Мэри Лондон - Убийство из суеверия
Это известие, похоже, потрясло профессора до глубины души. Какое-то время он сидел молча, точно оглушенный, потом спросил:
— Вы точно знаете, что острогой?
— Вскрытие покажет, — заверил его Финдли.
С поникшей головой профессор уставился на мыски своих туфель и шепотом признался:
— Вместе с книгой у меня украли еще острогу, великолепную такую, лапландскую…
— С пером на конце?
— Это точно моя. Но кто мог такое сделать? Что все это значит?
— Нам тоже хотелось бы знать… — сказал старший инспектор.
Сэр Малькольм намеренно хранил молчание с самого начала разговора. И вдруг он мягко спросил:
— Дорогой профессор, вам знаком молодой человек по имени Кевин Адамс?
Даллингтон поднял голову и пристально взглянул на благородного сыщика:
— Разумеется. Он брат Элис, моей невесты.
— Вашей невесты? — удивленно проговорил сэр Малькольм. — Вот так сюрприз…
Профессор вскочил и метнулся к старшему инспектору:
— Вы что-то скрываете? Что происходит? При чем здесь Кевин?
— Случилась пренеприятная история, — признался сэр Малькольм. — Того паренька, убитого в заброшенном доме, с книгой Уоллиса в руке, звали Кевин Адамс.
— Что? Кевина убили? Не может быть! Почему вы раньше молчали? Убили моей острогой! Скажите, ведь это страшный сон?!
— Тут и правда есть чему удивляться, — заметил сэр Малькольм. — Когда вы видели паренька последний раз?
— Вчера вечером, здесь, у меня дома. Мы все вместе обедали: его мать, сестра и мои друзья — я пригласил их в гости на пару дней… Уладить кое-какие семейные дела.
— Какие такие семейные дела? — поинтересовался Форбс.
— Касательно нашей свадьбы, то есть Элис и моей. Да, у меня молодая невеста. Но, несмотря на разницу в возрасте, мы отлично ладим… И потом, сами знаете, даже в браке по любви приходится заниматься вопросами материального свойства — денежными и прочими… За этим мы и собрались. Только как сказать Эмме, что сын ее мертв? Она обожала его.
— Профессор, — продолжал Форбс, — вы же понимаете, в таких обстоятельствах Скотланд-Ярд обязан провести расследование. Где сейчас все те, кто участвовал в вашем вчерашнем семейном совете?
— Все здесь. То есть кто-то у себя в комнате, кто-то вышел прогуляться. Мы условились снова собраться ко второму завтраку, к часу дня.
— И продолжить семейный совет… — подсказал сэр Малькольм.
— Да нет, мы уже все решили. И хотели просто перекусить перед дорогой — гости собирались разъезжаться.
— Они что, не из Лондона?
— Адамсам надо возвращаться в Ричмонд. А Дженнифер Тейлор с братом Патриком живут в Филкинсе, к югу от Берфорда.
— А эти Тейлоры и Адамсы вам кто, родственники?
— Никакие не родственники. Просто хорошие друзья. Патрик работал с ныне покойным Грегором Адамсом, мужем Эммы, отцом Кевина и дорогой моей Элис. Он был большой ученый, выдающийся этнолог, не только мой коллега, но и вообще человек исключительного благородства, и я очень его уважал. Нас с ним свела работа, а после его смерти я сблизился с Эммой, его вдовой, и с двумя их детьми.
— Давайте, с вашего позволения, вернемся к Тейлорам. Странно, они вам не родственники, а участие в семейном совете все-таки принимали…
— Должен сказать, в свое время Патрик помогал Грегору Адамсу в его исследованиях. А когда Адамса не стало, он продолжал помогать добрым советом Эмме. Кстати, его сестра Дженнифер влюблена в Кевина, вернее, была влюблена. Увы, пережить сегодняшний день всем нам будет трудно…
— У вас в гостях еще кто-нибудь был? — спросил Дуглас Форбс.
— Мэтр Брайан Дервантер, семейный нотариус Адамсов, тоже был с нами — в качестве юрисконсульта. Он тоже оставался здесь на ночь, а сейчас, кажется, куда-то ушел. Но ко второму завтраку должен вернуться.
— Это все? — хотел уточнить старший инспектор.
— Да, — ответил профессор, еще раз перебирая в памяти все имена: Эмма Адамс, двое ее детей — Элис и несчастный Кевин, брат и сестра Тейлоры и, наконец, мэтр Дервантер.
— Прекрасно, — заключил Форбс, записав все имена к себе в блокнот в мягкой обложке. — Итак, придется их всех допросить.
