Кейт Аткинсон - Чуть свет, с собакою вдвоем

Он съездил в убогую нору Келли Кросс, второй раз за сутки посидел в фургоне. Барри помнил мать Келли Кросс — имя забыл, ирландское какое-то. Та еще штучка была, но для быстрого перепихона в темном переулке самое оно. Славные были времена. Другие времена, другой Барри. Если б ему вернули его жизнь, иногда размышлял он, если б он прожил ее в святости — это бы что-нибудь изменило? Минус алкоголь, минус табак, минус матерщина, минус ложь и аморальность, минус шлюхи. Он бы записался в публичную библиотеку, водил Барбару ужинать, покупал ей цветы. Менял бы Эми подгузники, подогревал бутылочки, старался бы каждый день вовремя приходить с работы и читал Эми на ночь. Даже помогал бы Барбаре по дому. И тогда, может быть, — есть ведь шанс? — он набрал бы столько скаутских очков, что вселенная смилостивилась бы и Эми не села в двухдверную жестянку с пьяным мужем за рулем и ребенком на заднем сиденье.

А может, надо было просто-напросто распороть себе грудь в день, когда родилась дочь, возложить свое сердце жертвоприношением на какой-нибудь алтарь. И все было бы хорошо. Ах да, еще Кэрол Брейтуэйт. О ней тоже пришлось бы сказать правду. Чтобы все исправилось. Перед уходом нужно все исправить.

Барри ртом втянул воздух. Захлебывается воздухом. Вот они, его последние дни. Империя рушится, у ворот варвары. Только они вовсе не варвары, а блистательные умники со степенями по криминологии.

— Что-нибудь конкретное эти убийства связывает? — спросил он эту Холройд.

— Обе женщины. Обе мертвы, — ответила она.

Он ей не нравился, но он мало кому нравится.

— А ваша жертва как-нибудь связана с мабгитской шлюхой? Они были знакомы?

— Мабгитская шлюха, — повторила она. — Как персонаж трагедии о мести[134].

Барри ни шиша не знал про трагедии о мести. И не стремился, большое спасибо. Зато о трагедии знал предостаточно. А месть надвигается, это он чуял. Кэрол Брейтуэйт восстает в туче костей и пепла, жаждет справедливости. Воскресили, сказала Трейси.

— Мне задают вопросы, — сказала Линда Паллистер по телефону. — Я не знала, что сказать.

— Я бы на твоем месте молчал и дальше, — сказал Барри.

Молчать и дальше. Неправильный ответ, да? Сболтни лишнего, скажи правду. Тридцать пять лет молчания, а теперь ее имя у всех на устах.

— …а она клиентов к себе водила? — спросил Гэвин Арчер. — Она разве не на улице работала?

Детектив-констебль. Худой, в очках, на работу приезжает на гоночном велосипеде, весь затянут в лайкру так, что яйцам небось тесно, хотя никаких велогонок, лишь катается между работой и тонкостенной коробкой в Муртауне, где живет с беременной женой. Еще один умник, блядь.

— Мы планируем…

Крови море. Даже по видео в полицейском фургоне было понятно. Джемма как-там-ее быстренько всех захомутала. В доме — фотограф, два офицера, два криминалиста, судмедэксперт прибудет через десять минут. Два офицера по работе с семьями ищут родственников. Ну что ж, удачи им. Все в защитных костюмах на молниях и похожи на кроликов. И все ради дохлой проститутки.

В фургоне Барри посмотрел, как биолог на экране обрисовывает пятна крови. Когда Барри только начинал работать, они бродили по месту преступления, словно в парке гуляли.

— Кто-то ее недолюбливал, — заметила Джемма.

— В этом, как правило, корень всех убийств, — ответил Барри.

— …и, короче говоря, всех жду завтра ровно в семь на летучку. Всем спасибо.

Диспетчерская опустела, мимо Барри протекла череда усталых, но окрыленных людей. Похоже, он болен — ходячий инфаркт. Надо бы выпить. С самого утра надо выпить. Всю неделю. Последние два года. Годовщина. Казалось бы, со временем должно полегчать, а становится только хуже. Сэм, когда погиб, еще лежал в коляске, сейчас уже ходил бы, может, спотыкуче пинал бы мячик с Барри. А его дочь в лимбе, потому что никому не хватает духу заикнуться об отключении системы жизнеобеспечения.

Пора дрейфовать к концу, разбирать бумаги, передавать дела, сходить на отходную попойку-другую. Что-нибудь организуется? Никаких признаков. Трейси шутила, что ничего и не будет, но это вряд ли. Сюрприз небось устроят. Хуже не придумаешь. Отходной кутеж Трейси уже вошел в легенды. Трейси всем нравилась, хотя многие предпочитали делать вид, что это не так.

— Детектив-суперинтендент Крофорд, вы что-то хотели?

