Марсель Аллен - Фантомас и пустой гроб
И желая произвести хорошее впечатление, Фандор добавил:
— Это мой друг…
Видимо, Фандору в этот день было суждено попадать впросак. Чиновника, который в начале благосклонно взирал на посетителя, как будто подменили. Он закричал, брызгая слюной:
— Вы негодяй! Вы не знаете, с кем имеете дело! Я вызову вас на дуэль, вы кровью заплатите за свою наглость! Как вы посмели произнести здесь имя графа д'Оберкампфа? Вы еще, чего доброго, спросите меня о Елене Мейенбургской! Вы шпион! Вы явились, чтоб скомпрометировать меня! Не выйдет! Да здравствует королева Вильхемина!
С неожиданным поворством тощий чиновник протянул длинную руку и схватил Фандора за грудки:
— Кричите: «Да здравствует Вильхемина!» — или я убью вас…
— Да здравствует Вильхемина! — без особого энтузиазма прокричал Фандор. Ему, в общем, было все равно.
«Это страна буйнопомешанных, — ворчал он, выходя из здания ратуши. — Обращаться к здешним чиновникам опасно для жизни. Попробуем что-нибудь другое».
Неподалеку находилось заведение, напоминающее кафе. Зайдя внутрь, Фандор потребовал пива, и минуту спустя ему принесли большую пенящуюся кружку и трубку, набитую табаком. «Трубку я не просил, — подумал журналист, — но, наверное, здесь так принято. Ну что ж, сделаем еще одну попытку». И, глядя прямо на официанта, Фандор громко произнес:
— Долой Елену Мейенбургскую! Да здравствует Вильхемина!
Журналист был уверен, что на этот раз он попал в точку и что народ, в лице официанта, поддержит его. Но не тут-то было. Физиономия у официанта перекосилась, и он заорал что было мочи:
— Долой Вильхемину! Да здравствует Елена Мейенбургская!
Свое восклицание он сопроводил длинным высказыванием по-голландски. Фандор ничего не понял, и красноречие официанта пропало втуне. «Да что же это за напасть! — подумал журналист. — Что ни удар, все мимо… Ну-ка еще разок!»
— Долой графа д'Оберкампфа! — крикнул он и приготовился к катастрофическим последствиям.
Он не ошибся. Глаза официанта налились кровью. С криком: «Да здравствует граф д'Оберкампф!» — он кинулся на Фандора. Терпению журналиста пришел конец. Уклонившись от нападающего, он схватил его за шиворот, резкой подсечкой лишил равновесия и швырнул в большой чан, где отмачивалась соленая треска.
— Если так будет продолжаться, — ворчал он, поспешно ретируясь из кафе, — мне не удастся завязать в этом городе много дружеских связей… Одно, во всяком случае, я знаю теперь точно: имена Елены Мейенбургской и графа д'Оберкампфа здесь лучше не произносить…
Неожиданно для себя он оказался перед королевским дворцом. У входа он увидел группу офицеров и членов дворцовой охраны, вооруженных алебардами. Они о чем-то разговаривали «Красивые костюмы… Как в опере!» — подумал Фандор, проходя мимо. Вдруг он замедлил шаг, потом остановился и вернулся обратно. Новая идея зародилась в его голове. Сняв шляпу, он вежливо обратился к одному из офицеров:
— Прошу прощения! Я иностранец и хотел бы получить от вас маленькое разъяснение…
— Я к вашим услугам, — сказал офицер, поклонившись.
— Я слышал, — продолжал Фандор, — что ваша всемилостивейшая королева Вильхемина охотно удостаивает аудиенции людей искусства, приезжающих в Амстердам. Я художник и литератор. Могу ли я надеяться удостоиться такой чести?
— Я готов помочь вам, — любезно ответил офицер. — Соизвольте следовать за мной, я провожу вас в канцелярию двора Ее величества, где вы сможете подать соответствующее ходатайство. У вас есть удостоверение личности?
— Да, конечно.
— Тогда нет сомнения в том, что аудиенция будет вам предоставлена.
Следуя за офицером, Фандор внутренне ликовал. «Я предпринял рискованный маневр, — думал он, — но игра стоит свеч! Только бы мне увидеть королеву, и я сумею ей объяснить, что Элен не имеет ничего общего с Еленой Мейенбургской и что все это — результат происков Фантомаса и его сына Владимира, выдающего себя за графа д'Оберкампфа…»
Желая быть любезным, он сказал вслух:
— Разрешите мне как иностранцу, выразить восхищение патриархальными нравами вашего отечества. Мне очень приятно, что королева вашей страны столь милостива и удостаивает аудиенцией не только своих подданных, но и иностранцев!
