Эрл Гарднер - Дело о светящихся пальцах
– М-м… нет, – ответил Голкомб не совсем уверенно.
– Таким образом, если бы подзащитная, имея определенную дозу флюоресцентного порошка на пальцах, развернула бумагу, чтобы вынуть из нее пузырек, или открыла бы пузырек, тогда и на нем были бы подобные следы флюоресценции, не так ли?
– Я не готов ответить на этот вопрос.
– Почему? Вы ведь даете показания как эксперт.
– Ну… я не знаю, когда она доставала мышьяк из пузырька. Это могло случиться и раньше… Я не знаю просто, мистер Мейсон. Я не могу ответить на ваш вопрос. Слишком много неясных факторов.
– Понятно, что вы не можете ответить на этот вопрос, – с преувеличенной вежливостью сказал Мейсон. – Премного вам благодарен, сержант. Это все.
– Мистер Бейн, пожалуйста, будьте любезны, вернитесь в свидетельскую ложу, – обратился Гамильтон Бергер. – Ваша честь, я возобновляю мое предложение, чтобы этот пузырек и оберточная бумага были приняты как вещественное доказательство обвинения.
– Хорошо, они будут приняты именно в этом качестве. Итак, три пятигранные таблетки, найденные в мусорной корзинке в доме у свидетеля Бейна, являются вещественным доказательством номер один, пузырек с аптечной наклейкой – вещественное доказательство номер два, и оберточная бумага, в которую был завернут упомянутый пузырек, – вещественное доказательство номер три.
– Господин Мейсон, – резко повернулся к адвокату Гамильтон Бергер, – можете приступать к перекрестному допросу свидетеля Бейна.
Мейсон с беспокойством взглянул на часы. У него перед обеденным перерывом оставалось совсем немного времени, всего лишь на несколько вопросов. Если он думает произвести впечатление на жюри, он должен работать быстро.
– Вы отдалились от своей жены, мистер Бейн?
– Совершенно верно, сэр. К сожалению… Я уже говорил, что вина полностью лежит на мне.
Было очевидно, что любые дальнейшие попытки со стороны Мейсона сорвать маску с лица этого лжекающегося грешника могут только еще больше восстановить присяжных против защитника.
– Вы виделись с женой во время ее последней болезни?
– В самом конце, когда она была едва в сознании.
– Раньше вы были женаты?
– Да.
– Ваша первая жена умерла?
– Да, сэр.
– Со своей женой Элизабет Бейн вы не виделись в начале болезни?
– Нет. Из-за проблем, я уже упоминал, она не желала, чтобы я находился в ее комнате.
– Вам хотелось узнать о симптомах болезни?
– Разумеется. Я метался по спальне, терзаясь в муках, мистер Мейсон. Я спрашивал, что с ней, умолял, чтобы мне сразу же все сообщали. Попросил доктора описать симптомы. Я хотел быть уверенным, что все, что может медицинская наука, будет сделано.
– Вы знали, что описанные вам симптомы были определены как отравление мышьяком?
– Да.
– Вам были известны эти симптомы?
– Нет.
– Действительно ли нет?
– Нет.
– Вы никогда прежде с ними не встречались?
– Ну разумеется, нет, мистер Мейсон.
– Я спрашиваю вас, мистер Бейн, – Мейсон встал со своего места, – во время последней и роковой болезни вашей первой жены не проявлялись ли у Марты Бейн такие же симптомы, которые проявлялись у Элизабет Бейн, вашей второй жены?
– О, ваша честь, – буквально задохнулся от негодования Гамильтон Бергер, – это заходит слишком далеко. Это попытка инсинуации. Это к тому же незаконно, бесчеловечно, безнравственно…
– Я так не думаю, – сказал судья Ховисон, проницательно вглядываясь в лицо Бейна. – Обвинение достаточно широко использовало данного свидетеля. Учитывая эти обстоятельства, я даю защите свободу для перекрестного допроса. Протест отклонен.
– Отвечайте на вопрос, – предложил Мейсон.
– Симптомы отличались, – выдавил из себя Натан Бейн, внезапно потеряв выдержку. По его реакции чувствовалось, что он поражен точно так же, как совсем недавно Виктория Брэкстон, и это было заметно.
– Чем они различались?
– Это был другой случай. Она умерла от пищевого отравления. Врачи так сказали. В свидетельстве о смерти говорится…
– Вскрытие производилось?
– Нет. Я говорю, что было в свидетельстве о смерти.
– В случае с вашей второй женой было проведено вскрытие или нет?
– Да, сэр.
– С целью доказать, что она умерла от отравления мышьяком?
– Я полагаю, окружной прокурор приказал произвести вскрытие.
– Но никакого вскрытия не было проведено в случае с Мартой Бейн, вашей первой женой?