— Простите, детектив-инспектор Хардкасл, задремал. Сказка на ночь затянулась.

— Холройд, шеф, Джемма Холройд. Рейчел Хардкасл — это женщина, которая погибла в среду вечером. Мабгитская шлюха, — саркастически прибавила она лично для него.

Зазвонил телефон. Стрикленд. Что ж, неудивительно. Кэрол Брейтуэйт, воскресая, всех выманивает из тайных нор.

— Барри? Как дела?

— Дела и есть дела.

— Звоню вот спросить — идешь завтра на ужин с танцами в гольф-клуб?

— Ужин с танцами в гольф-клуб, — повторил Барри, пытаясь расчислить смысл.

Всплыло смутное воспоминание о какой-то благотворительности, пятьдесят фунтов, его всей толпой заставили купить билет. Стрикленд, Ломакс — они как носороги, Лен Ломакс хуже всех. Нет сил уйти на пенсию, лишиться власти, и они торчат в благотворительных советах, комитетах по сбору средств, на заседаниях магистрата, чтоб журналисты и общество не позабыли их имен. Пользы не приносят, но не готовы признать свое бессилие. Барри согласен разве что купить мак на Поминальное воскресенье — вот и вся его благотворительность.

— Да, — терпеливо сказал Стрикленд, — ужин с танцами. Ты идешь?

Никак не уснуть. Барбара храпит, лицо вымазано кремом, в волосах бигуди. Может, позаимствовать у нее снотворного? Скажем, все, какое есть. Выбрать легкий путь, в противоположность трудному. Едва ему удалось погрузиться в неприятную дрему, зазвонил телефон. Барбара во сне застонала — тихий скулеж раненого зверька. На часах у кровати — пять тридцать. Значит, на добрые вести рассчитывать не приходится.

— Еще одно убийство, шеф, — сказала Джемма Холройд.

— Тоже рабочая лошадка? И не говорите, что все вы таковы.

— А мы таковы? Пока не опознали. Нашли в Хедингли, у входа в кинотеатр «Коттедж-роуд». Удары по голове, ножевые ранения.

— Ну знаете ведь, как говорят: один раз — невезение два — совпадение, три — серийный убийца.

— Я бы воздержалась от скоропалительных выводов, шеф.

— Чем скорее выпалим, тем скорее доберемся до конца.

— И к тому же, если убийства как-то связаны, больше похоже на массовые.

— Это все слова, убийство есть убийство.

Он дал отбой, лег и уставился в потолок. Лидс и мертвые проститутки. Не произноси слова на «П». Он повернулся к Барбаре, погладил ее по спине:

— Хочешь чаю, милая?

Без убитого женского трио он бы прекрасно обошелся. Если б женщин не было, мужчины их не убивали бы. Тоже выход.

Кэрол Брейтуэйт. Интересно, где сейчас ребятенок. Несколько недель просидел взаперти с трупом матери. Как звали, Барри забыл. Трейси талдычила про него месяцами. Майкл. Точно. Майкл Брейтуэйт.

Назавтра, в детском отделении. Неуютно тут. Трейси коснулась детской ладошки, во сне вялой.

— Майкл, — тихонько сказала она.

Трейси думала принести ему плюшевого мишку, но, пожалуй, он для мягких игрушек уже слишком взрослый. Когда они вломились в квартиру в Лавелл-парке, мальчик цеплялся за бело-синюю полицейскую машинку, будто за соломинку, и Трейси купила ему пожарную машину. Сунула ему под бок. Глаза запали, щеки провалились, но во сне он такой умиротворенный. Судя по всему, провел в квартире с трупом матери почти три недели. Не мог открыть входную дверь. Никто не видел, как он вставал на стул и махал из окна на пятнадцатом этаже. Жил на продуктах, которые были в доме, — Кэрол Брейтуэйт в тот день сходила в супермаркет, в кухне стояли нераспакованные покупки. Потом вытаскивал пакеты всякой бакалеи из шкафов, пил воду из-под крана. В квартире дубак. Мальчик подкармливал счетчик монетами из материного кошелька, потом монеты закончились.

Он укрыл мать одеялом, чтоб не мерзла. Наверное, думала Трейси, поначалу он спал рядом с ней. К тому времени, когда явилась полиция, он спал в гнезде, которое соорудил себе из подушек и одеял в гостиной. «Живучий головастик», — сказал Ломакс. Может, привык сам о себе заботиться. Все это она узнала от Аркрайта.

По другую сторону кровати возникла Линда Паллистер, словно все это время шныряла поблизости.

— Опять вы, — поприветствовала она Трейси.

— Может, чаю выпьем? — спросила та. — В столовой? По-человечески?

Они пили жидкий перестоявший чай. Трейси купила большую шоколадку «Кит-Кат», а Линда предпочла кислое на вид яблоко. Чай с яблоками не сочетается, это все знают.

— А теперь что с ребятенком будет? — спросила Трейси.