьба. Правда, на непонятном иностранном языке, на финском например, но никто не обещал, что дорога будет усыпана розами.

Он проинформировал навигатор Джейн, что направляется к побережью живописной дорогой, и по примеру Лота оставил город позади, ни разу не оглянувшись.

Маячок, который прицепил к ошейнику официант из «Бест-Вестерна», лежал в бардачке «сааба». Джексон думал было приделать его к какому-нибудь дальнобойщику и не без удовольствия воображал, как усложнит картину фура «Эдди Стобарт», запаркованная в Аллапуле или в Пулхели, но тогда он не узнает, кто за ним приглядывает. Преследование — двусторонний процесс, жертва и охотник в общем поиске, не дуэль, но дуэт.

Маячок — ничего себе железка. Джексон и не подозревал, какие они теперь маленькие. Ему давненько не приходилось ничего заказывать на сайтах шпионского оборудования. Хорошо бы купить что-нибудь похожее для Марли, крошечный гаджет, чтоб она и не заметила, потому что она никогда («Да ни за что!») не согласится на родительский пригляд или контроль, даже намек на таковые. Будь его воля, Джексон чипировал бы дочь, как собаку. И Натана, конечно, тоже. У него двое детей, напомнил он себе, просто один почему-то не так считается, как другой.