— Полагаюсь на ваше чувство такта, — живо проговорил Даллингтон. — Смерть Кевина для всех нас потрясение, понимаете?.. Сэр Малькольм, если б я только знал, что когда-нибудь мы с вами встретимся в столь прискорбных обстоятельствах…
Тут открылась дверь, и в гостиную вошла женщина лет пятидесяти в простеньком черном платье, с забранными в пучок седеющими волосами; ее серьезное лицо было тронуто едва заметной улыбкой.
Даллингтон подошел к ней и с жаром схватил за руки:
— Милая Эмма! Дорогой мой друг!
— Что с вами, Мартин? Вы, вижу, весь дрожите. А кто эти джентльмены?
Профессор усадил вдову Грегора Адамса и одним духом выпалил:
— Бедная моя Эмма! Беда пришла в наш дом.
Глава 4
Когда профессор Даллингтон после обходительного предисловия смог, наконец, сообщить матери о смерти ее сына Кевина, та вскрикнула, и у нее началась, было, истерика; потом несчастная вдруг бессвязно заговорила, что свидетельствовало о внезапном, хотя и временном помутнении рассудка.
Дуглас Форбс больше всего боялся тяжелых минут, которые повторялись всякий раз, когда приходилось сообщать родственникам о внезапно постигшем их горе. Обычно старший инспектор возлагал столь щекотливое поручение на лейтенанта Финдли. Сейчас же ему волей-неволей пришлось самому присутствовать при подобной трагической сцене, и он не знал, как себя вести. А сэр Малькольм, похоже, относился к происходившему хладнокровно: он внимательно наблюдал за бедной матерью и профессором, точно энтомолог, рассматривающий через лупу каких-нибудь букашек. Такое отношение поразило Дугласа Форбса, и, отведя благородного сыщика в сторону, он сказал:
— Сэр, если позволите… Можно подумать, для вас такие тяжкие зрелища что-то вроде спектакля…
— А может, это и есть спектакль…
— Вы думаете? Неужели эта парочка уже знала о смерти Кевина?
— Как обнаружили тело в заброшенном доме?
— Какой-то бродяга забрел туда случайно — искал, как видно, где бы проспаться после попойки, ну вот и наткнулся на труп. Струхнув не на шутку, он кинулся к ближайшему постовому — тот осмотрелся на месте и сразу же позвонил нам.
— В котором часу бродяга заявил о своей находке?
— В половине шестого утра.
— А что говорит врач — когда наступила смерть?
— Около часа ночи, но это еще надо уточнить.
— Замечательно. Так вот, дорогой Дуглас, мне больше нечего здесь делать. Теперь вы знаете, я тут ни при чем. И, стало быть, я возвращаюсь домой.
Тут Форбс спохватился:
— Но сэр Малькольм… Не сердитесь… Эта ваша книга… Что ни говори, странное совпадение!
— Совпадение или нет, только вы не имели права обращаться со мной, как с обыкновенным преступником. Вы сильно огорчили меня, Дуглас!
— Дорогой друг, пожалуйста, примите мои извинения. Нынче утром я и впрямь был не в духе. Госпожа Форбс, моя супруга, уж не знаю, какая муха ее укусила, решила сорвать на мне зло.
— Но разве это повод выплескивать раздражение на старого друга?
— Ах, сэр Малькольм, я сражен наповал. Что же мне сделать, чтобы вы меня простили?
Благородный сыщик улыбнулся и по-дружески положил руку на плечо старшему инспектору:
— Чтобы я вас простил? Передайте это дело мне. Уж очень оно интересное.
— Договорились! Прямо сейчас позвоню майору Тернеру и поставлю его в известность.
— Только осторожно! Ни вы, ни Финдли не вздумайте проговориться о том, что было на трупе и рядом с ним. Мы ни о чем не догадываемся. Пусть это пока будет тайной.
— Хорошо, сэр. Понятно, сэр. К вашим услугам, сэр Малькольм.
Форбс в сильном смущении вышел, лейтенант последовал за ним. Тернер был в Скотланд-Ярде большим начальником. Он ценил помощь сэра Малькольма Айвори и его особые методы. Поэтому ничуть не удивился решению этого незаурядного сыщика, а сэр Айвори меж тем вернулся в маленькую гостиную и принялся внимательно осматривать ее убранство.
На стенах висели африканские маски. Они чередовались со вставленными в рамы декоративными досками догонской[4] работы. В большой витрине стояли статуэтки, изображавшие воинов и женщин баконго[5] и сенуфо,[6] а также каких-то животных неизвестного вида. Маленькая обезьянка, стоя на задних лапах, держалась за живот, который, казалось, готов был лопнуть. Не иначе как она собиралась породить целый мир.
Эмма Адамс вышла, вернее, выбежала из гостиной, где только что узнала о смерти сына. Совсем потеряв голову, она, конечно, поспешила к себе в комнату рассказать обо всем дочери Элис. Мартин Даллингтон подошел к сэру Малькольму и сказал:
