Дороти Сэйерс - Медовый месяц в улье

– Мне еще на священника накопить надо, – добродушно ответил Фрэнк, – раз сорок фунтов пропали. Но оно почти того стоило – посмотреть на Эгги Твиттертон. “Как! Дядя умер, а деньги пропали! – говорит. – Кто бы мог подумать, он был так богат!” Тупая корова! – Крачли презрительно рассмеялся. – Допивай быстрее, Полли, если хочешь успеть на основной сеанс.

– А, так вот вы куда. Похоже, никакого траура по мистеру Ноуксу?

– По нему-то? – сказал Крачли. – Пусть не надеется. Еще чего! Старый пройдоха. Из милорда легче что-нибудь вытащить, чем из него. У того полон карман банкнот и нос как у сытого кролика.

– Эй, полегче! – одернул его мистер Гаджен с предостерегающим взглядом.

– Его светлость будет крайне обязан вам, мистер Крачли, – проговорил Бантер, вставая.

– Прошу прощения, – сказал Крачли, – не заметил вас. Никого не хотел обидеть. Просто пошутил. Чего вам, Бантер?

– Я ни от кого фамильярностей не потерплю, – с достоинством ответил тот. – Для вас я мистер Бантер, будьте так любезны. И кстати, мистер Гаджен, хотел попросить вас послать в Толбойз новую девятигаллоновую бочку, поскольку имеющаяся, как мы понимаем, принадлежит кредиторам.

– Запросто, – с готовностью отозвался хозяин. – Когда вам удобно?

– Завтра первым делом, – ответил Бантер, – и еще дюжину “Басса”, пока оно отстоится… О, мистер Паффет, добрый вечер! Я как раз собирался к вам зайти.

– Заходите, – радушно сказал мистер Паффет. – Я тут за элем к ужину зашел, а то Джордж по делам отлучился. У нас есть холодный пирог, и Джинни будет рада вас видеть. Налейте кварту, пожалуйста, мистер Гаджен.

Он протянул кувшин через стойку, и мистер Гаджен наполнил его, обращаясь при этом к Бантеру:

– Значит, договорились. Бочка приедет к десяти, и я сам зайду к вам и поставлю кран.

– Премного вам благодарен, мистер Гаджен. Я лично прослежу за ее получением.

Крачли воспользовался моментом, чтобы уйти со своей подругой. Мистер Паффет покачал головой:

– Опять в эту свою киношку. Я вот что скажу: все эти штуки кружат девушкам голову. Чулки там шелковые, то-се. В наши дни такого не было.

– Ах! Ладно вам, – сказала миссис Ходжес. – Полли давно уже гуляет с Фрэнком. Пора бы им на что-то решиться. Она хорошая девушка, хотя и держится дерзко.

– Решиться, говорите? – переспросил мистер Паффет. – Я-то думал, он решился из Лондона жену привезти. Хотя, может, он решил, что та ему откажет, раз он свои сорок фунтов потерял. Лови при отскоке, как говорится, – так нонче свадьбы играют. Что бы мужик ни делал, какая-нибудь красотка его поймает, хоть бы он вырывался и не шел в руки, как свинья в переулке. Но по мне, так хорошо, когда в сделке еще и деньги есть: как говорится, свадьба – это не просто четыре голых ноги в кровати.

– Во дает! – сказала Кейти.

– Да хоть бы и в шелковых чулках, не важно, – сказал мистер Паффет.

– Ну что ж, Том, – лукаво заметила миссис Ходжес, – вы вдовец и кое-что поднакопили, так что у некоторых из нас еще есть шанс.

– Шанс, говорите? – усмехнулся мистер Паффет. – Ну попробуйте. Итак, мистер Бантер, вы готовы?

– Фрэнк Крачли родился в Пэгглхэме? – спросил Бантер, пока они шли по дороге, неторопливо, чтобы пиво не превратилось в пену.

– Нет, – ответил мистер Паффет. – Он приехал из Лондона. По объявлению мистера Хэнкока. Уже шесть или семь лет здесь. Родителей, кажись, нет. Но он парень пробивной, только вот девки с него глаз не сводят, так что никак не может остепениться. Я думал, у него хватит ума не связываться с Полли Мэйсон – в смысле серьезно не связываться. Он вроде завсегда хотел жену, чтобы кое-чего в дом принесла. Ну да ладно. Что ни говорите, мужчина предлагает, а женщина потом располагает им всю жизнь, и беречься уже поздно. Посмотрите на своего джентльмена – за ним небось немало молодых богатых леди увивались. А он небось решил, мол, не нужны они ему. И вот он в свадебном путешествии, и, судя по их разговору с его преподобием, леди-то не богата.

– Его светлость, – сказал Бантер, – женился по любви.

– Я так и думал, – отозвался Паффет, перекладывая кувшин в другую руку. – Эх, ну что сказать, ему это по карману.

В заключение приятного и в целом полезного вечера мистер Бантер поздравил себя с тем, что ему удалось сделать много дел. Он заказал пиво, раздобыл (посредством Паффетовой Джинни) хорошую утку на завтра, а у мистера Паффета нашелся знакомый, который мог с утра прислать три фунта позднего гороха. Еще он нанял зятя мистера Паффета разобраться с протечкой бойлера и заменить два разбитых стекла в судомойне. Узнал, кто из фермеров сам коптит ветчину, и отправил в Лондон заказ на кофе, мясные консервы и джем. Перед уходом из Толбойз он помог Берту, сыну миссис Раддл, занести наверх багаж, а теперь разложил гардероб его светлости по имеющимся шкафам – насколько шкафы это позволяли. Миссис Раддл постелила ему в одной из задних комнат, и этот сам по себе незначительный факт вызывал у него некоторое удовлетворение. Он обошел дом, добавляя поленьев в огонь (и с удовольствием отмечая, что муж подруги миссис Раддл, мистер Ходжес, привез заказанные дрова). Он разложил пижаму его светлости, встряхнул вазочку с лавандой в спальне ее светлости, привел в порядок ее туалетный столик, сметя несколько зерен пудры и вернув в футляр маникюрные ножницы. Бантер с удовлетворением отметил отсутствие губной помады: его светлость особенно не любил розовые пятна на окурках. Также ему было приятно видеть, что ее светлость не красит ногти в цвет свежей крови: у нее имелся флакончик лака, но почти бесцветного. Хороший вкус, подумал Бантер, и взял пару плотных туфель, чтобы их почистить. Тут он услышал, как ко входу подъехал автомобиль, остановился перевести дух, а потом выскользнул по туалетной лестнице.

– Устала, Domina?

– Пожалуй, устала, но прогулка пошла мне на пользу. Столько всего произошло за эти дни, правда?

– Хочешь выпить?

– Нет, спасибо. Пожалуй, я сразу пойду наверх.

– Хорошо. Я только машину уберу.

Но этим уже занялся Бантер. Питер подошел к сараю послушать, что скажет ему слуга.

– Да, мы видели в Броксфорде Крачли и его подругу. Как сумрак ночной разгоняет денница и так далее[177]. Вы разложили грелки?

– Да, милорд.

– Тогда скорее в кровать. Я могу раз в жизни сам за собой поухаживать. На завтра серый костюм, с вашего разрешения и одобрения.

– Более чем уместно, милорд, если мне позволено так сказать.

– И ворота запрете? Нам надо учиться быть домовладельцами, Бантер. Купим кошку, пусть охраняет наши владения.

– Хорошо, милорд.

– Тогда это все. Спокойной ночи, Бантер.

– Спокойной ночи, милорд, и спасибо вам.

Когда Питер постучал в дверь, его жена сидела у огня, задумчиво полируя ногти.

– Послушай, Гарриет, ты не хочешь сегодня поспать со мной?

– Ну…

– Прошу прощения, это прозвучало несколько двусмысленно. Я хочу сказать, что мы можем спать в моей комнате. Я не буду тебя мучить, если ты устала. Или хочешь, поменяемся комнатами?

– Это очень мило с твоей стороны, Питер. Но я не думаю, что тебе следует потакать моим дурачествам. Неужто ты окажешься самоотверженным мужем?

– Боже упаси! Я буду самым своевольным тираном на свете. Но у меня бывают мгновения нежности – и мне не чужды человеческие безумства.

Гарриет встала, погасила свечи и вошла к нему, закрыв за собой дверь.

– Кажется, безумство – само себе награда, – сказал он. – Хорошо. Давай безумствовать вместе.

Глава XI

Полисменом быть ужасно тяжело[178]

Локоть.

Ей-богу, спасибо вашей милости.

Как угодно вашей милости, чтобы я поступил с этим отъявленным негодяем?

Эскал.

По правде сказать, полицейский, так как за ним водится много грехов, которые ты бы охотно раскрыл, если бы мог, то предоставь ему продолжать свои делишки, пока ты не узнаешь всего[179].

У бедного мистера Кирка вечер прошел весьма бурно. Он был человек добрый, соображал медленно, так что продумывать план действий в этой необычной ситуации, во-первых, было ему крайне неприятно, а во-вторых, потребовало большого напряжения ума.

Вернулся сержант, чтобы отвезти его в Брокс-форд. Мистер Кирк молча сидел на пассажирском сиденье, надвинув шляпу на глаза, а мысли его носились по кругу, как белка в колесе, не в силах разгадать загадку. Одно было ясно: надо убедить коронера ограничиться во время дознания минимумом показаний и отложить вердикт sine die[180] до окончания расследования. К счастью, теперь это допускалось законом[181], и если только мистер Перкинс не заупрямится, все может пройти очень хорошо. Бедному Джо Селлону, конечно, придется сказать, что он видел мистера Ноукса в живых в девять вечера, но если повезет, ему не надо будет вдаваться в детали касательно разговора. Главный камень преткновения – миссис Раддл: она любит распускать язык, а тут еще это неудачное дело с курами Эгги Твиттертон, из-за которого она осталась в обиде на полицию. К тому же имелся и такой неудобный факт: пара человек в деревне многозначительно покачивали головами, когда мистер Ноукс потерял свой бумажник, и намекали, что надо бы спросить об этом Марту Раддл, – это недоразумение она Джо Селлону не простила. Стоит ли без явных угроз и сомнительных приемчиков намекнуть ей, что чрезмерная откровенность на свидетельском месте может привести к вопросам о керосине? Или безопаснее просто намекнуть коронеру, что лишние разговоры Марты помешают полиции выполнять свои обязанности?