Джон Харви - Малолетки
— Это отрывок о бесконечности?
Вивьен поощрительно улыбнулась.
— «Звери Бесконечности»?
— Совершенно верно. «В любви мы звери бесконечности, грубые в наших стремлениях к вещам, которые могут развести нас в стороны». Я бы лишь хотела обратить ваше внимание на интересный аспект: на то, как желание и сексуальность рассматриваются с точки зрения расстояния, места, границ. Эту точку зрения, я думаю, вам и стоит отразить в ваших эссе. Хорошо?
Книжка захлопывается — занятия окончены.
— Вы не собираетесь дать нам тему эссе? — спросил один из молодых людей. Дикость его прически совершенно не вязалась с вежливой интонацией голоса.
— О! Очень хорошо. — Вставая, Вивьен скользнула глазами в сторону Резника, сидевшего в другом конце комнаты, первое признание, что его присутствие здесь не осталось незамеченным. — Что вы думаете о: «Желание и место: эротика расстояния в канадской поэзии»? Это достаточно трудная для вас постановка вопроса?
Двое или трое студентов засмеялись. Юноша, который задал вопрос, вспыхнул и зашаркал ногами.
— Должны мы ограничиться поэтами, о которых говорили? — Девушка с шелковистыми кукурузного цвета волосами шла к двери вместе с Вивьен.
— Нет. Совсем не обязательно. Но вы могли бы начать с Рона Макадама, Сьюзан Масгрейв. После этого, — она улыбнулась, — возможности не ограничены.
Лишь изредка бросая взгляд в сторону Резника, студенты выходили из комнаты.
— Я думала, что ваше появление здесь будет более впечатляющим, — заявила Вивьен с улыбкой, которая еще не сошла с ее лица, — что вы минуты три будете вещать о личной безопасности и о сохранности имущества.
Резник кивнул в сторону двери.
— Один Бог знает, что они подумали относительно того, что я делаю здесь. Кто-то из ремонтного бюро пришел осмотреть место для последующей его покраски. Во всяком случае они не проявили особого интереса.
— А, были равнодушны. В их кругу не пристало проявлять повышенный интерес к чему бы то ни было. И меньше всего — к работе неизвестных мужчин. Но, если задето ваше самолюбие, они, вероятно, подумали, что вы мой любовник. Я уверена, что они считают, что он у меня есть где-то. — Она глухо кашлянула. — По крайней мере, я, конечно, надеюсь на это.
«Ну, — подумал Резник, — давай выкладывай, каков ответ, есть он у тебя или его нет». В ее глазах появился озорной огонек, как если бы она знала, о чем он сейчас думает.
— Та поэма, которую вы читали, — спросил Резник. — Это действительно поэма?
— Да.
— У нее есть название?
— «Звери Бесконечности». Вот, возьмите. На время, конечно.
Резник перевел взгляд с ее лица на книгу в руке.
— Спасибо, не надо.
— Нет, возьмите. Я пока не буду пользоваться ею. Вы можете вернуть ее позднее.
Обложка книги была светло-розового цвета, а слова на ней были напечатаны черной и серой красками. Глядя на нее, Резник пытался определить, были ли стекла ее очков сделаны голубоватыми или же таков был естественный цвет ее глаз.
— Человек, которого вы видели бегущим…
— Вы нашли его.
— Мы так думаем. Нам бы хотелось, чтобы вы пришли и опознали его, если вы, конечно, можете.
— Вы имеете в виду одно из тех опознаний, на которых вы можете видеть их, а они вас нет?
— Не на такой технической высоте. Не будет никакого зеркала, которое пропускало бы световые лучи только в одну сторону. Просто большая комната, где каждый может встать и смотреть друг на друга.
— Это звучит устрашающе.
— Да. Но у вас это получится. — Без особой надобности он посмотрел на часы. — Если мы отправимся сейчас, все будет более или менее подготовлено.
— Тогда поехали.
Проходя мимо секретарши, она спросила:
— Если мы поедем в вашем автомобиле, означает ли это, что вы привезете меня и обратно?
— Не обязательно я. Но кто-либо привезет вас обязательно.
Как расценила это Вивьен Натансон, он не узнал.
Стивен Шепперд приехал в участок в залатанном твидовом пиджаке и коричневых вельветовых брюках. Патель сделал все возможное, чтобы он успокоился, пока они дожидались возвращения Резника. Но Шепперда не успокаивали ни вежливое обращение, ни вопросы о погоде.
Когда Резник вошел в комнату, где его ждали, Шепперд открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал и только прикусил нижнюю губу.
