Дэвид Осборн - Убийство на острове Марты

— Думаю, она нам не помешает, — сказала я. — Если мы проедем позади сарая, Эсси даже не узнает, что мы были здесь:

Поколебавшись, Эстелла осторожно объехала пикап, потом обогнула курятник и въехала в ворота сарая. Здесь она выключила мотор, мы вышли из машины и осмотрели ее: левое заднее крыло было оторвано.

— Ничего не дается даром, — философски заметила Эстелла.

Из окна сарая был виден дом и дорожка. Здесь мы могли переждать двадцать минут, отведенные нами Отису. Однако тот управился быстрее — не прошло и десяти минут, как во дворе показался его джип, — он медленно объехал вокруг дома и вернулся назад, на Ти-лейн. Мы успели заметить, что левое переднее крыло и левая фара были смяты в лепешку, на дверце виднелась вмятина. Мы повременили еще пять минут и, убедившись, что он не вернется, покинули свое укрытие.

Я ощутила, как когда-то, жуткую предгрозовую тишину, когда даже птицы прячутся и замолкают. В памяти моей всплыли подробности моего первого посещения усадьбы Грейс. По всей вероятности, это было заметно по моему лицу, потому что Эстелла взяла меня за руку и деликатно спросила:

— Может, вам лучше не стоит, Маргарет? Я могу пойти и одна.

Я заставила себя улыбнуться.

— Не говори глупостей!

Я зашла так далеко и теперь пойду до конца, подумалось мне. К тому же меня вовсе не грело стоять одной в сарае, ожидая ее возвращения. С сараями у меня были связаны не самые приятные впечатления.

Эстелла пошла вперед к кирпичной стене, по чуть заметной тропинке среди кустов. Меня удивляло, откуда она так хорошо знает эти места.

— Я была здесь со своей матерью прошлым летом, когда мы сделали попытку повидаться с Грейс. Мы заехали с другого конца Ти-лейн, но дорога была перегорожена деревом, и мы не могли проехать иначе, как через дорожку Оуэна.

Мы перелезли через стену по приступкам, рядом с которыми валялись выпавшие из стены кирпичи — в соответствии с тем, как рассказывала Эсси, и очутились на заросшей задней лужайке с заиленным прудом посредине, в котором встретила свою смерть Роза, и с злополучным деревом, где нашел свой конец Оуэн.

Кто-то, вероятно полиция, закрыла все ставни в доме Грейс, и вверху и внизу; дверь на кухню также была закрыта. Вокруг ни души.

— Держу пари, что Крэмм вернулся на переднюю дорожку, — шепнула мне Эстелла.

Я подергала кухонную дверь — она была заперта изнутри. Эстелла указала куда-то в сторону: в одном из окон поблизости от нас стекло было разбито. Мы подошли туда. Ни слова не говоря, она просунула руку внутрь, открыла шпингалеты, подняла стекло и бесшумно скользнула через подоконник. Окно было довольно низкое, и я последовала за ней. Мы оказались в маленькой холодной кладовке, сообщавшейся с коротким переходом, ведущим в заднюю переднюю, расположенную перед кухней.

Не буду описывать заново, как мы шли через этот холл, откуда вела узкая витая лестница, терявшаяся высоко вверху; как, проходя мимо кухни, я вспоминала свои страхи, что кто-то может сидеть там за столом; не буду также описывать буфетную, окутанную мраком столовую; замолкнувшие теперь старинные часы; ощущение нереальности происходящего, овладевшее мною, когда мы проходили через замерший в молчании большой холл, освещаемый необычным светом, просачивающимся сквозь разноцветный стеклянный купол. У меня было такое чувство, что вся моя жизнь замкнулась так или иначе на «Марч Хаусе».

Я повела Эстеллу по главной лестнице к первой площадке, откуда я в тот раз увидела Артура сквозь итальянское окно над парадной дверью, а теперь видела Отиса Крэмма. Джип, как и предполагала Эстелла, вернулся обратно, и Отис стоял рядом с ним, ведя наблюдение за дорогой. Я поймала себя на мысли об Эсси, которая часто превышала скорость: надеюсь, она не поедет по этой дорожке, пока он здесь, и не заработает штрафную карточку. Предельная скорость на Ти-лейн была 25 миль, а сейчас Отис Крэмм был настроен штрафовать каждого, кто превысит ее даже на одну милю.

Я боялась даже подумать, что будет, если это произойдет. Отис хорошо знает ее пикап и не преминет инкриминировать ей даже превышение скорости без соблюдения правил, оскорбление представителя закона при исполнении обязанностей, сопротивление задержанию — это для начала. А если его довести до кипения, он способен на все, особенно если выпьет чарку-другую перед составлением протокола.

