Рекс Стаут - Праздничный пикник (сборник)
– А вдруг она сама или кто-то другой, кого она выгораживает… Нет, это ерунда. Она оставалась там и после того, как обнаружили труп. Да, мы влипли.
– Верно, сэр. – Не увидев в глазах Вульфа благодарности, на которую рассчитывал, я продолжил: – Чтобы облегчить ваши мучения, хочу сказать, чтобы вы обо мне не беспокоились. В утаивании важных сведений меня не обвинят, поскольку о разговоре с ней я не упомянул. Я всегда могу сказать, что не поверил ей и не хотел осложнять дело дополнительными обстоятельствами. Конечно, мне придется придумать оправдание тому, что я пристал к ней с расспросами, но это проще пареной репы. Я могу показать, что нашел труп после того, как вы начали свою речь, и, прежде чем сообщить в полицию, решил расспросить свидетельницу, но меня прервал вопль Флоры. Так что из-за меня не волнуйтесь. Я сделаю все, что вы скажете. Могу утром позвонить Дилэни – или позвоните ему сами – и во всем признаться, или будем сидеть и ждать у моря погоды. Как скажете.
– Пф! – фыркнул Вульф.
– Аминь! – изрек я.
Вульф шумно втянул в себя добрый бочонок воздуха и со свистом выпустил его наружу.
– Возможно, в данную минуту эта женщина уже дает показания полиции, – проворчал он. – Нет, я тебя не корю. Напротив, ты молодец. Если бы ты рассказал им об этой женщине, мы бы провели ночь в тюрьме. – Он скорчил гримасу. – А так, по крайней мере, у нас развязаны руки. Который час?
Я посмотрел на запястье. Вульфу, чтобы взглянуть на настенные часы, пришлось бы повернуть голову почти на девяносто градусов, а на такой подвиг он не способен.
– Восемь минут двенадцатого.
– Ты можешь вызвать их сюда сейчас?
– Сомневаюсь. Всех пятерых?
– Да.
– Разве что на заре. Привести их к вам в спальню?
Вульф поскреб кончик носа.
– Ладно. Только обзвони их сейчас, кого найдешь. Договорись на одиннадцать утра. Скажи, что я готов разоблачить убийцу, но должен с ними посоветоваться.
– Что ж, на такую приманку они клюнут, – признал я и потянулся к телефону.
Глава четвертая
До двух минут двенадцатого, когда Вульф спустился в лифте из оранжереи и поздоровался с гостями, законники с Лонг-Айленда никак себя не проявили. Что вовсе не означало, что они не проявятся в три минуты двенадцатого.
По сообщениям утренних газет, окружной прокурор Дилэни и начальник уголовной полиции Бакстер пришли к выводу, что в палатку мог проникнуть сзади кто угодно, и расследование пока не сдвинулось с мертвой точки.
Если Анна Банау читала газеты (а у меня не было оснований подозревать, что почтенная дама их не читает), она могла уже тянуться к телефонной трубке, чтобы звонить в полицию.
Сам я успел назвониться – вчера вечером и сегодня утром, – приглашая к нам гостей, и не только. В телефонном справочнике Манхэттена я легко нашел адрес и телефон Александра Банау, но звонить ему домой не стал. Я также решил не звонить в ресторан «Цоллер» на Пятьдесят второй улице.
Сам-то я обедал в «Цоллере» всего два раза, но один мой приятель наведывался туда чуть ли не ежедневно. Да, сказал он мне, есть в «Цоллере» такой старший официант, Алекс Банау. Алекс был ему по душе, и приятель всерьез обеспокоился, не означает ли мой звонок, что официанту грозят какие-то неприятности. Я заверил, что никаких неприятностей не предвидится, просто хочу кое-что уточнить, и распрощался.
Потом я сидел и пялился на клочок бумаги, на котором записал домашний телефон Банау – у меня руки так и чесались позвонить. Но что ему сказать? Нет.
Замечу также, что примерно в половине одиннадцатого я вынул из ящика своего стола «марли», проверил, заряжен ли револьвер, и сунул его в карман. Я сообщаю вам это не для того, чтобы подготовить к предстоящей бойне, а чтобы показать, насколько поверил в показания миссис Банау. Как-никак, когда ждешь в гости убийцу, нервы которого натянуты до предела, нужно быть готовым ко всему.
Импортер X. Л. Гриффин и Поль Раго, виртуоз приправ, прибыли по отдельности, а Джеймс Корби и Флора привели с собой Дика Веттера.
Я намеревался усадить Флору в красное кожаное кресло, но Раго, шестифутовый усач с потешным акцентом, опередил меня. Так что Флоре пришлось довольствоваться одним из желтых кресел, рядком выстроенных перед столом Вульфа.
Веттер занял кресло слева от девушки, а ее отец сел справа. Коротышка Гриффин, велеречивый Цицерон, уселся в крайнее кресло возле моего стола.
Когда Вульф спустился из оранжереи, вошел в кабинет, поздоровался и двинулся к своему столу, Веттер открыл пасть и заговорил, даже не дав Вульфу угнездиться в своем кресле, рассчитанном на слона средних размеров.
– Надеюсь, вы нас не слишком задержите, мистер Вульф, – проворковал идол американок. – Я спросил мистера Гудвина, нельзя ли собраться пораньше, но он ответил, что нет. Нам с мисс Корби нужно сегодня пообедать пораньше, потому что в половине второго меня ждет обсуждение сценария.
