Артур Дойль - Грек-толмач
— Он пишет из Нижнего Брикстона, — сказал Майкрофт Холмс. — Ну, как, Шерлок, не съездить ли нам, чтобы расспросить его?
— Жизнь брата для меня дороже истории этой сестры, мой милый Майкрофт. Я думаю, мы заедем в Скотленд-Ярд за инспектором Грегсоном и оттуда поедем прямо в Бекенгэм. Мы знаем, что человек обречен на смерть, и каждый час имеет громадное значение.
— Не захватить ли нам с собой м-ра Меласа, — предложил я, — нам может понадобиться толмач.
— Превосходно, — сказал Шерлок Холмс, — пошлите за экипажем и поедем немедленно.
С этими словами он выдвинул ящик стола, и я заметил, что он положил револьвер в карман.
— Да, — сказал он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Ясно, что мы имеем дело с чрезвычайно опасной шайкой.
Было совсем темно, когда мы подъехали к дому на Пелль-Мелле, где жил м-р Мелас. Но перед нами за ним заехал какой-то господин и увез его с собой.
— А вы не знаете куда? — спросил Майкрофт Холмс.
— Не знаю, — ответила женщина, открывшая нам дверь. — Знаю только, что он уехал в карете вместе с джентльменом.
— А джентльмен не назвал своей фамилии?
— Нет, сэр.
— Это был высокий, красивый, молодой брюнет?
— О, нет, сэр; господин небольшого роста, в очках, с худым лицом, но очень приятными манерами. Он все время смеялся, пока говорил.
— Едем скорей! — отрывисто крикнул Шерлок Холмс. — Дело становится очень серьезным, — прибавил он, когда мы ехали в Скотленд-Ярд. — Эти люди опять захватили Меласа. Он трус, как они заметили еще в ту ночь. Негодяй запугал его, как только явился к нему. Без сомнения, им понадобились его профессиональные услуги, но, воспользовавшись ими, они, пожалуй, захотят наказать его за то, что считают его предателем.
Мы думали, что по железной дороге доедем в Бекенгэм скорее, чем в экипаже. Однако, когда мы доехали до Скотленд-Ярда, то потеряли более часа, чтобы дождаться инспектора Грегсона и выполнить некоторые формальности, необходимые для того, чтоб проникнуть в дом. Было уже без четверти десять, когда мы приехали на станцию, и половина одиннадцатого, когда все четверо высадились в Бекенгэме. Проехав полмили от станции, мы очутились перед «Миртами» — большим, мрачным домом, стоявшим особняком вдали от дороги. Тут мы отпустили экипаж и пошли по дороге.
— В окнах темно, — заметил инспектор. — Дом, кажется, пуст. — Улетели наши птички, и гнездышко пусто, — заметил Холмс.
— Почему вы так думаете?
— Да, час тому назад здесь проехала тяжело нагруженная повозка.
Инспектор рассмеялся.
— При свете фонаря я разглядел след колес, но почему повозка была тяжело нагружена, не знаю.
— А вы не заметили, что те же следы колес идут и в обратную сторону. Только колеи, идущие от ворот, гораздо глубже, так что можно наверно сказать, что на повозке были тяжелые вещи.
— Вы перехитрили меня, — сказал, пожимая плечами, инспектор, — Но нелегко нам будет попасть в дом. Попробуем прежде, не услышит ли нас кто-нибудь в доме.
Он принялся стучать молотком в двери и звонить в колокольчик, но ответа не было. Холмс куда-то исчез и через несколько минут вернулся.
— Я открыл одно окно, — сообщил он.
— Это хорошо, что вы на стороне быстроты и натиска, м-р Холмс, — заметил инспектор, увидев, как ловко мой друг отпер задвижку. — Ну, мне кажется, в этом случае мы можем войти без приглашения.
Один за другим мы прошли в большую комнату, по-видимому, ту самую, в которую был введен м-р Мелас. Инспектор зажег фонарь, и при свете его мы увидели две двери, занавеску, лампу, японские вещи, — все то, что описывал грек. На столе стояло два стакана, пустая бутылка из-под водки и остатки еды.
— Это что?! — внезапно сказал Холмс.
Мы остановились, вслушиваясь. Где-то над нашими головами слышался тихий, жалобный звук, похожий на стон. Холмс через двери бросился в переднюю. Жалобный стон несся сверху. Холмс побежал наверх, инспектор и я за ним, Майкрофт старался не отставать, насколько ему позволяла его тучность.
Во втором этаже мы увидали три двери; за средней слышались зловещие звуки, то понижавшиеся до бормотанья, то переходившие в резкий визг. Дверь была заперта, но ключ в замке оказался снаружи. Шерлок быстро отворил дверь, вбежал в комнату, но через мгновение выскочил назад, схватившись рукой за горло.