Эстелла, похоже, забыла обо всем на свете. Она издала победный клич, готовая созерцать поверженного врага вечно. Пришлось напомнить ей, зачем мы здесь, и увлечь ее наверх, в угловую спальню.

— Крэмм это еще полбеды, — шепнула я. — Если заявится сюда Фишер, мы будем иметь бледный вид.

Ставни в спальне были закрыты, оконные шторы задернуты. В комнате было темно и жарко. Я сразу же споткнулась о стул и замерла от страха: мне показалось, что шум был слышен на мили вокруг. Я попробовала включить свет, но ни одна лампочка не зажглась: вероятно, полиция отключила электричество. Однако Эстелла мигом отыскала бронзовый подсвечник со свечой и спичками.

— Он стоял на прикроватной тумбочке, — объяснила она.

И как только она его углядела, невольно подумалось мне. Эстелла поднесла к фитилю зажженную спичку, и, когда огонек разгорелся, на стены и пол легли длинные тени.

— Где детская? Там? — спросила Эстелла, указывая на противоположную дверь. Я кивнула и последовала за Эстеллой. Дверь была заперта, но ключ торчал в замочной скважине. Эстелла повернула его, и мы вошли в жаркую и душную комнату. Колеблющееся пламя свечи превратило тени лошадок, кукол и мишек в огромных горгулий, демонов и драконов, мечущихся по стенам и потолку.

— Она писала про плетеную корзину, — пробормотала Эстелла. — Наверное, вот эта. — Девушка поставила свечу и повернулась к кроватке. — А вот и медвежонок. — Она выхватила из кроватки потертого плюшевого медвежонка, крепко ухватила его одной рукой, а другой открутила ему голову, отделившуюся без видимого усилия. Засунув туда пальцы, она издала легкое восклицание и вытащила небольшой лист бумаги, сложенный вчетверо:

— Смотрите, Маргарет!

Она поднесла его к свече, развернула, и мы увидели несколько цифр, комбинация которых, очевидно, была шифром.

— Это то, что нам нужно, — сказала Эстелла.

Я взяла в руки свечу, она же оттащила корзину с игрушками от стены и свернула коврик, на котором стояла корзина.

— А вот и сейф, — прошептала девушка.

Я опустила свечу ниже: у наших ног был небольшой люк с врезанной в доску пола ручкой. Эстелла потянула за ручку, и люк легко открылся; под его крышкой показалась металлическая поверхность сейфа с цифровым диском посредине — для набирания кода.

Эстелла проворно опустилась на колени и попросила меня продиктовать цифры, что я и сделала. Там было три набора цифр, обычно в таких случаях вращают диск сначала влево, потом вправо и снова влево. Эстелла так и поступила. В замке что-то щелкнуло, и сейф открылся.

— Посветите сюда, Маргарет, — попросила девушка.

Я опустила подсвечник еще ниже. Эстелла извлекла из сейфа пакет.

— Держу пари, что это акции, — проговорила она.

Она оказалась права. В конверте были четыре акции какой-то западной железнодорожной компании, насколько это можно было уяснить в слабом и мерцающем свете. Передав их мне, она снова засунула руку в сейф. На этот раз она достала обшарпанный кожаный футляр, в каких обычно хранят украшения. Застежка была неисправна, и крышку привязали тесемкой. Эстелла развязала ее и сняла крышку. В неверном свете свечи мы увидели набор ювелирных изделий: серебряные браслеты, старинное обручальное кольцо небольшого размера.

— Вероятно, оно досталось Грейс от матери, — пробормотала Эстелла в то время, как ее пальцы перебирали другие украшения: брошь, украшенную камеей, золотое монисто, двойную нитку жемчуга, дамские наручные часы на черном ремешке, еще одни часы, золотые, в красивом, расшитом золотом и алмазами футляре и еще что-то менее ценное.

— Бабушка была права, — подытожила Эстелла. — Вещицы не Бог знает какие ценные, но очень милые, и я буду рада иметь их у себя. — С этими словами она вновь завязала тесемку.

— Посмотри, нет ли там чего-нибудь еще, и пойдем, — поторопила я ее. — Не стоит задерживаться здесь слишком долго.

Эстелла наклонилась к сейфу и начала обшаривать его внутренность рукой.

— Постойте, — сказала она. — Тут есть еще вот это.

Она выпрямилась и поднесла найденный предмет к огню. Это была небольшая переплетенная в кожу желтая книжица. Я сразу определила, что это такое.

— Это может оказаться важным, — сказала я.

— Что это может быть?

— Дневник Грейс. И по всей вероятности, за последний год.

— А чем он важен для нас?

— Она умерла в Бостоне, — пояснила я. — В дневнике могут быть записи о том, с кем она предполагала там встретиться, возможно из наших общих знакомых.