Татьяна Рябинина - Иудино племя
Никита осматривал дом и участок, делал в блокноте нужные пометки, задавал хозяину вопросы – все совершенно машинально. Как-то ему абсолютно все равно стало: продаст он этот дом или нет – не до того.
* * *
А что они вообще об Алексее знают? Банковский охранник, так?
Света осторожно разузнала у родственников, с бору, что называется, по сосенке.
Покойный отец Алексея был конструктором в «ящике», разрабатывал какие-то высокоточные оборонные технологии. Сам он проучился полтора года в техническом вузе, но ушел. Потом армия, десантные войска.
Никита поехал в институт и узнал кое-что интересное. Оказывается, ушел Алексей со второго курса не вполне добровольно. У молодой преподавательницы, с которой у него был роман, из квартиры пропали дорогие украшения. Все улики были исключительно против Алексея. Дело решили мирно, он сознался, украденное вернул, но из института вынужден был уйти. После армии пытался восстановиться, разумеется, безуспешно. Тогда Алексей срочно женился – об этом рассказал его бывший однокурсник, который в этом же институте заканчивал аспирантуру. Женился более чем выгодно, на молодой вдове известного писателя, которая была старше его лет на десять. И очень скоро с ней развелся. Подробностей аспирант не знал, но слышал, что развод был довольно некрасивый, да и вообще, вся эта история, что называется, с душком.
Жена Никитиного друга Лешки Ольга Погодина, та самая любительница генеалогии, на досуге писала детективы и поэтому имела в питерских литературных и окололитературных кругах некоторые связи. Никита напросился в гости и попросил помочь.
- Ник, ты вляпался в детективу, - в упор глядя на него то ли спросила, то ли заключила Ольга, невысокая полноватая шатенка. – Я тебе помогу, но исключительно любовью за любовь.
- Это как? – испугался Никита.
- Во дурак! – фыркнула Ольга. – Нужен ты мне! Это значит, я узнаю про эту писательскую вдову, а ты разрешаешь мне использовать твой сюжет по моему усмотрению.
- Давай хотя бы доживем до его окончания.
- Не обязательно.
Была у Ольги такая слабость: все интересное, что случалось с ее близкими и не очень близкими знакомыми, вставлять в очередную книжку, причем изуродовав сюжетную линию до неузнаваемости. Впрочем, не до полной неузнаваемости, потому что знакомые как раз себя узнавали и порою обижались. Насколько Никите было известно, не так давно она сама влипла в некую криминальную историю и теперь с азартом охотничьего терьера ваяла роман про себя.
Сделав пару-тройку звонков, Ольга сварила кофе, разлила по чашкам и протянула одну Никите.
- Нун гут, - сказала она. – Слушай. Дело давнее, но шумели о нем долго. Был такой писателишка Артем Губанов, в начале девяностых очень модный. Писал крутые боевики, с мистикой, с фантастикой, с эротикой на грани порнухи, со скачками во времени. Короче, всего поманеньку. Первооткрыватель жанра. Огромные тиражи, деньги греб лопатой. Женился на какой-то там суперкрасавице. Но жадный был – жуть. Женушка терпела, терпела, потом завела молодого красивого любовника. А потом Губанов немножечко умер. Знаешь, как в анекдоте. Почему, мол, умер? Да грибов поел. А почему весь в синяках? Да грибы есть не хотел.
- Что, действительно отравили? – удивился Никита.
- Точно утверждать, разумеется, нельзя, но... Отравление некачественными консервами. С кем не бывает. Любовник на вдове срочно женился. Но она при Губанове наголодалась и принялась с бешеной энергией денежки тратить. А мальчик сам по себе никто, охранник, ему это не понравилось. Решил так же срочно развестись и через суд себе чего-нибудь отсудить, пока не поздно. Но не вышло. Имущество-то добрачное, а стало быть, разделу не подлежит. Удалось ему только половину четырехкомнатной квартиры отхватить, поскольку вдова его по какой-то сложной дурости к себе прописала.
- Очень мило, - Никита в задумчивости сделал большой глоток, обжегся, закашлялся. – Как говорил чукча, тенденция, однако.
- Умираю от любопытства, - застонала Ольга. – Расскажи!
- Потом.
- Какой ты, Ник, противный! Ну хоть намекни. Я сюжет обдумаю.
- Может, и конец сочинишь? Хотелось бы знать заранее, разоблачу ли я геройски злодея или примерю деревянный смокинг.
- Все так серьезно? – в голосе Ольги смешались тревога и охотничий азарт.
- Хотелось бы верить, что я преувеличиваю.
