Эрл Гарднер - Дело о молчаливом партнере
– Почему вы так решили?
– Не забывайте, что однажды вас уже пытались убрать. И тот, кто это сделал, не оставит своих попыток устранить вас.
Она рассмеялась:
– Честно говоря, я над этим всерьез не задумывалась.
– Если всего двое суток назад у кого-то возникло желание вас убить, то вряд ли за это время случилось нечто такое, что могло бы заставить его передумать.
Эстер сидела, постукивая сигаретой о подлокотник кресла. Наконец она заметила:
– Кажется, вас это беспокоит даже больше, чем меня саму.
– Возможно. А все потому, что я почти не сомневаюсь, что человек, пославший вам конфеты, и убийца Харви Линка – одно и то же лицо.
Она изумленно вскинула брови:
– Слушайте, а это мысль!
– У нас имеется сразу несколько улик, позволяющих сделать такой вывод. Не знаю, говорил ли вам об этом лейтенант Трэгг.
– Нет, еще не успел, – заметил Трэгг.
– Начать хотя бы с того, – продолжал Мейсон, в то время как Эстер Дилмейер чиркнула спичкой и поднесла ее к сигарете, – что адрес на упаковке был отпечатан на пишущей машинке из кабинета Линка в «Золотом роге».
Нервным, порывистым взмахом руки она потушила спичку. По ее глазам было заметно, что его заявление явилось для нее настоящим откровением.
– Интересно, откуда у вас такая уверенность? – спросила она. – Ведь вас при этом там небось не было…
– Многие люди даже не подозревают, что шрифт пишущей машинки, пожалуй, еще более индивидуален, чем человеческий почерк, – сказал Мейсон. – Всякая машинка, даже та, которой пользовались совсем непродолжительное время, имеет свои отличительные особенности. Например, некоторые буквы шрифта, выходящие за линию строки. Так, сравнивая образцы, специалист с абсолютной точностью может установить, выполнены ли они на одной машинке или нет.
– Ну надо же, впервые слышу, – заметила Эстер Дилмейер.
– Это одно, – кивнул Мейсон. – Теперь бумага. Она тоже была взята из кабинета Линка.
– А это откуда известно?
– Бумага бумаге рознь. Для разных сортов характерно разное содержание целлюлозы, плотность, химический состав и торговая марка. Торговую марку, кстати, обычно наносят прямо на бумагу в виде водяных знаков.
– Что-нибудь еще? – поинтересовалась она.
– Этикетка с адресом была наклеена на оберточную бумагу. Клей по составу идентичен тому, которым пользуются в «Золотом роге», и, что важнее всего, он успел так основательно засохнуть, что в полиции смогли установить даже то, что этикетка с адресом была наклеена по крайней мере за двое суток до отправления свертка.
– Да уж, – покачала головой Эстер. – Вот уж никогда бы не подумала, что в полиции у нас служат такие умники.
– И тем не менее это так, – сухо заметил Мейсон.
– Что-нибудь еще?
– Да. Не забывайте, что этикетка с адресом была наклеена на коробку с конфетами раньше чем за двое суток до отправки вам этой посылки. Далее, вы работали на кондитерской фабрике и знаете, как нужно обращаться с шоколадными конфетами, чтобы даже после некоторых манипуляций с ними они сохранили бы первозданный вид.
– Да, в этом я разбираюсь. Если у человека есть навык, то это совсем нетрудно, но новичку за это дело лучше не браться, все равно ничего не получится.
– Также примите во внимание, что приложенная к конфетам карточка была ранее вложена в присланную вам же коробку с орхидеями.
– Да, это была либо она, либо ее точная копия, – сказала Эстер Дилмейер, стараясь не встречаться глазами с Милдред Фолкнер.
Милдред рассмеялась.
– Надеюсь, – заметила она, – вы не думаете, что это я вернулась и послала вам конфеты с другой карточкой.
Эстер Дилмейер даже не взглянула в ее сторону.
– Я всего лишь отвечаю на вопросы, – сказала она Перри Мейсону, – чтобы мы могли с этим разобраться.
Улыбка исчезла с лица Милдред Фолкнер.
– Так, значит, вы считаете, что это я отправила вам те конфеты? – спросила она.
– Мне хочется жить спокойно самой и не мешать жить другим, – сказала Эстер, бросая взгляд в ее сторону. – Я не хочу никого ни в чем обвинять, но, между прочим, почерк на карточке был очень похож на ваш.
– Господи, да я бы никогда в жизни…
– Успокойтесь, мисс Фолкнер, – предупредил ее Мейсон. – Прежде чем начать вычислять того, кто послал конфеты, давайте снова обратимся к имеющимся в нашем распоряжении фактам. Итак, мисс Дилмейер, когда вы получили конфеты и прочли приложенную к ним карточку, вы не ощутили ни малейшего беспокойства. Так?