— Вы знаете, что имеете право на то, чтобы с вами был кто-либо? — спросил его Резник.
Шепперд утвердительно кивнул головой.
— Вы понимаете, что вы вправе отказаться принимать участие в опознании, но, если вы согласны, то мы можем организовать вам встречу со свидетелем?
Шепперд кивнул.
— Еще вот что: если вы откажетесь участвовать в опознании, этот факт может быть представлен как доказательство на любом последующем суде?
— Каком суде?
— Мы этого еще не знаем, мистер Шепперд. На любом, который может последовать.
Шепперд прижал руку к щеке и стал водить зубами по месту на губе, которое он прикусил ранее. Резник кивнул Пателю, и тот передал Шепперду копию формы, где подробно описывалась вся процедура.
— Когда вы прочитаете эту бумагу, мистер Шепперд, подпишитесь внизу и укажите в нужном месте, что вы согласны с изложенным здесь порядком.
Шепперд читал формуляр с трудом, держа его нетвердой рукой, а его подпись скорее напоминала какую-то каракулю.
Около двери, которая вела в комнату, где должно было проходить опознание, Резник задержал его.
— Там находятся восемь мужчин, подобранных из-за физического сходства с вами. Вы можете выбрать любое место между ними, встав в общую с ними линию. Вы увидите на полу карточки с цифрами. Каждая карточка предназначена для одного из вас. Когда войдет свидетель, его попросят определить человека, которого он видел раньше (если он может это сделать), и назвать номер, у которого тот стоит.
Глаза Шепперда бегали по сторонам, но ни разу не задержались на лице Резника.
— Это ясно?
— Да.
— Поскольку с вами нет никакого другого лица, фотограф сделает снимок всех выставленных людей до того, как войдет свидетель. Экземпляр снимка будет вручен вам или вашему адвокату, если это понадобится.
Резник отступил назад, чтобы позволить Пателю ввести Шепперда. Он нашел Вивьен Натансон, что-то оживленно обсуждавшую с Линн Келлог. О чем бы они ни говорили, разговор внезапно прервался, как только к ним приблизился Резник.
— Я должен сказать вам, — обратился Резник к Вивьен, направляясь обратно в комнату, — человек, которого вы видели, может находиться или не находиться в этой комнате. Если вы не сможете сделать положительное опознание, вы просто должны будете сказать это. Если вы узнаете кого-либо, вы просто должны будете назвать его номер.
— У них есть номера?
— Угу.
— Вокруг шеи?
— Перед каждым стоящим.
Через минуту они были в комнате. Стивен Шепперд встал третьим в шеренге. Пятерых прохожих с улицы уговорили выполнить свой гражданский долг, остальные были переодетыми в штатское полицейскими.
— Не торопитесь, — проговорил Резник. — Пройдите вдоль шеренги по крайней мере два раза, и затем, если можете, если вы совершенно уверены, я хочу, чтобы вы указали, находится ли в этой комнате человек, которого вы видели бегущим в прошлое воскресенье во второй половине дня.
Вивьен Натансон думала, что это будет очень просто. Она не представляла себе, что это окажется так сложно. В конце концов, она только свидетель, она сама пришла, по своей доброй воле, желая помочь. Почему же сейчас, когда она глядела на эту цепочку мужчин, у нее внезапно пересохло во рту, а в желудке начались спазмы?
37
Дивайн был в привычной для него обстановке. Сержант приказал ему добыть что-либо на Килпатрика. Он неплохо поработал, и теперь Миллингтон и он направлялись в Балвелл. Миллингтон насвистывал, отдыхая на месте пассажира и предвкушая предстоящее удовольствие. «Только что подровнял свои вонючие усики», — усмехнулся Дивайн, представляя свою фотографию уже напечатанной в газетах.
Когда они вошли, Бернард Килпатрик обслуживал молодого парня в хлопчатобумажном пиджаке и джинсах, примерявшего спортивные туфли «Найк» восьмого размера.
— К вашим услугам через секунду, — нахмурился Килпатрик. Он почти полностью исключал, чтобы детектив появился снова в магазине так быстро, да еще с подкреплением.
— Нет, извините. Я не чувствую в них себя хорошо. — Паренек не без сожаления вернул Килпатрику спортивные туфли и вышел на улицу.
— Все же занятие, — объяснил Килпатрик, укладывая ботинки обратно в коробку. — На этой неделе он приходит уже третий раз. Прекрасно ему подходят, но он никогда не сможет позволить себе купить их.
В одном углу магазина Дивайн взял биту для игры в крикет и отрабатывал удар с подъемом мяча.