Ему все-таки удалось отбиться от ее приставаний. В общем и целом, Ольга Никите нравилась, но он не мог не признавать, что временами ее заносит, и тогда она начинает воспринимать жизнь как сборник потенциальных сюжетов. Смущало и то, что верующий человек может заниматься созданием подобной, если можно так выразиться, литературы. Виделся ему в этом какой-то привкус лицемерия. Он набрался нахальства и задал ей об этом вопрос.
- Да как тебе сказать? – смутилась Ольга. – Конечно, ты прав. Это, можно сказать, моя больная мозоль. Или тайный порок, как хочешь. Но…
- Леха так мало зарабатывает?
- Да нет. Скорее дело в патологической графомании. Разумеется, хотелось бы написать что-то такое… Ну, ты понимаешь. Только кому это нужно? В общем, не готова я пока от этого отказаться. Вот ты давно курить бросил?
- Месяца три назад.
- А до того сколько курил?
- Ну… Двадцать три года. Но ведь бросил же.
- Между прочим, «Преступление и наказание» тоже детектив.
- Ну, ты, мать, даешь! – восхитился Никита. – Сравнила себя с Достоевским. От скромности не умрешь.
- С Достоевским я себя не сравниваю, - обиделась Ольга. – Просто есть детектив – и детектив. Дело не в жанре. Можно даже богословский трактат так написать, что в руки не возьмешь. То, что сейчас с тобой происходит, не детектив? Или мои похождения за графскими сокровищами? Это уже не жанр, а жизнь. И потом, я стараюсь обойтись без чернухи и порнухи.
- И на том спасибо, - кивнул Никита. – А еще спасибо за помощь и за кофе.
- Не за что. Так я на тебя рассчитываю.
Кивнув неопределенно, – понимай как хочешь! – Никита вышел из квартиры. Лифт где-то потерялся, и он начал медленно спускаться по лестнице.
То, что узнала Ольга, совершенно гармонично вписывалось в общую картину. Интересно, а с Мариной Алексей познакомился, уже зная о ее богатенькой бабушке, или это был для него приятный сюрприз?
Ну что же, поработаем еще частным детективом.
* * *
Тамара Губанова жила в Гавани, и добрался туда Никита уже затемно. Ее дом, если и не элитный, то все же вполне приличный, расположен был как-то уныло, на отшибе. Наверно, из окон виден залив, подумал Никита, подходя к двадцатиэтажной башне.
Адрес узнала все та же Ольга. Звонить и договариваться Никита не стал, поехал на свой страх и риск. Поискав взглядом окна на девятом этаже, он увидел в них свет. Вот только что ей сказать? О чем спрашивать? За всю дорогу от Шувалова до Гавани ему так и не пришло в голову ничего дельного. Оставалось надеяться на импровизацию.
- Кто? – спросил из-за двери густой бас, когда он нажал на кнопку звонка. Басу вторил утробный собачий лай.
- Я к Тамаре Губановой, - Никита попытался как можно обаятельней улыбнуться в глазок и помахал своим вишневым служебным удостоверением. – Из детективного агентства.
Обладатель баса задумался, но все же открыл дверь. К великому Никитиному удивлению, им оказалась миниатюрная женщина лет тридцати, одетая в небесно-голубой атласный халат. Ее длинные черные волосы крупными кольцами падали на плечи, пухлые губы казались еще больше из-за ярко-вишневой помады, между пальцами слегка дымилась длинная тонкая сигарета. Под стать оказалась и собака – черная блестящая такса с рыжими подпалинами, которая выскочила на площадку и принялась обнюхивать Никитины ботинки.
- Гутя, брысь! – рявкнула Тамара, и такса, виляя задом с двумя рыжими завитками-«подфарниками», нехотя вернулась в квартиру.
- Я по поводу вашего бывшего мужа, - Никита еще сильнее растянул рот в улыбке. – Скажите, вы с ним общаетесь?
- Молодой человек, мой муж умер пять лет назад, - с видом оскорбленной невинности отрезала вдовушка.
- Я имею в виду Алексея Бессонова.
- А-а… Этого… Ну, проходите, - Тамара посторонилась и дала ему войти. – Ботинки снимайте.
Развязывая шнурки, Никита подумал, что о характере незнакомой женщины можно составить первичное мнение, когда заходишь к ней в квартиру. Нормальная пригласит на кухню, но в ботинках. Стерва - в комнату, но заставит ботинки снять и ни в коем случае не предложит тапки. Крайний вариант – пригласить босиком на кухню, особенно если там линолеум или еще хлеще – плитка.
Именно так Тамара и сделала. Дернула подбородком в сторону белого пластикового столика: присаживайтесь. Сама села напротив. Интересно, предложит чай или кофе, усмехнулся про себя Никита. Вряд ли. Так и вышло.
