Энтони Беркли - Убийство на Пикадилли
Если бы мистер Читтервик располагал временем, он бы мог удивиться появлению целых шести свидетелей, которые все готовы клятвенно засвидетельствовать такое ничтожное обстоятельство, случившееся много недель назад. Несомненно, все они были совершенно правы, выказывая подобную готовность, но, в таком случае, каким же завидным умением подмечать малейшую подробность отличались эти удивительные люди. Они, конечно, принадлежали к тому самому племени двуногих, которыми кишат дома, имеющие одну общую стену, и делают несчастными обитателей смежной половины. Никогда и никто из этих бедолаг не может высунуть свой невинный нос из передней двери, или двери черного хода, за садовую решетку или из французского окна, чтобы другой нос не расплющился бы о стекло точно такого же окна и пронзительный взгляд не начал бы жадно отслеживать каждое движение жертвы. Никогда обладатели этих пронзительных глаз не могут пройти мимо вашей передней двери или двери в сад, чтобы не зыркнуть на чужие окна в надежде осквернить скромность занавесок и посягнуть на все тайны, которые могут скрываться в комнатах. Отвратное племя.
Однако мистер Читтервик, у которого не было опыта проживания в такой «двушке», невинно восхищался любителями за всеми наблюдать.
Близкое знакомство с преступлениями иногда укрепляет дух человека. Наверное, впервые за все время совместного проживания с тетушкой мистер Читтервик не попросил у нее разрешения отсутствовать во время приема пищи. Он просто и спокойно, не понимая всей грандиозности своего поступка, объявил, что не вернется домой к ленчу. Мисс Читтервик, покоренная близким знакомством племянника с великими мира сего, кротко приняла его слова к сведению.
Закончив разговор с Морсби, мистер Читтервик с чувством исполненного долга отправился, вместе со своими забавными, по мнению старшего инспектора, способностями на ленч в «Пиккадилли-Палас», так как у него были там еще кое-какие дела, Поглотив в огромной столовой солидную порцию еды (включающую жаренного цыпленка и салат) за смешную сумму в два шиллинга, мистер Читтервик перешел в Зал для ленча и уселся за тот самый столик, за которым мисс Синклер встретила свою смерть. То было продиктовано не болезненной тягой к мрачному и зловещему, которая заставляет в высшей степени респектабельных граждан часами глазеть на неказистый фасад дома, где произошло отвратительное убийство. Нет, просто он хотел залучить официантку, которая подавала мисс Синклер кофе в тот злополучный день.
Мистеру Читтервику повезло. Время от времени выглядывая из своего укрытия, официантка опознала в нем коллегу-свидетеля. Их товарищество в полицейском участке заставило ее уделить мистеру Читтервику внимание, коим бы она никогда не удостоила любого другого посетителя. Она подошла, чтобы обслужить его без задержки. Она даже закрепила знакомство, обратившись к нему по имени. А надо учесть, что официантки в «Пиккадилли-Палас» удостаивают благожелательного внимания только самых избранных из смертных, не говоря уж о том, что никого и никогда не называют по имени.
— Добрый день, мистер Читтервик, — сказала она вкрадчивым, заговорщическим тоном. — Что вам принести?
По тону ее голоса можно было вообразить, что она и мистер Читтервик были главными участниками убийства, а не полезными орудиями информации, необходимой для его раскрытия, такой мистический характер носило их взаимопонимание.
Мистер Читтервик объявил, что жаждет кофе. Официантка величественно кивнула, словно чашка этого черно-траурного напитка была единственным объектом, соответствующим атмосфере их встречи, и неспешно удалилась за получением его, не обращая внимания на призывные жесты, клики и кривые улыбки других жаждущих посетителей, сидевших за ее столиками.
Мистер Читтервик воспользовался случаем хорошенько запомнить ее внешность. Хотя он уже видел ее и даже перемолвился несколькими словами в полицейском участке, волнение, которое он тогда испытывал, было настолько сильным, что он уже через минуту после встречи не мог бы сказать, какие у нее волосы — золотистые, каштановые или зеленые, цвета молодого горошка, и представление, которое он составил о ней после опроса в полиции и на муниципальном суде, было самое приблизительное. Теперь же он тщательно рассмотрел официантку и отметил, что она не очень молода, по крайней мере, ей года тридцать два или три, лицо у нее некрасивое, волосы бесцветные, в кудряшках, тонкогубый рот и водянистые голубые глаза.
Кофе был доставлен удивительно быстро, и официантка, помедлив, спросила с должной серьезностью и не обращая внимания на пощелкивания пальцев вокруг:
— Пришли еще раз взглянуть на это место, мистер Читтервик?
