Рекс Стаут - Знают ответ орхидеи (сборник)
Тут он осекся и взглянул на жену. Пол потерял мысль и потянулся к ее руке, но Кэролайн резко отдернула руку. Он встал, расправил плечи, уперся взглядом в физиономию Вульфа и заговорил громко и быстро:
– Четыре года назад Кэролайн вышла замуж за некоего Сидни Карноу. Через год он ушел в армию, и его отправили воевать в Корею. Спустя несколько месяцев она получила официальное извещение о том, что он погиб. Убит в бою. Год спустя я познакомился с ней, полюбил и попросил стать моей женой. Но она не соглашалась – решила ждать, пока не минует два года после его смерти. Я имею в виду – после смерти Карноу. По прошествии этого времени мы обвенчались. А три недели назад Карноу объявился и позвонил из Сан-Франциско своему поверенному. Он сообщил, что на прошлой неделе демобилизовался и в воскресенье приехал в Нью-Йорк.
Обри наклонился вперед, приняв чуть ли не борцовскую позу.
– Я ее не отдам! – заявил он, по всей вероятности бросая вызов целому миру. – Ни за что не отдам!
Вульф хмыкнул:
– Да, не так-то это просто. Пятнадцать миллионов против вас одного, мистер Обри!
– Как это понимать – пятнадцать миллионов?
– Жителей штата Нью-Йорк. Они ополчатся против вас. Официально, во всяком случае. И я один из них. Зачем, черт побери, вы обратились ко мне? Вам следовало еще несколько дней назад отсюда исчезнуть – отправиться в Турцию, Австралию, Бирму, куда угодно, если она согласна. Если вы поспешите, то будет еще не поздно. Приятного путешествия!
Обри с минуту постоял, глубоко вздохнул, повернулся и сел в желтое кресло. Заметив, что пальцы его сжаты в кулак, он распрямил их, положил руки на колени и посмотрел на Кэролайн.
– Я не имею права прикасаться к тебе, – произнес он с отчаянием.
– Да, – вздохнула она, – да, пока…
– Ну хорошо, Кэролайн, расскажи ему ты. Он может подумать, что я выпендриваюсь… Расскажи лучше сама.
Она покачала головой:
– Мистер Вульф может задавать мне вопросы… Я здесь.
Обри снова обратился к Вульфу:
– Дело обстоит следующим образом. Карноу был единственным ребенком в семье. Когда его отец с матерью умерли, он унаследовал кучу денег. Почти два миллиона долларов. Он оставил завещание, по которому половина денег переходила к моей… к Кэролайн, а другая – к его родственникам: тетке, двоюродным брату и сестре… Завещание хранилось у его адвоката. После того как было получено извещение о смерти Карноу, потребовалось несколько месяцев, чтобы утвердить завещание и разделить состояние. Пришлось проделать много всяких юридических формальностей. Доля Кэролайн немногим превышала девятьсот тысяч долларов. Она уже вступила во владение наследством, когда я с ней встретился. Жила на проценты с капитала. У меня же не было ничего, кроме работы. Я торговал автомобилями, что давало мне приблизительно сто пятьдесят долларов в неделю. Но я полюбил Кэролайн, а не ее миллион – это для вашего сведения… Когда мы поженились, она решила, что нам следует приобрести агентство. Не стану уверять, будто я сильно сопротивлялся. Нет, я поискал, и мы довольно выгодно купили очень хорошее агентство.
– Что за агентство?
– По продаже автомобилей. – Обри произнес это так, будто лишь такие агентства заслуживали упоминания. – «Брэндон и Гайавата» На его приобретение ушла чуть ли не половина капитала Кэролайн. Но за последние три месяца после уплаты налогов мы получили свыше двадцати тысяч прибыли, так что будущее рисовалось нам в розовом свете. И тут вдруг такое. Я рассчитывал… Ну да черт с ним! Теперь все это уже не имеет значения. – Вздохнув, он продолжал: – Мы собираемся сделать Карноу предложение. Это не только моя идея, а наша общая – моя и Кэролайн. Она родилась в ходе бесконечных разговоров после того, как мы узнали, что Карноу жив. На прошлой неделе мы наведались к адвокату Карноу, Джиму Бибу, чтобы через него передать наше предложение. Он сказал, что прекрасно знает Карноу, учился вместе с ним в колледже. И уверен, что тот нас даже слушать не будет. Вот мы и решили…
– Ну и с каким же предложением вы хотели обратиться к Карноу?
– Мы предложили честное решение. Возвратить ему полмиллиона, которые остались у Кэролайн, и передать наше агентство, если он согласится на развод. Я мог бы и дальше руководить агентством, если, конечно, Карноу пожелает меня нанять. Ну, и Кэролайн не станет претендовать на его деньги: ни на единовременное пособие, ни на пожизненное содержание.