— Милостивый государь, — ответил офицер с довольной улыбкой, — королева Голландии действительно хотела бы, чтобы не существовало никаких преград между ней и ее подданными. К сожалению, сейчас, в связи с трагическими обстоятельствами, о которых вам, конечно, известно…
— О да, о да, — сказал Фандор.
«Этот народ состоит из сфинксов, — подумал он про себя. — Все говорят загадками… Ничего невозможно понять!»
Том временем они вошли в здание, где располагалась канцелярия Ее величества. В роскошном кабинете их встретил какой-то высокопоставленный чиновник.
— Дорогой барон, сказал офицер, этот художник-иностранец ходатайствует о чести быть принятым Ее величеством…
— Прошу садиться, — обратился чиновник к Фандору. — Разрешите узнать, какие мотивы побуждают вас просить об аудиенции у Ее величества?
— Я хотел бы услышать из уст вашей всемилостивейшей государыни ее суждения о стране, народе, о здешних нравах… Вы знаете, с какой симпатией относятся во Франции к Ее величеству и я думаю, что книга о ней встретила бы у нас хороший прием…
— Да, конечно… — промолвил барон. — Ее величество, разумеется, не откажет вам в аудиенции. Разрешите ознакомиться с вашей аккредитацией или, хотя бы, удостоверением личности… Вы понимаете, что в свете нынешних событий…
— Разумеется, я понимаю, — сказал Фандор, который в действительности понимал все меньше и меньше. — Вот удостоверение, выданное мне по всей форме в Префектуре полиции Парижа…
Чиновник с любезной улыбкой взял паспорт Фандора, но, едва заглянув в него, побледнел и подскочил на месте:
— Простите… Нет ли здесь ошибки?.. Так как, вы говорите, ваше имя?
— Фандор… Жером Фандор.
Чиновник сжал кулаки. Глаза его засверкали.
— Негодяй! Подлец! Бандит! — закричал он благим матом. — И ты посмел явиться сюда? Посмел просить об аудиенции?
Офицер, приведший журналиста, выхватил саблю и заорал в свою очередь:
— Какая наглость! Какая дерзость! Оскорбление Ее величества! Стража, сюда!
Вынужденный отступить перед направленной на него саблей, Фандор почувствовал, что им овладевает бешенство.
— Сами вы бандиты и подлецы! — закричал он. — Хуже того — сумасшедшие! Вас всех надо отправить в сумасшедший дом!
Он готов был броситься на офицера, но комнату уже заполнили вооруженные стражники.
— Именем закона, арестуйте этого человека! — приказал чиновник.
Фандор почувствовал, как на него навалилось сразу несколько тел. Его опрокинули на пол, связали, заткнули рот кляпом… Он услышал, как чиновник сказал:
— Бросьте его в каземат! Королеве не докладывать… И чтобы никто не знал о его аресте! Пусть сдохнет там от голода и жажды! Жером Фандор не заслуживает ни жалости, ни снисхождения!
8. В КАЗЕМАТЕ
Связанного по рукам и ногам Фандора тащили, как неодушевленный предмет, по темным переходам, по бесконечным лестницам, которые вели все ниже и ниже, в бездонные подвалы дворца, который внешне выглядел столь гостеприимным. Время от времени узника бесцеремонно бросали на землю — стражникам нужно было освободить руки, чтобы отпирать и запирать многочисленные двери. Наконец его втолкнули в некое подобие каменного колодца, расположенного, наверное, глубоко под землей. Железная дверь с грохотом захлопнулась, и ключ проскрежетал в заржавленном замке.
Несколько минут Фандор неподвижно лежал на холодных влажных камнях, стараясь успокоиться и прийти в себя. В ходе многочисленных переделок, которыми была богата его бурная жизнь, журналист овладел искусством освобождаться от самых тесных и замысловатых уз — искусством, которым владеют многие ярмарочные фокусники. Не прошло и четверти часа, как ему удалось выпростать одну руку, а затем распутать и все остальные веревки, стягивавшие его тело.
«Хорошенький выдался у меня денек! — ворчал он про себя. — Я поругался с двумя чиновниками, подрался с одним официантом и наконец оказался в подземном каземате королевского дворца! Долго я буду помнить голландское гостеприимство!»
Фандор старался шутить и бодриться, но на душе у него кошки скребли. Что с ним теперь будет? Удастся ли ему выбраться отсюда живым? У него уже не было сомнений, что он попал в очередную ловушку, подстроенную ему Королем преступлений. Какая-то непонятная, но неумолимая цепь событий вела его от трагического бракосочетания, где его свидетелем был Фантомас, к этому каземату, где, судя по всему, ему предстояло окончить свои дни… Но Фандор был не из тех, кто падает духом и отказывается от борьбы.