— В сущности, — ответил мистер Читтервик, — я пришел повидаться с вами. Нет ли здесь укромного местечка, где мы могли бы переговорить?
— Да, мы должны поговорить, — одобрила его предложение официантка. — У нас здесь полно таких местечек, но вы сначала хотите выпить кофе, мистер Читтервик?
— Это как вам будет удобно, — подстроился к ней мистер Читтервик.
Официантка с отвращением оглянулась на стремящихся завладеть ее вниманием призывными щелчками пальцев.
— Наверное, придется сначала кого-нибудь обслужить, — вздохнула она, — вы только их послушайте! Ни минуты покоя не дают девушке, такие вот люди. Ладно, ладно. — обратилась она к седовласому сельскому священнику, щелкавшему пальцами с особенной выразительностью. — Я ведь тут, правда? Ну, чего вам?
И она с достоинством удалилась под градом заказов. Мистер Читтервик ощутил чувство превосходства, словно королевский фаворит в толпе менее значительных придворных. Некоторые избранные из «щелкунов» были удовлетворены, и, выпив кофе, мистер Читтервик вышел за официанткой из Зала. Они миновали несколько коридоров и оказались в очень большой комнате, которая, по словам официантки, предназначалась для частных обедов, но сегодня она свободна и здесь их никто не побеспокоит. Официантка рухнула на стул и взмахом руки любезно предложила мистеру Читтервику последовать ее примеру, заметив, что им нет нужды торопиться, так как одна из девушек обещала на некоторое время ее подменить и приглядывать за ее столиками. Важный вид, с которым она это сообщила, свидетельствовал о росте уважения к ней среди официантской общины после того, как она стала участницей трагедии.
— Спасибо, спасибо, — пробормотал мистер Читтервик, опускаясь на указанный стул. — Извините, вот только посмотрю. О да. Вот о чем я хотел вас спросить: вы не помните, мисс Синклер, та несчастная дама, которую отравили, или человек, сидевший с ней за столиком, не заказывали еще чего-нибудь, кроме двух чашек кофе?
— Еще что-нибудь? Нет, не заказывали. Ой, мистер Читтервик, какой ужас, а? Подумать только, человек сидит рядом, а потом, как ни в чем не бывало, сыплет в вашу чашку яд. Знаете, я несколько ночей глаза не могла сомкнуть после всего этого, все думала. И как я буду давать показания. Да уж! В муниципальном суде неприятно было, правда? Но…
— Вы совершенно уверены, — упорствовал мистер Читтервик, — что никто из них не заказывал ничего, вроде, например, ликера?
— Ничего. Я бы сразу об этом узнала. Господи боже мой, если бы я могла только представить, что вот они сидят там, а…
— Но может быть, их обслужил кто-нибудь из других официанток?
— Если бы кто-нибудь из девушек им чего подал, я бы в момент узнала, когда стало известно, что случилось. Нет, мистер Читтервик, можете мне поверить, они не заказывали ничего, кроме кофе, а он взял да и бросил туда яд. Господи, спаси и сохрани, если я когда-нибудь думала, что буду замешана в…
И она довольно долго излагала, чего она никогда не думала и не предполагала.
Мистер Читтервик дождался первой паузы и задал следующий вопрос.
— Значит, они ничего не заказывали, но, может быть, вспомните, вы убирали что-нибудь со столика, кроме чашки, из которой пил мужчина? Он ничего вас не просил еще убрать?
— Нет, там была только чашка, и все. Он мне кивнул, вот так, и…
— А когда он ушел, вы тоже ничего не убирали: может, там был пустой пузырек из-под лекарства или еще что-нибудь в этом роде? Даже — листок бумаги?
— А почему вы считаете, что я что-то убрала? — спросила, явно заподозрив плохое, официантка. — Я рассказала в полиции все, что делала, и не один раз, и не понимаю, почему вы считаете, будто я что-то утаила.
— У меня и в мыслях такого нет, — поспешно заверил ее мистер Читтервик. Да, господи помилуй, совсем наоборот. Я совершенно уверен, вы рассказали обо всем, что запомнили, точно так же, как я. Я хочу лишь узнать, может, был еще какой-нибудь пустяк: например, вы проходили мимо столика и с него упал листок, а вы его подняли, или на полу валялся клочок бумаги, когда вы проходили мимо, но вы об этом забыли тогда сказать и теперь вот вспомнили. Уверяю, со мной было то же самое, после опроса в полиции я вспомнил о каких-то мелочах, это ведь вполне естественно.
