Эрл Гарднер - Дело о коте дворецкого

— Уинифред тут ни при чем, — сказал Мейсон. — Давайте спустимся на землю. Я заинтересован только в этом чертовом коте.

Минутное молчание было прервано хихиканьем Шастера. Сэм Лекстер, наблюдая за растущей яростью Мейсона, вступил в разговор:

— Вы, конечно, не станете отрицать, что угрожали мне лишением наследства. Я понимаю, это исходит не от Эштона. Мы ждем, что Уинифред опротестует завещание.

— Я только хочу, — сказал Мейсон, — чтобы кота оставили в покое!

— И вы заставите Уинифред подписать отказ от наследства? — спросил Шастер.

— Черт побери, не будьте дураком! — Мейсон посмотрел в лицо Шастеру. — Я не представляю интересы Уинифред. Я не знаю ее.

Шастер ликующе потер руки:

— Других условий у нас не может быть. Для нас это дело принципа. Лично я не думаю, что такое условие есть в завещании, но его можно рассмотреть и как спорное.

Мейсон вскочил, точно разъяренный бык против тявкающего терьера.

— Слушайте, вы, — сказал он Шастеру, — я не люблю бесплатно выходить из себя, но вы зашли достаточно далеко.

— Умно! — хихикнул Шастер. — Умно! Ну и хитрец!

Мейсон шагнул к нему:

— Черт вас возьми, вы отлично знаете, что я вовсе не представляю интересы Уинифред. Знаете, что мое письмо значило в точности то, что в нем написано. Но вы не могли раскошелить своих клиентов на дело о кошке, потому и придумали дело об оспаривании завещания. Еще и клиентов своих притащили! Раз я не знаком с Уинифред и не представляю ее интересов, как я могу заставить ее что-то подписать? Вы так запугали своих клиентов, что они теперь не успокоятся, пока не получат подпись Уинифред. А вам это сулит хороший, жирный гонорар.

— Клевета! — взвизгнул Шастер, выдираясь из кресла.

— Слушайте, — обратился Мейсон к внукам. — Я вам не опекун. Я не намерен выворачиваться наизнанку, спасая ваши деньги. Если вы согласны приютить этого кота, так и скажите. А не хотите — я заставлю Шастера заработать денежки, втянув вас в самую распроклятую тяжбу. Я не желаю, чтобы вас пугали мной и чтобы Шастер зарабатывал гонорар, рассиживая здесь и потирая руки.

— Осторожней! Осторожней! — Шастер буквально заплясал от негодования. — Это нарушение профессиональной этики! Я вас привлеку за клевету.

— Привлекайте, — сказал Мейсон. — Катитесь отсюда вместе со своими клиентами. Или вы к двум часам известите меня о том, что кошка остается в доме, или будете иметь судебное преследование — все трое. И запомните одно: если уж я вступаю в драку, я бью тогда, когда никто этого не ждет. И не говорите потом, что я вас не предупреждал. Я жду до двух часов. Убирайтесь.

— Вы меня не одурачите, Перри Мейсон, — выступил вперед Шастер. — Вы этим котом прикрываетесь. Уинифред хочет опротестовать…

Перри Мейсон быстро шагнул к нему. Маленький адвокат отступил и танцующей походкой направился к двери, открыл ее и вышел.

— Мы еще поборемся, — пообещал он через плечо. — Я драться умею не хуже вас, мистер Мейсон!

Сэмюэль Лекстер с минуту поколебался, как бы желая что-то сказать, затем повернулся и вышел, сопровождаемый Фрэнком Оуфли.

Перри Мейсон хмуро встретил улыбающийся взгляд Деллы Стрит.

— Валяй, — сказал он. — Начинай: «Я же тебе говорила…».

Она покачала головой:

— Побей хорошенько этого крючкотвора!

Мейсон поглядел на часы:

— Позвони Полу Дрейку, пусть он будет здесь в два тридцать.

— А Эштон?

— Нет, — сказал он. — Эштону и без того есть о чем беспокоиться. Думаю, дело становится серьезным.

3

Часы на столе Перри Мейсона показывали два тридцать пять. Пол Дрейк, глава «Детективного Агентства Дрейка», развалился на кожаном кресле в излюбленной позе. Углы губ у него чуть дергались, придавая лицу насмешливое выражение, глаза были большие, проницательные и отличались стеклянным блеском.

— В чем беда на этот раз? — спросил он. — Я что-то не слыхал еще об одном убийстве.

— Речь идет не об убийство, Пол. На сей раз — о коте.

— Что?!

— Кот, персидский кот.

— Ладно, — вздохнул сыщик. — Пусть будет кот. В чем дело?