– Нет, – Натан Бейн, казалось, съежился в костюме.
– Вы намереваетесь получить в наследство от вашей жены Элизабет около полумиллиона долларов?
– Это под вопросом. Насколько мне известно, она составила завещание, в котором…
– Вы планируете оспаривать это завещание, не так ли?
– Ваша честь, – вмешался Гамильтон Бергер, – я желаю заявить протест на том основании, что защита, действуя негодными методами, пытается инспирировать некоторые далеко идущие выводы, которые…
– Это разъяснит ход мышления свидетеля, – ответил Мейсон. – Он очень красноречиво говорил здесь об искренности своего покаяния. Давайте уточним, насколько искренне его покаяние.
– Мистер Мейсон, мне кажется, ваши выражения несколько выходят за процессуальные рамки, – заметил судья Ховисон, – но я разрешаю свидетелю ответить на вопрос.
– Да, – отрезал Натан Бейн. – Это завещание – настоящий обман, оно…
– Вы намерены не допустить утверждения этого завещания, не так ли?
– Намерен.
– И таким образом вы получите около полумиллиона долларов?
– Возможно, – на этот раз тон Бейна был свирепым и сердитым.
– Тогда, – Мейсон продолжил, – расскажите жюри, сколько вы унаследовали после того, как ваша первая жена так несчастливо ушла в иной мир при признаках, так схожих с теми, что проявились при последней болезни Элизабет Бейн.
– Ваша честь! – закричал Гамильтон Бергер. – Это инсинуация, которая не подтверждена доказательством. Это выходит за рамки перекрестного допроса.
– Думаю, я приму этот протест по форме, в которой был поставлен вопрос, – постановил судья Ховисон.
– Можете вы, – спросил Мейсон, – указать жюри любую деталь болезни вашей первой жены, Марты Бейн, которая отличалась бы от признаков последней болезни вашей второй жены, Элизабет Бейн?
Натан Бейн неловко молчал.
– Можете ли вы? – повторил Мейсон вопрос.
– Я не присутствовал и не знаю симптомов болезни Элизабет, – наконец произнес Натан Бейн.
– Сколько денег вы примерно получили в наследство от первой жены?
– Протест, – вмешался Гамильтон Бергер. – Это…
– Отклоняется, – мгновенно распорядился судья Ховисон.
– Пятьдесят тысяч долларов.
– Как долго вы были женаты?
– Около двух лет.
– Мне не хотелось бы, – судья Ховисон взглянул на часы, – прерывать перекрестный допрос защиты, но он отнял уже несколько минут предполагаемого перерыва.
– Понимаю намек, ваша честь, – скромно согласился Мейсон.
– Суд откладывает заседание до двух часов пополудни, – распорядился судья Ховисон. – Подзащитная возвращается под стражу, и члены жюри помнят о рекомендациях суда.
Воспользовавшись моментом, пока члены жюри еще не все покинули свои места, Натан Бейн рванулся из свидетельской ложи и закричал, не в силах сдержать себя:
– Ты… ты… грязный адвокатишка… я этого так не оставлю… ты еще пожалеешь… я… я убью тебя!
– Ну что вы, мистер Бейн. – Мейсон был хладнокровен и невозмутим, как всегда. – Вам не стоит убивать меня, так как вы не получите в наследство от меня ни одного цента!
Стоявший рядом газетный репортер громко засмеялся и что-то быстро записал в свой блокнот. Тут же вмешались служащие суда и не мешкая увели распаленного Бейна от ложи защитника. Члены жюри присяжных, задумчиво покачивая головами, покидали свои места.
Глава 20
Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в своем любимом ресторанчике напротив Дворца правосудия. Хозяин, старый друг, посадил своих верных клиентов в отдельную комнату, где они могли без помех поговорить, и даже протянул туда телефонный аппарат.
Мейсон, расправляясь с бутербродом с ветчиной и запивая его молоком, сказал:
– Черт побери, Пол, у меня все еще нет ясности.
– Но у жюри она есть, – ответил Дрейк. – Конечно, ты мастерски сработал с Натаном Бейном. Ты сумел бы привлечь на свою сторону еще нескольких присяжных, если бы твоя клиентка смогла выйти в свидетельскую ложу и изложить подходящую версию. Но ты же знаешь, Перри, она не сможет.
– Почему не сможет?
– Слишком много всякого против нее. Отпечаток на обертке, тот факт, что она вышвырнула эту бутылку из окна. Судя по всему, когда она выбрасывала из окна эту злополучную бутылку, кто-то из соседей заметил и сообщил полиции, когда те рыскали в округе. Нельзя поверить, что ребята Голкомба вышли из дома и ни с того ни с сего принялись обыскивать двор. У Голкомба не хватает для этого мозгов.
