Эрл Гарднер - Дело о молчаливом партнере
– Да вы, видать, совсем рехнулись, – покачала головой Эстер. – Зачем мне посылать самой себе отравленные конфеты?
– А затем, – ответил Мейсон, – что вам нужно было алиби.
– Алиби? Но для чего?
– Чтобы вас не заподозрили в убийстве Линка.
– Ага, значит, это я убила его, да?
Мейсон кивнул:
– А затем выдали себя, постаравшись сегодня в суде навлечь подозрения слишком на многих. Мейгард, Пивис, Ирма Радин… Вы очень искусно подставляли людей, якобы знавших о ваших шоколадно-конфетных пристрастиях.
– Как интересно!
– Итак, – продолжал Мейсон, – вам понадобилось алиби. И в конце концов вы решили обставить все таким образом, как будто в момент убийства сами вы были без сознания. Лучшее алиби придумать трудно. Вы послали себе отравленные конфеты, сменили вечернее платье на более практичный и менее заметный наряд и отправились в Сиреневый каньон. Вероятно, предварительно вы позвонили Линку, чтобы убедиться, что он дома. По дороге вам пришлось сделать остановку, чтобы позвонить мне. Это нужно было проделать довольно осторожно, чтобы обеспечить себе алиби, но вместе с тем подгадать все так, чтобы я не успел выяснить адрес вашей квартиры и добраться туда раньше вас, до того как вы вернетесь домой, осуществив свой преступный замысел. Удобнее всего вам было звонить из дома, где жил Шиндлер Колл. Вы знали, что в холле на первом этаже есть телефонная будка и что там в это время никого не будет, а значит, никто вас не увидит за этим занятием и не подслушает вашего разговора.
– И зачем же было мне звонить вам? – спросила она.
– Причина для этого у вас была, мисс Дилмейер, и очень даже весомая. Вам нужен был кто-то, чье слово имело бы вес в полиции. Вы хотели, чтобы этот некто имел некое представление о вас, но при этом не знал бы, где вы живете. Короче говоря, вам был нужен хороший свидетель; но он не должен был знать вашего адреса, не должен был иметь ни малейшего представления о том, где и как его можно разыскать.
На подготовку алиби и самого убийства у вас ушло дня два-три. Больше всего вас беспокоило, как бы понадежнее устроить так, чтобы вас обнаружили вовремя: чтобы, с одной стороны, и без сознания слишком долго лежать не пришлось, а с другой стороны – не очень быстро, чтобы не оказалось бы поставлено под сомнение ваше алиби.
Вы понимали, что, для того чтобы установить связь между вами и «Золотым рогом», мне пришлось бы сначала разыскать Милдред Фолкнер. Но даже если мне удалось бы сделать это достаточно быстро, все равно беспокоиться вам было особенно не о чем, ибо никто в ночном клубе не знал вашего домашнего адреса.
К тому же вы почти не сомневались, что с мисс Фолкнер я увижусь не раньше часа ночи, когда она придет ко мне в контору и даст мне наводку на «Золотой рог», и что даже после этого у меня уйдет немало времени на то, чтобы разыскать вашу квартиру.
Однако мне удалось сделать это гораздо быстрее. Благодаря небольшому расследованию, предпринятому моим секретарем, мисс Стрит, я практически сразу вычислил, что вы имеете некое отношение к «Золотому рогу».
– Надо же, какой догадливый! – язвительно заметила она. – Аж завидно!
– Позвонив мне из дома Колла, – невозмутимо продолжал Мейсон, – вы затем вышли на улицу, где оставили машину, поехали в Сиреневый каньон, убили Линка и только потом приняли большую дозу веронала. После этого вы вернулись к себе домой, поставили на пол телефон, проследив за тем, чтобы трубка оставалась на месте, и отдались во власть сна, ибо снотворное уже начало действовать. К тому времени, как я вас разыскал, вы уже крепко спали.
– Это ваша версия? – спросила она.
Мейсон кивнул.
– Ну и засуньте ее себе куда подальше. Думаю, вам очень хотелось бы обвинить меня во всех грехах, чтобы отмазать от тюрьмы свою богатенькую клиентку, но, на вашу беду, вы не на ту напали. Придется вам поискать козла отпущения на эту роль где-нибудь в другом месте.
В комнате воцарилось молчание. Лейтенант Трэгг, взглянув на Эстер Дилмейер, отвел глаза и принялся задумчиво разглядывать рисунок на ковре.
– Ну так что? – первой нарушила явно затянувшееся молчание Эстер. – Это что, новый способ допроса с пристрастием или мы здесь просто сидим и любуемся обстановкой?
– Мы ждем, – сказал Мейсон, – когда вы нам расскажете про убийство.
– Вы можете ждать хоть до второго пришествия. От меня вы все равно ничего не дождетесь! И вообще, мне пора. Так что, с вашего позволения, ребята, я начну одеваться.
– Вы никуда не пойдете, – заявил Трэгг.
– Не пойду?