— Древесный уголь! — закричал он. — Погодите. Это пройдет! — Заглянув в комнату, мы увидели, что она освещалась только синим, тусклым пламенем, колебавшимся над небольшим медным таганом, стоявшим посреди комнаты. Пламя отбрасывало неестественный сине-багровый круг на пол. В тени какие-то неясные очертания двух людей, прижавшихся к стене. Из открытой двери пахнуло ужасными ядовитыми испарениями, от которых мы закашлялись и чуть не задохнулись. Холмс бросился наверх лестницы, чтобы впустить свежий воздух, потом кинулся в комнату, открыл окно и выбросил таган в сад.
— Через минуту можно будет войти, — задыхаясь, проговорил он. — Где свечка? В такой атмосфере, вероятно, и спички не зажечь. Подержи фонарь, Майкрофт, а мы вытащим их. Ну, беритесь!
Мы схватили отравленных и вытащили их на площадку. Оба были без чувств, с посиневшими губами, распухшими, налитыми кровью лицами и вышедшими из орбит глазами. Лица были так искажены, что только по черной бороде и коренастой фигуре можно было узнать грека-толмача, с которым мы расстались несколько часов тому назад в клубе Диогена. Он был крепко связан по рукам и ногам, а над одним глазом виднелись следы сильного удара. Другой, связанный таким же образом, был высокий, до крайности истощенный мужчина, с лицом, уродливо испещренным полосами липкого пластыря. Он не стонал, когда мы положили его на пол, и для меня было ясно, что он уже не нуждается в нашей помощи. Но мистер Мелас был еще жив и менее чем через час, с помощью нашатырного спирта и водки, мне удалось привести его в себя. Он открыл глаза, и я с радостью увидел, что моя рука спасла его от мрачной долины смерти, где сходятся все дороги.
История, которую он передал нам, оказалась простой и подтвердила все наши предположения. Посетитель, пришедший к мистеру Меласу, вынул нож из рукава и так напугал грека угрозой мгновенной смерти, что еще раз увез его с собой. Этот хихикающий негодяй имел на несчастного лингвиста почти гипнотическое влияние, Мелас не мог даже говорить о нем без дрожи и содрогания. Его поспешно увезли в Бекенгэм, и там ему пришлось опять быть переводчиком при свидании, еще более драматическом, чем первое: два англичанина угрожали пленнику немедленной смертью, если он не согласится на их требования. Наконец, видя, что никакие угрозы не действуют, они втолкнули его обратно в его тюрьму и, ссылаясь на объявление в газете и обвинив Меласа в предательстве, оглушили его ударом палки; он потерял сознание и опомнился только тогда, когда мы привели его в чувство.
Таково было странное приключение с греком-толмачом, и до сих пор еще не вполне объясненное. Повидавшись с джентльменом, ответившим на объявление, мы узнали, что несчастная молодая девушка была из богатой греческой семьи и приезжала в Англию к своим знакомым. Она познакомилась с молодым человеком, Гарольдом Летимэром, который приобрел над ней сильное влияние и уговорил ее бежать с ним. Ее знакомые, неприятно пораженные этим случаем, известили ее брата в Афинах и успокоились. Брат, по приезде в Англию, по неосторожности попал в руки Летимэра и его сообщника, Вильсона Кемпа, человека с самым темным прошлым. Не зная английского языка, он попал в руки негодяев, которые держали его пленником в своем доме, пытаясь жестоким обращением и голодом заставить отказаться в их пользу от своего состояния и от состояния сестры. Девушка не знала о его пребывании в доме, а пластыри на лицо ему наклеили для того, чтобы труднее было его узнать в случае неожиданной встречи. Но, несмотря на все принятые предосторожности против нее, она с своей женской впечатлительностью сразу узнала брата при первом посещении переводчика. Впрочем, бедная девушка была тоже пленницей, так как в доме не было никого, кроме человека, исполнявшего роль кучера, и его жены; причем оба были сообщниками заговорщиков. Убедившись, что тайна их открыта, а от пленника ничего не добиться негодяя бежали с девушкой из нанятого ими меблированного дома, сначала отомстив, как они думали, и тому, с кем им не удалось сладить, и выдавшему их.
Через несколько месяцев мы получили из Будапешта интересную газетную вырезку. В ней сообщалось о трагической смерти двух англичан, путешествовавших с какой-то женщиной. Оба они были найдены заколотыми, и венгерская полиция предполагала, что они нанесли друг другу смертельные раны во время ссоры. Ко мне кажется, что Холмс держится иного мнения и до сих пор предполагает, что, если бы можно было, отыскать гречанку, мы узнали бы, как были отомщены она и ее брат.
