Часы смерти - Джон Диксон Карр
– Не так быстро, дружище, – добродушно пробурчал доктор Фелл. – Вы, стало быть, готовы принять предложенные алиби и исключить трех других женщин?
– Разумеется, я не настолько простодушен. Нет-нет! В суде против алиби ничего нельзя возразить, но, если посмотреть на него с точки зрения здравого смысла, алиби меньше всего следует доверять… потому что требуется всего пара лжецов, чтобы его обеспечить. Конечно, я постараюсь разрушить их. Но если не смогу… что ж, значит не смогу.
Доктор Фелл пододвинул к себе пепельницу. Он продолжал курить с задумчивым видом.
– Тогда пока остановимся на этом. Следующий вопрос, который я хочу вам задать, касается вещи настолько простой, что мы легко могли выпустить ее из вида. Вы абсолютно уверены, что инспектор полиции, погибший прошлой ночью, был убит тем же лицом, которое ударило ножом администратора универмага?
Хэдли зашевелился в кресле.
– Я ни в чем не уверен… Но несомненно то, что какая-то невообразимая связь между двумя убийствами существует! С чего же нам еще начинать?
– Кстати, это был мой следующий вопрос, вопрос номер три, – сказал доктор Фелл, кивая с совиным видом. – С чего нам начинать? Итак, главное, что у нас есть, – это рапорт Эймса, касающийся некоего неизвестного обвинителя. Хэдли, это же просто поразительно, как эта личность дорожит своим инкогнито с самого начала и до конца. Некий анонимный источник выводит Эймса на след, и он тут же поселяется на Портсмут-стрит, чтобы наблюдать за жильцами дома Карвера. Для анонимного письма оно должно быть очень убедительно, если заставило Эймса брать на себя все эти хлопоты. Далее, тот же самый Икс посещает Эймса и… ну, мне не нужно освещать вам дальнейшее развитие этого жуткого непостижимого дела. Но даже теперь, когда совершено еще одно убийство и убийца остается непойманным под одной с ним крышей, обвинитель так и не заговорил!.. Вы уделили достаточное внимание тем чудовищным предположениям, которые отсюда вытекают?
– Всю прошлую ночь мы провели в ссорах и уговорах, – ответил Хэдли, издав звук, похожий на стон. – Черт побери! Не думаете же вы, что кто-то просто водил Эймса за нос? Это было бы слишком невероятно даже для такого дела. И с другой стороны, вы, конечно, никак не можете думать, что Эймс просто морочил головы нам! Вы же так не думаете, правда?
– Нет, не думаю. Но есть еще третье – и очень простое – объяснение. Я пытаюсь подвести вас к нему, связывая между собой с помощью вопросов отдельные факты. Может быть, я ошибаюсь, – пробормотал доктор Фелл, поправляя пенсне на носу, – и если это так, то в мой адрес поднимется такая буря смеха, что рухнут стены Скотленд-Ярда. – Он издал сдавленное рычание. – Но позвольте мне до конца отдать дань своим причудам. У меня еще два вопроса: номера четыре и пять. Номер четыре…
Хэдли пожал плечами. Мельсон, привыкший к порядку во всем, взял со стола конверт и кратко записывал «отдельные факты».
– Кстати, – сказал он, – если говорить о вещах настолько очевидных, что их никто не заметил: я совершенно ничего не смыслю в искусстве распутывания преступлений, но мне сразу подумалось, что самая простая причина, по которой обвинитель молчит, может заключаться в том…
– А? – откликнулся доктор Фелл с некоторым интересом. – Что?
– В том, что он (или она) боится. С женщиной, заколовшей человека в универмаге, играть, наверное, так же весело, как с коброй. Однажды ей случилось нанести удар так быстро, что почти никто этого не заметил, хотя кругом была толпа людей. Обвинитель подумал бы дважды, прежде чем заявить во всеуслышание: «Я видел такую-то с украденным браслетом или сжигающей перчатки». Страх может служить причиной того, что человек не хочет давать показания, пока убийца не окажется в руках полиции.
Хэдли выпрямился в кресле.
– Это возможно, – признал он. – Если…
– Боюсь, что это, возможно, ерунда, – проговорил доктор Фелл, качая головой. – Допустим, все, что вы сказали, верно. Но если за всем этим стоит страх, то наш обвинитель ведет себя довольно странно. Если наш Икс изначально испугался этой женщины, увидев, как она сжигает запачканные кровью перчатки, я бы скорее предположил, что постоянная опасность оказаться пойманным, подслушивая или подсматривая за ней, свела бы его с ума, и Икс не чувствовал бы себя в безопасности до тех пор, пока каждый человек в Скотленд-Ярде не узнал бы обо всем. Но предположим, что Икс поступает именно таким образом и осторожно рассказывает обо всем Эймсу. Что же происходит? Эймс, получивший этот секрет из чужих рук, тут же оказывается убитым. К настоящему моменту волнение Икса за свою жизнь, я думаю, должно бы достичь силы ревущего урагана. И все же Икс не раскрывает рта и продолжает мирно жить и спать под одной крышей с этой домашней коброй. Если таково положение дел, я не стал бы называть это страхом; по самой скромной оценке это можно назвать беспечностью идиота.
Последовало молчание. Хэдли нехотя кивнул.
– В этом что-то есть, – согласился он. – Ну хорошо, давайте послушаем последние два пункта, или вопроса, или что это вообще такое. Потом попробуем отыскать какой-нибудь смысл во всей истории в целом.
– Кхмпф. Где я остановился? A! Ну, я, собственно, уже упоминал мой четвертый пункт, но вновь подчеркну его, чтобы он встал в одну группу с прочими. Я говорю о такой мелочи, как похищение часовых стрелок. Зачем этому явно полоумному вору понадобилось красть обе стрелки, да еще ждать, пока готовые часы будут надежно заперты, вместо того чтобы добраться до них, когда это не составляло никакого труда. А?
– И последнее?
Доктор Фелл криво усмехнулся:
– Последний пункт в определенном смысле вытекает из четвертого, но представляется еще более безумным, если смотреть на него соответствующим образом, то есть через призму всех остальных. Чтобы было понятнее, о чем пойдет речь, позвольте сначала полюбопытствовать, какие предметы – меня интересует весь список – были тогда похищены из «Геймбриджа».
– Это у меня есть, – кивнул Хэдли, подозрительно посмотрев на него и опуская глаза на отпечатанные листы. – Давай взглянем. Так, «Бюллетень для прессы», «Геймбридж: официальный перечень…». Ага, вот он. Серьги с жемчугом, стоимость десять фунтов. Кольцо с опалом в оправе из мелких бриллиантов, стоимость двадцать фунтов. И часы Карвера. Это все.
– А часы Карвера имели на стенде бирку, указывающую на них