– Не пойдете.
– Почему же это?
– Мейсон выстроил логически безупречное обвинение.
– Вы хотите сказать, что вас убедил этот бред?
Он кивнул.
– Ну вы уже совсем… того, – сказала она, а затем сделала широкий жест рукой и добавила: – Все вы.
И снова наступило напряженное молчание, которое, по-видимому, куда больше нервировало Эстер Дилмейер, чем доводы Мейсона, обвинившего ее в убийстве.
– Боже мой, – воскликнула она, – какого черта вы тут сидите и пялитесь на меня! Боже милосердный! В конце концов, я у себя дома. Мне надо одеться.
– Вы никуда не пойдете! – повторил Трэгг. – Можете считать себя арестованной.
– Ладно, я арестована. Но это не значит, что я должна торчать здесь и созерцать ваши кислые рожи. Наверное, раз уж меня арестовали, то вы должны будете куда-то меня отвезти.
– Не исключено.
Она распахнула халат.
– Прямо вот так?
– Нет. Вы можете одеться.
– А вы тем временем будете таращиться на меня? Нет уж, спасибо.
Мейсон закурил.
– Да не молчите же вы. Может быть, хоть поспорить со мной попытаетесь?
– Нам с вами не о чем спорить, – невозмутимо ответил Мейсон. – В деле с отравленными конфетами все улики против вас. Если же вы не убивали Линка, то сейчас самое время перестать запираться и начать говорить. А вдруг у вас найдутся некие смягчающие обстоятельства, которые можно будет истолковать в вашу пользу.
– Знаю я эти ваши уловки, – заявила она. – Пытаетесь разговорить меня. Что ж, раз уж вы все здесь такие умные, то я скажу вам кое-что. Крошка Эстер знает свои права. А потому она будет сидеть очень-очень тихо и не проронит ни звука. Если в полиции считают, что у них достаточно улик против меня, то пусть меня судит суд присяжных, где меня будет защищать настоящий, порядочный адвокат, а не жуликоватый проходимец. И вот тогда посмотрим, что у вас выйдет.
– Что ж, – сказал Мейсон, – если вы убили его намеренно и хладнокровно, то такой ход вполне оправдан. Однако если вы застрелили его, защищая собственную жизнь, или же это получилось случайно, то вам лучше рассказать об этом сейчас.
– Это почему же?
– Потому что, если вы сейчас промолчите, а затем на суде попытаетесь представить дело как несчастный случай или как убийство, оправданное обстоятельствами, присяжные воспримут это как историю, сочиненную для вас вашим адвокатом.
– Вы мне очень помогли.
– К вашим услугам, – улыбнулся ей Мейсон. – Но в вашей обороне есть слабые места. Рано или поздно полиция наткнется на них. И тогда будет уже слишком поздно пытаться спасти себя и рассказывать, что же случилось на самом деле.
– Правда? И что же это за слабые места?
– Недостающие фантики в коробке с конфетами, одинаковые карточки, ваш носовой платок, телефон на полу с трубкой на рычаге – и все прочее, что еще удастся обнаружить полиции.
– Что, например?
Мейсон улыбнулся:
– А вы сами подумайте. При этом имейте в виду, что теперь полиции известно, что и как происходило. Им останется лишь найти подтверждение.
– Ну и флаг им в руки, – вызывающе заявила она.
– Они-то найдут, можете не сомневаться, – вздохнул Мейсон. – А вот вам к тому времени будет уже поздно рассказывать свою историю.
– Почему?
– Газетчики напишут, что все это уловки вашего адвоката.
Она посмотрела на него невидящим взглядом человека, пытающегося принять некое жизненно важное решение.
– А если я расскажу все сейчас?
– Тогда факты будут выглядеть куда более правдоподобно.
Она сосредоточенно разглядывала свою сигарету.
– Что ж, возможно, вы и правы.
Трэгг хотел было что-то сказать, но Мейсон упреждающим жестом заставил его замолчать.
– У Колла есть ключ от вашей квартиры? – подсказал ей Мейсон.
– Да.
– Значит, именно там он держал Боба Лоули на следующий день после убийства, пока вы были в больнице.
– Наверное. Но точно не знаю.
– Вы влюблены в Колла?
– Уже нет. А раньше я была от него без ума. Ничего, переживу как-нибудь. Со временем все пройдет. Я уже проходила через это, так что и сейчас как-нибудь перетерплю…
Мейсон взглянул на часы:
– Что ж, если вы собираетесь…
– Ну ладно, – сказала она. – Вот как все было. Я работала в игорном доме. Работа моя заключалась в том, чтобы поощрять мужчин к игре и следить за тем, чтобы они не уходили сразу, как только начинают проигрывать. Ведь мне платили процент с выручки. Некоторое время назад Колл и Линк предложили мне поплотнее заняться Бобом Лоули, представив мне его как богатенького бабника. Я должна была помочь им «раскрутить» его на денежки, которых у него, похоже, было слишком много.