Я приподнял бровь. Надо же, какая честь: я вел машину, держа правую руку в каком-то дюйме от плеча девушки, которую сам Дик Мыльнер-Веттер удостоил приглашения на обед.
Вульф, перестав ерзать в кресле, произнес:
– Я не стану вас задерживать дольше, чем потребуется, сэр. Так вы с мисс Корби друзья?
– А это имеет отношение к делу?
– Возможно, нет. Но в данную минуту меня интересует все связанное с каждым из вас. Я отдаю себе отчет в том, что вам неприятно слышать подобное высказывание из моих уст. Особенно сразу после того, как праздновалась годовщина самого славного события в жизни этой свободной страны. Тем не менее долг есть долг. Один из вас – злодей. Убийца Филипа Холта.
Вульф, вероятно, строил свой расчет на том, что один из них упадет в обморок, вскочит и убежит. Но никто даже бровью не повел. Все сидели как истуканы и смотрели на Вульфа.
– Один из нас? – спросил наконец Гриффин.
Вульф кивнул:
– Я решил, что лучше сразу взять быка за рога. Подумал…
– Вот потеха, – прервал его Корби. – Вы, конечно, шутите. Только от шутки вашей после того, что вы вчера говорили окружному прокурору, дурно пахнет.
– Это вовсе не шутка, мистер Корби. Мне, право, жаль. Вчера мне казалось, что все обстоит именно так, как я думал, но я заблуждался. Нашелся свидетель, надежный и солидный, который готов присягнуть, что во время митинга, до тех самых пор, пока не обнаружили тело, никто сзади в палатку не заходил. Я также знаю, что ни я, ни мистер Гудвин Филипа Холта не убивали. Следовательно, убийца один из вас. Так что нам придется поговорить.
– Вы сказали – свидетель? – В устах Раго это прозвучало как «швидетель».
– Кто он? – потребовал Корби. – Откуда он взялся?
– Это женщина, и живет она в Нью-Йорке. Мистер Гудвин, который беседовал с ней, полностью убежден в ее искренности и благонадежности, а мистеру Гудвину трудно угодить. Вероятность того, что ее показания можно опровергнуть, ничтожна. Вот все, что я…
– Не понимаю, – развел руками Веттер. – Если у них есть такой свидетель, почему нас до сих пор не арестовали?
– Потому что она еще не обращалась в полицию. Там про нее ничего не знают. Пока. В любую минуту ее могут найти, или она сама обратится в полицию. Если так случится, то в ближайшее время мы с вами будем отвечать на вопросы полицейских. Коль скоро вы откажетесь от беседы со мной или меня не удовлетворят ваши ответы, я буду вынужден сам сообщить мистеру Дилэни о существовании свидетельницы. Скажу откровенно, я предпочел бы до этого не доводить. Услышав ее показания, мистер Дилэни уже не будет с вами таким любезным и внимательным, как вчера. Я хочу задать вам несколько вопросов.
– Кто она? – снова потребовал Корби. – Где ее найти?
Вульф покачал головой:
– Ничего не выйдет. Я не собираюсь раскрывать вам ни ее имя, ни адрес. Я вижу, вы мне не верите, мистер Корби, и вы, мистер Гриффин. Но подумайте сами, с какой стати мне вздумалось бы вызывать вас сюда и ставить перед столь неприятным фактом, как не для того, чтобы найти истину? Подобно вам, я предпочел бы оставить все как есть, примирившись с версией полиции о неизвестном злоумышленнике, который проник в палатку сзади, но, увы, теперь это невозможно. Да, вы вправе подозревать и меня с мистером Гудвином, и мы готовы ответить на ваши вопросы. Главное, что один из вас – убийца, так что в наших общих интересах постараться, чтобы беседа получилась продуктивной.
Гости переглянулись. Правда, совсем не так, как пять минут назад. Теперь в их взглядах читались сомнение, подозрительность и настороженность, да и выражения лиц стали далеко не дружелюбными.
– Не понимаю, на что вы рассчитываете, – возразил Гриффин. – Все мы держались вместе, и все знаем, что́ случилось. И мы уже слышали, что́ каждый из нас говорил.
Вульф кивнул:
– Дело в том, что мы исходили из версии, исключавшей нашу причастность к преступлению. Теперь все переменилось. У одного из нас есть пятно в биографии, в котором и кроется разгадка совершенного вчера злодеяния. Я предлагаю начать с того, что каждый из нас расскажет о себе сам. Возьмем меня. Родился я в Черногории, где и прошло мое детство. В шестнадцать решил, что пора посмотреть мир, и за четырнадцать лет объехал почти всю Европу и Азию, пожил также немного в Африке и испробовал себя на самых разных поприщах. В Америку я приехал в тысяча девятьсот тридцатом году и, будучи отнюдь не без гроша в кармане, приобрел этот дом и стал частным сыщиком. Я получил американское гражданство. О Филипе Холте я впервые услышал два года назад, когда на него пожаловался Фриц Бреннер, мой мажордом и повар. Единственная причина, возбуждавшая во мне неприязнь к нему и явно недостаточная, чтобы испытывать позывы к убийству, отпала, когда он согласился не приставать более к мистеру Бреннеру, если я соглашусь выступить с речью на вашем чертовом пикнике. Мистер Гудвин?