– Да, разумеется. Я познакомилась с мисс Фолкнер, она произвела на меня впечатление приятной, доброжелательной особы… хотя, между прочим, у нее были причины отнестись ко мне иначе… ну, она могла бы, например, оказаться совсем не такой великодушной и обвинить меня во всех грехах, в том числе и в тех, в которых лично моей вины нет нисколечко.
– Ясно. Но разве, получив конфеты, вы не подумали о такой возможности?
– Нет. Тогда я просто подумала о том, что это было очень любезно с ее стороны. Она собиралась взять меня на работу, поэтому я испытывала к ней искреннее расположение и… преданность, наверное, так это можно назвать.
– Итак, давайте, так сказать, подведем некоторые итоги, – предложил Мейсон. – Тот, кто послал вам конфеты, имел возможность беспрепятственно перемещаться по всему «Золотому рогу», этот кто-то также мог воспользоваться пишущей машинкой мистера Линка, открыть ящик его стола, взять оттуда кое-какие канцелярские принадлежности, бумагу, баночку с клеем. Этот человек также знал процедуру прохождения посылок через курьерскую службу доставки в час пик, и, наконец, у него была возможность достать карточку, присланную с орхидеями, и положить ее в коробку с конфетами, прежде чем посылка попала в службу доставки. Ему нужно было управиться со всем этим за каких-то полчаса. То есть необходимо было сработать быстро.
– Если только… – начала было Эстер Дилмейер и осеклась.
– Если только что?
– Если только конфеты отправляла не мисс Фолкнер. Потому что тогда карточек было бы две, и… получается… ну, и все. Вот.
– Я тщательно рассмотрел возможность причастности мисс Фолкнер к этому делу, – сказал Мейсон. – Она при всем желании не могла бы послать вам эти конфеты.
– То есть как?
– Она не имеет необходимого опыта обращения с шоколадными конфетами, так что начинить их снотворным она не сумела бы – это во-первых, а во-вторых, она никак не могла оказаться в «Золотом роге» за двое суток до момента отправки вам конфет. Нет, есть лишь один человек, который полностью удовлетворяет всем перечисленным требованиям.
– И кто же это? – спросила Эстер Дилмейер.
– Вы, – тихо произнес Мейсон.
Она даже привстала со стула.
– Я?! Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, – продолжал Мейсон, – что вы являетесь единственным человеком, который мог бы послать эти конфеты. Вы послали их себе сами.
– А потом наелась яду просто ради того, чтобы попасть в больницу, так, что ли, по-вашему? – саркастически спросила она.
Лейтенант Трэгг подался вперед, видимо собираясь что-то сказать Мейсону, но тот, не отрывая взгляда от Эстер Дилмейер, оборвал его: «Заткнитесь, Трэгг!» – и затем невозмутимо произнес, обращаясь к ней:
– А вы и не съели ни одной отравленной конфеты.
– Неужели? – издевательски переспросила она. – Ну конечно! Мне просто захотелось прокатиться до больницы. И тогда я притворилась спящей, а заодно и доктора обманула, так, что ли?
– Нет. Вы приняли большую дозу веронала, но конфеты здесь ни при чем.
Теперь всем своим видом она выказывала раздражение.
– Послушайте, лично у меня сегодня на вечер запланированы дела поинтереснее. Я, конечно, понимаю, что вы спасли мне жизнь. Да к тому же еще и оплатили счет из больницы. Я почувствовала к вам благодарность и расположение, но, оказывается, у вас за пазухой был припрятан камень. Короче, я не собираюсь весь вечер торчать здесь и выслушивать ваши идиотские теории.
– Видите ли, – продолжал Мейсон, – каждая конфета лежала в чашечке из коричневой гофрированной бумаги, плотно охватывавшей ее со всех сторон.
– Ну и что с того? – спросила она.
– В коробке, стоявшей на столе, – пояснил Мейсон, – не хватало нескольких конфет, но не было там и этих самых бумажных оберток. В комнате их тоже не оказалось. Вряд ли вы стали бы поглощать конфеты вместе с фантиками.
В какой-то момент ее лицо дрогнуло.
Мейсон же продолжал быстро развивать достигнутое преимущество:
– Но выдали вы себя тем, что заявили, будто бы, увидев в коробке с конфетами карточку с инициалами «М.Ф.», вы успокоились и решили, что волноваться не о чем. Если бы вы говорили правду, эта карточка должна была бы, напротив, насторожить вас, потому что не далее как за полчаса до того вы получили коробку с орхидеями, к которым была приколота точно такая же записка. Вы бы даже заметили на ней две дырочки, оставленные булавкой, скреплявшей ее с цветами. Вряд ли вы могли не заметить такое.
