Джон Карр - Вне подозрений
В суде вас оправдали по обвинению в убийстве миссис Тейлор. — Батлер воздержался от упоминания, что доктор Фелл постоянно твердил о ее невиновности в том, что он даже именовал не «убийством», а «смертью». — Поэтому, когда убили Реншо, большинство, естественно, считало вас невиновной в обеих смертях.
Но не забывайте о Китти Оуэн! Независимо от того, догадывалась ли она раньше, что вода отравлена, после смерти Реншо она в этом не сомневалась. Но Китти оставалась лояльной! Она уже оказала вам услугу, когда за три ночи до гибели Реншо в часовне должна была состояться черная месса.
Джойс, опустившись в кресло рядом с объемистой сумкой, сразу напряглась.
— Откуда вы знаете, что должна была состояться…
— Пятна черного воска были свежими, — прервал Батлер. — А какая ночь была наиболее подходящей? Черная месса пародирует христианский ритуал, не так ли? 16-го числа было воскресенье.
Не знаю, почему Реншо не вернулся служить мессу — вероятно, этого мы не узнаем никогда. Миссис Тейлор, его первая помощница, была мертва. Вы, следующая по рангу, находились в тюрьме. Для церемонии не хватало священника, даже если бы черные свечи горели на алтаре, а статуэтка божества в козлином облике была извлечена из шкафа. Кто-то должен был пойти в часовню и сообщить прихожанам в масках, что церемония не состоится.
Кто мог это сделать? Конечно, Китти! Она была близка к двум из трех лидеров. А канделябры являлись личной собственностью — Реншо и миссис Тейлор нравилось держать по паре у себя дома. О, Китти всегда была готова продемонстрировать свое превосходство над Люсией Реншо!
— Вы не правы, говоря, что я делала это ради денег, — сказала Джойс. — Я бы использовала деньги для службы ему.
Она опять коснулась креста. Застывшая на ее лице полуулыбка начинала нервировать Батлера. Он прошел мимо диктофона и встал спиной к догорающему огню.
— Когда вас оправдали 20-го числа, — спросил он, — что вы сделали, уйдя из кафе? Связались с Люком Парсонсом, Золотозубым или с обоими?
— Золотозубым? О, вы имеете в виду бедного Джорджа! Да, я позвонила обоим. Но я думала о вас.
— Тогда — может быть. Но на следующее утро, когда вы пришли ко мне, а я бесцеремонно вас выставил, вы не начали меня ненавидеть?
— Возможно, я была немного раздосадована.
— Не по этой ли причине вы поручили Золотозубому и Эму атаковать меня с кастетами вчера вечером?
— Я об этом сожалею. Вы рассердили меня.
— Вчера, во второй половине дня, — каждое слово Батлера звучало как удар хлыстом, но без какого-либо видимого эффекта, — я посетил Люка Парсонса и с помощью подкупа (это обошлось мне в двести фунтов) выудил у него сведения о том, где я могу найти Золотозубого и Эма. Разве Парсонс не позвонил вам сразу после этого и не признался, что сделал это?
— Да.
Джойс лениво откинулась назад, свет бра поблескивал на ее гладких черных волосах, лицо было абсолютно безмятежным, если не считать едва заметных движений губ и глаз.
— Поэтому его убили?
— Человек, который предает вас в мелочах, — Джойс смотрела на Батлера в упор, прижимая к груди перевернутый крест, — предаст во всем. — Серые глаза широко открылись. — Таков закон веры.
— Это было чисто женское преступление. Люк Парсонс был стар, напуган и не отличался силой. Мужчина схватил бы его за горло спереди или сзади, а женщина сначала оглушила, а потом воспользовалась подвязкой в качестве удавки. Вы наслаждались, убивая его?
— Это было необходимо.
— А он был членом вашей… секты?
— Ну, вы ведь понимаете, что частный детектив может быть полезен, когда нужна информация о людях.
— А Золотозубый?
— Джордж? О, Джордж был моим очень личным другом. — Улыбка Джойс говорила о многом. Затем ее лицо омрачилось. — Но я никогда не думала… — Она оборвала фразу. — Когда он снимал золотые коронки, которые надевал для маскировки, то становился довольно привлекательным.
— Вы не слишком разборчивы, верно?
— Не будьте ревнивым. Я же не ревную к бедной глупой Люсии. Моим самым ужасным поступком… — Джойс пришла бы в ярость, если бы не ее поразительное самообладание, — был приказ Джорджу поджечь храм под часовней.
— Тогда почему вы это сделали?
— Люсия собиралась туда с вами, не так ли? Один из людей Джорджа нашел в клубе ее сумочку с ключом и прикрепленным к нему картонным ярлычком. Он сообщил Джорджу, хотя ничего не понял, а Джордж позвонил мне, и…
Теперь Джойс с трудом контролировала себя.
— Джордж не знал, что вы в Бэлеме. Но он увидел свет за ставнями и заподозрил неладное. Тогда он пошел в часовню забрать самые опасные документы и… сделать все остальное. Пожар. Это ужасно! Но что мне оставалось? Я знала, что Люсия уже что-то подозревает. Я видела, как в зале суда, когда доктор Бирс говорил о нездоровой атмосфере в «Приорате», она встала и подала ему знак умолкнуть. Но я не догадывалась, сколько ей известно…
— Люсия ничего не знала, — прервал Батлер. — Если бы не доктор Фе… если бы не я, мы бы могли никогда не найти потайной люк для спуска вниз.
Несколько секунд Джойс оставалась неподвижной.
— Вы лжете. — Она улыбнулась.
— Нет.
— Я должна вас ненавидеть. — Джойс задумчиво смотрела на Батлера — ее неподвижные глаза притягивали его, как огонь притягивает ребенка. — Но я не могу — никогда не могла. Сейчас я чувствую то же, что тогда в кафе. Только… еще сильнее. Я поняла это, как только увидела вас снова.
Улыбка Джойс была ослепительной и одновременно жестокой.
— Вы получали много удовольствия от Люсии, — нежно спросила она, — если постоянно думали обо мне?
— Я не говорил, что думал о вас постоянно! Это было всего лишь…
Ее взгляд снова заставил его умолкнуть.
— Я уверена, что вы не выдадите меня, — сказала Джойс. — Потому что я всегда знала, что вы один из нас.
— Один из вас? Что, черт возьми, вы под этим подразумеваете?
— Вы думаете, что это не так, и притворяетесь шокированным. Но загляните в вашу подлинную сущность, и вы увидите, правда ли это.
Джойс встала с кресла и медленно подошла к Батлеру.
— В глубине души вы не сомневаетесь, — шепнула она, — что он существует.
— Не болтайте вздор! Ваш Сатана — аллегорический миф, представляющий…
— Тогда почему вы его боитесь? — осведомилась Джойс. — Почему ваши церкви боятся его? Почему они единодушно его проклинают, но ничего не могут с ним поделать? Почему он всегда остается непобедимым?
Патрик Батлер утратил дар речи. Аромат волос и плоти Джойс, ее близость, ощущение дьявольской власти, исходящее от нее… Он чувствовал, что в этом мире ему не нужно ничего, кроме Джойс Эллис.
— Вы думаете, — с трудом вымолвил Батлер, — что я стану соперником Золотозубого?
— Джорджа? — Джойс засмеялась. — Джордж вас никогда не потревожит. Он мертв.
— Мертв?! — Рука Батлера соскользнула с плеча Джойс, словно оно обожгло ее. — Как он умер?
— О, дорогой, разве это имеет значение?
— Вероятно, нет. И все-таки как?
Джойс опустила голову. В ее голосе звучало искреннее раскаяние.
— Прошлой ночью я разозлилась на вас из-за того, что вы забрали эти бумаги. Теперь я не сержусь! Но я… я велела Джорджу приклеить утром записки к вашим окнам. Ему это не понравилось, но он это сделал.
— Ну?
— Вы послали ему оскорбительную телеграмму — она была очень оскорбительной, дорогой! — подстрекая прийти сюда с оружием. Я все еще сердилась, поэтому сказала, чтобы он так и сделал. Но он не захотел.
— Что вы имеете в виду? Отвечайте!
— Дорогой, это так забавно! — Послышался смех, в котором, однако, звучало легкое недоумение. Джойс Эллис, которая могла надеть любую маску и имитировать любой голос, заговорила на чистейшем кокни, какой можно услышан, на Коммершл-роуд. Казалось, в комнате говорил сам Золотозубый. — «Он сказал мне, что я дрался честно, что не станет выдвигать против меня никаких обвинений, и сдержал слово. Батлер настоящий джентльмен, и я не поступлю с ним грязно, даже если ты прикончишь меня за это».
Наступило молчание. Батлер судорожно глотнул.
— И что произошло? — спросил он.
Джойс пожала плечами:
— Ну, естественно… он умер.
Тревожное ощущение от того, как дрогнули плечи Батлера, и как напряглось его тело, проникло сквозь сонную дымку, обволакивающую чувства Джойс. Она медленно попятилась к креслу, ее глаза расширились от удивления. Прошло несколько секунд, прежде чем Батлер заговорил.
— Ты свинья! — негромко произнес он.
Изумление Джойс усилилось.
— Что-то не так, дорогой?
— Я не знаю, где сейчас Золотозубый, но хотел бы пожать ему руку и выпить с ним. Этот вечно ухмыляющийся рыжий боксер был настоящим спортсменом — то есть принадлежал к лучшей породе в мире. А ты убила его!