— У Питера Лекстера, — начал Мейсон, — был городской дом, в котором он не жил. Он жил в загородном имении в Карменсите. Загородный дом сгорел, и Питер вместе с ним. Он оставил внуков — Сэмюэля К. Лекстера и Фрэнка Оуфли — наследников по завещанию — и Уинифред Лекстер, которая не получила ничего. Лекстер завещал заботиться о Чарльзе Эштоне, привратнике, который должен быть обеспечен работой пожизненно. У Эштона есть кот. Сэмюэль Лекстер приказал ему от кота избавиться. Сочувствуя Эштону, я написал Лекстеру письмо и просил оставить кота. Лекстер отправился к Нату Шастеру. Шастер увидел тут шанс поживиться и, внушив Лекстеру, будто я пытаюсь оспорить завещание, потребовал от меня массу нелепых условий. Когда же я отказался, он обыграл мой отказ. Наверняка получил хороший куш.

— Чего же ты хочешь? — спросил Дрейк.

— Оспорить завещание, — мрачно сказал Мейсон.

Детектив зажег сигарету и медленно поинтересовался:

— Оспорить завещание из-за кота, Перри?

— Из-за кота, но я собираюсь еще и побить Шастера. Он мне надоел. Он сутяга, взяточник и жулик. Он позорит нашу профессию. Он уже хвастался по всему городу, что, если когда-нибудь выступит против меня, то уж он-то мне покажет… Он мне надоел.

— У тебя есть копия завещания? — спросил Дрейк.

— Пока нет, но у меня есть копия, сделанная для подтверждения.

— Оно уже вступило в силу?

— Я так понял, что да. Тем не менее его можно оспорить.

— Что я должен делать?

— Для начала найди Уинифред. А потом раскопай все, что сможешь, насчет Питера Лекстера и его наследников.

Стеклянные глаза Пола оценивающе посмотрели на Мейсона.

— Коты могут приносить массу денег, — заметил детектив.

Лицо Мейсона оставалось серьезным.

— Не уверен, Пол, что тут есть случай заработать. Очевидно, Питер Лекстер был скрягой. Он не очень-то доверял банкам. Незадолго до смерти он получил наличными миллион долларов. Наследники не могут найти этот миллион.

— Может, деньги сгорели вместе с ним? — спросил Дрейк.

— Возможно, — согласился Мейсон. — Когда Эштон вышел из моей конторы, за ним следил какой-то человек — он ехал в новеньком зеленом паккарде.

— Не знаешь, кто был этот парень?

— Нет, я не рассмотрел лица. Видел только светлую фетровую шляпу и темный костюм. Возможно, за этим ничего нет, а возможно — есть. Вполне вероятно, что-то готовится против Уинифред Лекстер, а я собираюсь оспаривать завещание ради нее. Шастер столько болтал о том, что он со мной сделает, если окажется в суде против меня, что я должен дать ему шанс.

— Ты не можешь повредить Шастеру тяжбой, — сказал сыщик. — Он как раз ее и добивается. Твое дело — бороться за интересы своих клиентов, а Шастера — содрать денежки со своих.

— Ничего он не сдерет, если его клиенты потеряют деньги, — сказал Мейсон. — Предыдущее завещание было целиком в пользу Уинифред. Если я оспорю второе завещание, станет действительным прежнее.

— Собираешься взять клиенткой Уинифред? — спросил Дрейк.

— Мой клиент — кот, — упрямо покачал головой Мейсон. — Уинифред может мне понадобиться как свидетельница.

Дрейк поднялся.

— Зная тебя, — сказал он, — я предвижу, что ты потребуешь массу действий с моей стороны.

— И быстрых, — мрачно кивнул Мейсон. — Достань мне информацию по всем доступным пунктам: собственность, здравый рассудок, постороннее влияние — словом, все.

Как только Дрейк закрыл за собой дверь, в нее небрежно постучал Джексон и вошел, неся несколько листков бумаги стандартного размера с отпечатанным на машинке текстом.

— Я сделал копию с завещания, — объявил он, — и как следует вчитался. Насчет кота, конечно, слабовато. Это ведь не условие, от которого зависит потеря наследства. Даже имущество нельзя описать. Просто желание завещателя.

— Что еще? — разочарованно спросил Мейсон.

— Очевидно, Питер Лекстер сам составил это завещание. Он изучал право. Все непрошибаемо, но имеется один особый параграф. Вот с ним мы можем кое-что сделать в смысле опротестования.

— Что же там такое? — спросил Мейсон.

Джексон взял завещание и прочел:

«При жизни я был окружен привязанностью не только своих родственников, но и тех, кто надеялся на мою щедрость, заслуженную каким-либо случайным обстоятельством. Я никогда не был в состоянии определить, какая часть этой привязанности была искренней, а какая происходила от желания проложить путь к моему завещанию. Если причина была в последнем, боюсь, мои наследники будут огорчены, ибо размеры моего состояния их не удовлетворят. Меня утешает одна мысль: те, кто с нетерпением ждал наследства, будут разочарованы, зато те, кто любил меня искренне, избегнут разочарования».

Джексон остановился и многозначительно посмотрел на Перри Мейсона. Мейсон нахмурился: