Джун Томсон - Месть археолога
Все вокруг — обломки скал, жесткая трава, редкие деревья, изогнутые ветром, — покрыто тончайшей пленкой влаги. Нигде не было видно никаких признаков жизни, если не считать несколько покрытых густой шерстью диких пони, которые паслись на дороге, но, заслышав стук колес, удивленно подняли головы и умчались прочь.
Примерно через милю мы подъехали к разрушенному зданию, в котором некогда располагалась котельная деревушки Уилл-Агнес. Крыша здания давно разрушилась и провалилась, но стены и труба, сложенные из гранитных блоков, еще стояли.
— Вот то, что нам нужно! — воскликнул Холмс, натянув поводья. — Мы должны возблагодарить всех древних богов, которые правили здесь когда-то, Ватсон, за то, что они так добры к нам. Лучшее укрытие для нашей двуколки трудно придумать. А теперь нам нужно торопиться. Нельзя терять ни секунды.
Мы спрыгнули на землю, и Холмс, взяв лошадь под уздцы, завел ее в развалины дома и привязал к одной из обрушившихся балок, некогда поддерживавших крышу.
Выбравшись из развалин, мы принялись осматривать местность.
За развалинами дома пустошь постепенно поднималась к подножию крепостного сооружения — эскарпа сложенного из гранитных глыб и уходившего круто вверх. В глубоких расселинах между глыбами зеленел кустарник и низкая трава. Тропинка огибала остатки древней крепости и исчезала из виду в направлении деревни Минионз.
Слева от нас, на расстоянии примерно ста ярдов, вздымалось кольцо из поставленных камней. Как сообщил мне Холмс, местные жители называют это сооружение «Ковен». Легенда рассказывает, что много веков назад двенадцать ведьм справляли черную субботу и были застигнуты однажды ночью святым. Ужаснувшись при виде их нечестивого поведения, святой превратил всех ведьм, а заодно и колдуна, правившего шабашем, в камни. Колдуном, по-видимому, был тринадцатый, самый большой, камень, стоявший в центре круга.
В тусклом свете пасмурного дня огромный, иссеченный ветрами и непогодой камень действительно можно было принять за человеческую фигуру огромного роста, стоящую с опущенной головой, а две глубокие трещины по бокам как бы указывали положение рук.
Однако внимание Холмса привлекло пространство, примыкавшее к развалинам бывшей котельной. Оно было покрыто отвалами пустой породы, кучами камней и земли, некогда извлеченными из шахты на поверхность. Заросшие травой и ежевикой, они напоминали мне могилы давно вымершего племени гигантов.
Как рабочая гипотеза моя догадка была недалека от истины.
Холмс быстрыми шагами направился вверх по склону к самой дальней из куч, где его зоркий взгляд заметил свежую черноватую землю, наскоро прикрытую травой и обломками камней.
— Полагаю, что мы нашли наше древнебританское захоронение, Ватсон, — заметил Холмс.
На первый взгляд этот могильный холм ничем не отличался от других, во множестве разбросанных вокруг нас, разве что часть его немного провалилась, а земля и камни, из которых он был сложен, оказались размытыми потоками дождевой воды, стекавшими с возвышавшегося рядом эскарпа. Мы наклонились, чтобы получше рассмотреть обнажившуюся часть захоронения, как вдруг Холмс поднял голову и прислушался.
— Сюда кто-то приближается, — сказал он тихо с тревогой в голосе.
— Может быть, это профессор со своим компаньоном? — высказал я предположение, оглядываясь на дорогу, по которой мы только что приехали.
Но дорога была пустынна. Нигде не было видно признаков жизни. Только два ворона взлетели с тревожным карканьем и, громко хлопая большими черными крыльями, рисовали круги над гранитным утесом неподалеку от нас, пролетая и над нашими головами.
— Нет, звуки доносятся с противоположной стороны эскарпа. Идемте, Ватсон, нам необходимо немедленно спрятаться.
И Холмс припустился бежать вниз по склону, словно олень перепрыгивая с одного холма на другой, но не к развалинам котельной, как я было подумал, а по направлению к «Ковен», к стоявшему в центре большому камню.
Опустившись рядом с Холмсом на мокрую траву, я понял, почему он выбрал именно это место, чтобы спрятаться. Камень служил идеальным укрытием: был достаточно широк, чтобы мы могли вдвоем притаиться за ним, кроме того, отсюда открывался великолепный вид на дорогу, ведущую в Уилл-Агнес, и можно было наблюдать за скалой и древним погребением.
— А теперь подождем, мой дорогой друг, — прошептал Холмс мне в ухо. — Боюсь, однако, что здесь затевается какая-то дьявольщина.