– Это была моя идея! – вставила Кэролайн.
– Это была наша общая идея, – настаивал Обри.
Вульф, хмуро смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого.
Я тоже был удивлен. Похоже, Обри действительно любил Кэролайн, а не ее деньги. А я всегда стою горой за истинную любовь, хотя, конечно, до известных пределов.
Что касается Кэролайн, то мой интерес к ней снова вернулся в чисто профессиональное русло. Если она и впрямь решила откупиться от законного мужа, посчитав, что ее Пол стоит миллиона долларов, нам потребовалось бы очень много времени и сил, чтобы заставить ее отказаться от такого решения.
Скосив глаза на его серьезную физиономию, вполне приятную, но не сказать что красивую, я заметил про себя, что она его переоценивает.
Тем временем Обри продолжал:
– Когда Биб отказался выступить в роли посредника и мы узнали, что Карноу уже приехал в Нью-Йорк, то решили: мне надо самому идти к нему и все объяснить. Мы приняли это решение лишь вчера вечером. Сегодня у меня с утра были назначены кое-какие деловые встречи, а днем я поехал в отель «Черчилль», где он остановился, и поднялся к нему в номер. Я не стал предварительно созваниваться с ним по телефону, потому что никогда его не видел и хотел сначала посмотреть на него, а потом уж затевать разговор. Да-да, я хотел на него взглянуть.
Обри замолчал, с силой потерев ладонью лоб. Рука его упала на бедро, и он снова сжал кулаки.
– Проблема состояла в том, – продолжал он, – что я понятия не имел, чт́о ему сказать. Ну, основное предложение сомнений не вызывало, но у меня на уме было еще кое-что. Наше агентство является акционерным обществом. Половина акций принадлежит Кэролайн, вторая – моя. Короче говоря, я мог пригрозить ему, что в случае отказа буду держаться за свою половину акций. Во всяком случае, не уступлю ему их без борьбы. Но я так и не решил, стоит это делать или нет. Я мог бы также сказать, что Кэролайн беременна. Это неправда. И скорее всего, я бы ему этого не сказал, потому что немного суеверен. Подобными вещами шутить не стоит. И все же подобная мысль у меня была… Вообще-то все это не имеет значения, потому что я его так и не увидел.
Он стиснул зубы, но потом расслабился.
– Вот тут я оказался не на высоте, признаю. Только не подумайте, будто я струсил. Я подошел к двери его номера, две тысячи триста восемнадцатого, не позвонив снизу, как говорил, и уже поднял руку, чтобы постучать, но не посмел. Почувствовал, что меня трясет с ног до головы. Я постоял, стараясь успокоиться, но ничего не мог с собой поделать. И я понял, что, если войду к нему, все изложу, а он наотрез мне откажет, неизвестно, чт́о может случиться. В таком состоянии я скорее бы все испортил, чем добился успеха. Потому я позорно сбежал. Мне очень совестно признаваться в столь постыдном малодушии. Кэролайн ждала меня в баре неподалеку. Я рассказал ей, что все испортил. До этого момента она думала, что я способен справиться с любыми трудностями, которые встретятся нам на пути. Она считала меня настоящим мужчиной.
– Я и сейчас так думаю, Пол, – уверила она, очень серьезно.
– Правда? Как бы я хотел тебя обнять, дорогая.
– Не сейчас. Не раньше чем… – Она махнула рукой. – Перестань твердить одно и то же.
– Хорошо, забудем об этом пока… – Он повернулся к Вульфу: – Короче, я ей сказал, что мужской разговор не состоялся. Мы уселись за столик и снова принялись рассуждать. По нашему мнению, никто из друзей не годился для выполнения этой миссии. Адвокат, работающий в нашем агентстве, гроша ломаного не стоит. Когда кто-то из нас, даже не помню кто, назвал ваше имя, мы оба уцепились за эту мысль. Я тут же нашел телефонную будку и договорился о встрече… Может быть, вам удастся вызвать его сюда и сделать предложение от нашего имени? Если же он не пожелает прийти, пошлите к нему Арчи Гудвина. Кэролайн почему-то больше склоняется к последнему варианту. Дело в том, что Карноу обидчив и болезненно самолюбив. Но уж это вам решать. Если вы убедите его принять наше предложение, можете потребовать за услуги любую сумму. Но, к сожалению, теперь нам придется жить весьма скромно, и я вынужден вас об этом сразу предупредить. Пять тысяч долларов, что-нибудь в таком роде, это предел… Но, бога ради, не отказывайте нам, займитесь этим делом прямо сегодня, сейчас же!
Вульф откашлялся:
