Ракета в морг - Энтони Бучер
Не говоря ни слова, Вероника Фоулкс подхватила сумочку и вышла. Хилари резко расхохотался. Затем в комнате стало тихо.
Пять минут он просидел без движения. Порой его глаза задумчиво останавливались на кабинете, в котором он был столь загадочно ранен. Порой смотрели так, словно были сосредоточены на далёком невидимом объекте, таком, как ракетная траншея в Пасадене.
Наконец, он встряхнулся настолько, чтобы налить себе ещё виски, и в этот момент в дверь позвонили. Спустя мгновение горничная ввела двух монахинь. Хилари отставил стакан и неохотно поднялся на ноги.
— Да? — спросил он, почти незаметно пошатываясь.
Младшая (насколько можно было судить, учитывая, что религиозный облик лишён возраста) из двух проговорила:
— Мы виделись мельком, мистер Фоулкс, в день того таинственного нападения на вас. Просто мимоходом обменялись приветствиями, и я едва ли могу вас винить, если более поздние события вытеснили это из головы. Я сестра Мария-Урсула, а это сестра Мария-Фелицитас из ордена Марфы Вифанской.
Хилари вежливо поздоровался и указал на стулья. Маленькие старые глазки сестры Фелицитас закрылись словно в тот самый миг, как она села.
— В самом деле, теперь я припоминаю вас, сестра. В самом деле. Лейтенант полиции упоминал, что вы были одной из свидетельниц, подтвердивших видимую невозможность того… того, что здесь произошло.
— Могу я поздравить вас со спасением? Похоже, у вас очень эффективный ангел-хранитель. Кроме того, вам повезло, что делом занимается лейтенант Маршалл.
— В самом деле. Способнейший офицер. Способнейший.
— Я не имела в виду его способности как таковые. Могу представить, сколь многие из полицейский с сарказмом отнеслись бы к подобной “невозможной” ситуации; но, поскольку у лейтенанта уже был схожий опыт, он должен быть куда более восприимчив.
Хилари улыбнулся.
— Я и подумать не мог, что женщина вашего положения может быть столь знакома с убийством или с полицейским образом мыслей.
— Мой отец был полицейским, и хорошим. И я сама собиралась служить в полиции, когда моё здоровье пошатнулось, и я вынуждена была переменить намерения.
Хилари являл собой вежливое сочувствие, но что-то его нервировало. Он выразил должное удовлетворение известием о тем, что в последние десять лет здоровье сестры Урсулы было завидным, как и тем фактом, что она, тем не менее, ни разу не пожалела о смене призвания. Он принял последовавшие за тем поздравления со счастливым избавлением предыдущим вечером, но, наконец, с оттенком нетерпения проговорил:
— Но, сестра, я уверен, что вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать моё счастливое спасение от ангела смерти.
— Разумеется, нет. В тот раз я приходила по делу, и, боюсь, я настойчива.
— Дело? Дело? Но продолжайте.
— Возможно, вы слышали немного от вашей жены о целях и деятельности нашего ордена…
В манере Хилари тут же проявилась заметная холодность.
— Если вы собираете пожертвования, сестра, то, думаю, следует пояснить, что состояние книжного рынка в столь неопределённое время слишком плачевно, чтобы оставить меня в положении, в котором я мог бы свободно обдумать… Слишком плачевно, — заключил он, оставив переусложнённую фразу висеть в воздухе.
— В каком-то смысле, полагаю, — улыбнулась сестра Урсула, — я прошу о пожертвовании, но оно ничего вам не будет стоить, мистер Фоулкс. Я просто хотела просить вас пересмотреть свой отказ сестре Пациенции, которая хотела транскрибировать некоторые из произведений вашего отца шрифтом Брайля.
Хилари выглядел обиженным.
— Но, моя дорогая сестра, я ей не отказывал. Я во что бы то ни стало хочу, чтобы слепые наслаждались произведениями моего отца. Во всех смыслах. Она может транскрибировать эти рассказы, сколько пожелает. Я просто просил обычную плату за перепечатку.
— Но это добровольный, некоммерческий труд. Книгу будут читать первыми некоторые из слепых, о которых мы печёмся. Затем она поступит в библиотеку штата, а оттуда её распространят среди всех слепых Калифорнии. И никто не заплатит за неё ни цента.
— Книги свободно распространяются общественными библиотеками, моя дорогая честра, но библиотеки платят за книги издателям, а тем самым, хоть и не напрямую, авторам. Это необходимый знак уважения литературной профессии. Я в память своего отца обязан собирать все пожертвования, какие могу. И, кроме того, человеку надо на что-то жить.
Сестра Урсула оглядела скромно дорогую комнату.
— Вы находите хлеб удовлетворительной диетой, мистер Фоулкс?
— Не понимаю, что вы имеете в виду под этими словами, сестра. Но должен ясно дать вам понять, — Хилари наклонился вперёд, выразительно потянув мочку уха, — что ни при каких условиях, ни по какой, даже самой достойной, причине я не одобрю возмутительное нелегальное переиздание произведений моего отца.
— Не думаю, что ваше отношение к этому вопросу изменится, если я замечу, что всякий автор и издатель, к которым прежде обращалась сестра Пациенция, всегда бесплатно разрешал переиздания Брайлем как само собой разумеющееся?
— Что автор делает со своим произведением в момент каприза, меня не касается. Но это не мои произведения. Я храню их как священное наследство отца, и должен быть хорошим его управителем.
— Есть одна притча об управителе, — заметила сестра Урсула. — Быть может, её суть в большей степени… Но, пожалуйста, простите меня. Это была немилосердная мысль. Даже, пожалуй, неточная. Пожалуйста, не поймите меня неправильно.
Хилари встал. Теперь его ноги держались вполне устойчиво.
— Никоим образом, сестра. Никоим образом. И я уверен, что вы найдёте щедрого покровителя, который сможет внести эту пустяковую плату. Я сам с радостью отказался бы от неё, если бы это не был мой долг перед отцом.
В этот момент открылась и вновь закрылась дверь в холл. В комнату просунулось узкое бледное лицо.
— Эй, Хилари! О, простите. Компания? Рон тебя испортила? Тоже ищешь духовного утешения?
Хилари поманил зятя в комнату. За ним последовала Дженни Грин (в высшей степени улыбчивая, счастливая и преданная Дженни Грин).
— Сестра Урсула, могу я представить вам моего зятя, Вэнса Уимпола? И мою кузину, мисс Грин? Или вы видели её, когда я…
— Видела, но рада новой встрече. Как и мистеру Уимполу.
— Рад познакомиться с монахиней, сестра. Разнообразие. И, кстати, — Уимпол ткнул пальцем во вторую монахиню, — что это за седьмая во Эфесе спящая[81]?
— Моя соратница, сестра Фелицитас.
— Дайте мне её адрес. Одолжу её на время, когда Хорошей Девочке понадобится компаньонка.
— Вэнс! — запротестовала Дженни Грин.
— Вы выглядите очень жизнерадостным для семьи, над которой уже несколько недель витает Смерть, — улыбнулась сестра Урсула.
— Почему бы нет? — вопросил Уимпол. — Парня, который всё это делал, поймали несущественной ценой жизни одного фаната. Конечно, ни один писатель не любит терять даже одного своего поклоннка, но ради Хилари я готов обойтись без Рансибла.
— Вэнс! Нельзя так