С этими словами Холмс извлек из кармана свой пистолет и, приложив палец к губам, показал, что надо соблюдать полную тишину. Я последовал примеру Холмса и приготовил свой армейский револьвер.
Хотя прошло всего несколько минут, ожидание показалось мне необычайно долгим. Безлюдный ландшафт в сочетании с древними камнями, окружавшими вас, рождали у меня тревожное чувство, словно какая-то первозданная чудовищная сила накапливала всю свою мощь для внезапного и гигантского катаклизма.
Казалось, ощущение какой-то неведомой угрозы носится в самом воздухе и от него меркнет свет, становясь осязаемо плотным. Я почувствовал, как по спине поползли мурашки и по всему телу пробежала дрожь от страха и возбуждения.
Взглянув на Холмса, я увидел, что и он весь напрягся от нервного напряжения. Плотно сжав челюсти, выставив подбородок, с полуприкрытыми глазами в профиль он напоминал ястреба, подстерегающего добычу.
Наконец тишину нарушил стук колес по каменистой дороге, и вдали показался легкий кеб с двумя седоками. Когда коляска подъехала ближе, я разглядел сидящих в ней профессора Адльтояа и мистера Монтегю Уэбба.
Еще до того, как коляска остановилась, я услышал его противный фальцет, отчетливо доносившийся в тихом воздухе.
— Вот мы и прибыли, профессор Адльтон. Холм в нескольких минутах ходьбы.
Оба седока вышли из кеба. Мистер Монтегю Уэбб привязал лошадь к невысокому кусту, росшему у дороги, и та принялась ощипывать тонкие побеги. Прибывшие направились вверх по склону, пробираясь между холмами. Мистер Уэбб без умолку болтал, его спутник хранил молчание. Время от времени профессор останавливался, чтобы оглядеться по сторонам. С лица его не сходило то недоверчивое выражение, которое я успел заметить еще в гостинице. От внимательного взора ученого не укрылись ни развалины котельной, ни эскарп, ни каменный хоровод, в центре которого прятались мы с Холмсом. К моей радости, камень, за которым мы скрывались, был надежным убежищем, сквозь толщу которого не мог проникнуть даже взор профессора.
Между тем мистер Монтегю Уэбб непрестанно поторапливал профессора.
— Еще несколько ярдов, профессор! Вот и холм! Как видите, я выполнил все ваши инструкции и прикрыл землей следы предпринятых мной попыток раскопать захоронение.
— Вы выполнили мои инструкции не очень аккуратно, — сухо заметил профессор Адльтон. — Заметно, что земля свежая.
Несмотря на явное недовольство любительскими методами мистера Уэбба, профессор наклонился над холмом, рассматривая его поверхность с величайшим вниманием и совершенно забыв о мучивших его ранее подозрениях.
Монтепо Уэбб громко рассмеялся:
— Мой дорогой сэр, здесь никто не бывает! Вы только взгляните вокруг! Местность совершенно пустынная! Мне исключительно повезло, что я сумел обнаружить это захоронение. Намереваетесь ли вы, профессор, немедленно приступить к раскопкам? Или, может быть, предпочитаете подождать до завтра? Через час начнет темнеть.
Едва мистер Монтегю Уэбб умолк, как раздался громкий пронзительный вопль, столь нечеловеческий, что, казалось, издавать его могло какое-то дикое существо, обитающее на пустоши.
— Отмщение! — взывал неизвестный.
Определить, откуда раздавался голос, было невозможно. Он доносился отовсюду — от стен разрушенного здания котельной до удаленных холмов, вершины которых были скрыты во мраке.
Я почувствовал, как крик отдается в окружавших нас древних камнях, и на какой-то момент мне почудилось, будто звук издают сами каменные глыбы. От подобного предположения кровь застыла в моих жилах.
Крик испугал лошадь мистера Монтегю Уэбба, она поднялась на дыбы, и на ее ржанье ответил пони, оставленный нами в развалинах котельной.
Профессор Адльтон и мистер Монтегю Уэбб остановились как вкопанные и, как и я, с испугом огляделись по сторонам.
Холмс схватил меня за рукав.
— Взгляните туда, Ватсон, — прошептал он.
На вершине эскарпа, словно материализовавшись из напоенного влагой воздуха, внезапно возникла фигура. Даже сейчас мне трудно передать то потрясение, которое я испытал при виде ее.
Облаченная в длинную черную мантию, она казалась нечеловечески высокой и тощей. Несколько мгновений фигура стояла неподвижно, и ее силуэт четко вырисовывался на фоне быстро темнеющего неба. Она казалась воплощением тех злых сил, которые незримо и безраздельно господствовали в этих безлюдных местах.
