Сергей Мухин - Секретный архив Шерлока Холмса
Простота. Простые числа. Это те, которые делятся на себя и единицу. На себя и единицу. Единицу. А единица? Как быть с ней? Я подошёл к книжному шкафу и, взяв словарь, нашёл статью о простых числах. Начал читать и сразу же меня осенило: Холмс ошибся! Я схватил листки, так и есть, он посчитал, что единица – простое число. Я вновь сверился со словарём, так и есть. Я откинулся на спинку кресла и перевёл дух. Машинально закурив, я стал рассуждать. А что, собственно, произошло? Холмс не математик и мог не знать или просто забыть особенность единицы. Со всяким может случиться. Докурив, я бросил папиросу в камин и позвал Холмса, который, как будто ожидая этого, быстро появился в гостиной.
Объединенное письмо
– Холмс, – начал я, думая, как бы не обидеть моего друга своим замечанием, – мне кажется, что вы не совсем правы в сортировке исходных шифровок.
Холмс выглядел спокойным. Он сел в кресло, закурил и, выпустив струю дыма, задал вопрос, который меня удивил:
– Вы о единице?
– Да, – протянул я, понимая, что Холмс имеет объяснение тому, мной обнаруженному.
– Я думал над этим и всё же считаю, что выбранный мной вариант верен. Обратите внимание, Уотсон, на объединённое письмо.
Я посмотрел, но ничего не понял.
– Взгляните на знаки препинания, которые никак не кодировались.
Я посмотрел и мне стало ясно: после точки всегда стояла заглавная буква, а значит, это было признаком того, что сортировка была проведена верно. А само письмо должно начинаться с заглавной буквы.
Холмс прав.
– Но почему так? – спросил я.
– Не знаю, Уотсон, – задумчиво протянул Холмс, – не знаю. Вряд ли профессор ошибся.
– И что же вы будете делать дальше, Холмс?
– Остаётся только одно – необходимо встретиться с обоими братьями и посетить усадьбу Мориарти. Разгадку надо искать именно там.
Через два дня у нас в гостиной сидели господа Уилбри и Домбре и с нетерпением смотрели на меня, ожидая Холмса, который должен был прибыть с минуты на минуту. Они делали вид, что каждому из них безразлично присутствие другого, но слишком демонстративно. Чувствовалась накалённость, и это было невыносимо. Когда появился Холмс, всё внимание переключилось на него.
– Прошу прощения, господа! Было неотложное дело.
Братья молча приветствовали Холмса и ждали продолжения.
– Я пригласил вас, господа, затем, чтобы сообщить о результатах проведённых мною исследований. Как вас ни удивит то, что я хочу вам сообщить, но в ближайшее время вам придется забыть о ваших разногласиях, так как, судя по всему, то, что вы мне поручили, является общим завещанием, которое состоит из двух частей. Но самое главное заключается в другом. Необходим ещё один документ, и я считаю, что он должен находиться в вашем доме. Поэтому я хотел бы посетить его и найти то, что поможет разрешить загадку, придуманную вашим отцом. Вы не против, господа?
Пока Холмс говорил, я неотрывно следил за братьями, за их лицами, меняющимися по мере того, как они начали понимать, что теперь им придётся разделить наследство их отца, – от разгневанного до удивлённого. Но они всё же смогли сдержать свои эмоции и утвердительно кивнули Холмсу, давая понять, что согласны.
– Сейчас ещё рано, и я хотел бы отправиться с вами туда немедленно, – продолжил Холмс.
– Хорошо. Мы готовы, – ответил за двоих мистер Домбре, перед этим посмотрев на мистера Уилбри.
Мы тронулись в путь. Я не буду описывать дорогу, которая мне практически не запомнилась, так как я был погружен в муки ожидания, стараясь угадать, что это за документ, который так нам необходим. Поездка шла в полной тишине, но при этом скуки не было – ожидалась развязка.
Когда мы наконец-то прибыли на место, моему взору предстал дом Мориарти. Зная этого человека не понаслышке, я ожидал увидеть нечто мрачное и величественное, но ошибся. Дом был небольшой, двухэтажный, светлый, с большими окнами. Деревьев вокруг него было немного, в основном преобладали кустарники. В качестве забора также использовалась живая изгородь. При въезде на территорию усадьбы стояли металлические ворота с надписью на латыни над ними: «Viribus unitis», на которую Холмс обратил моё внимание.
Как я заметил, Холмс очень внимательно осмотрел ворота и пошёл к дому, не останавливаясь. Солнечная погода и тишина настраивали на отдых, и если бы не дело, я бы с удовольствием побродил по территории усадьбы, но поездка не была праздной и я, отбросив другие желания, поспешил за Холмсом.
Войдя в дом, Холмс попросил братьев показать, где находятся портреты их матерей, за которыми были найдены письма. Портреты висели в гостиной, которая представляла собой вытянутую комнату на первом этаже, светлую благодаря большим окнам, и опрятную, хотя нигде не было заметно присутствия прислуги. Кроме двух портретов матерей наших клиентов в гостиной висел ещё один. Это был портрет профессора Мориарти. В центре гостиной стоял большой длинный стол, который занимал почти всё свободное пространство комнаты.
Холмс осмотрел портреты, на которых были изображены молодые красивые женщины, лицо одной мне показалось знакомым, но вспомнить я не смог, а расспрашивать присутствующих было как-то неловко. Осмотр занял не много времени. Это было не похоже на Холмса, и отсюда следовало только одно – он был уверен, что искомое находится в другом месте.
Однако братья этого не заметили. Закончив с картинами, Холмс с видимым нетерпением подошёл к портрету Мориарти. Провёл руками по его раме и, отряхнув пыльные руки, аккуратно снял со стены картину, которая оказалась весьма тяжелой, что было видно по выражению лица Холмса. После тщательного её осмотра Холмс был в недоумении – он не нашёл того, что искал.
– Господа, вы уже смотрели за этой картиной?
– Конечно. Я же вам сразу сказал, что искал вторую часть, – ответил мистер Уилбри.
– И я тоже здесь искал, – подтвердил и мистер Домбре.
– А когда здесь был ремонт? – неожиданно спросил Холмс братьев.
– За год до смерти отца, – ответил мистер Уилбри. В глазах у Холмса вновь загорелся огонёк. Он встал и, подойдя к стене, где висел портрет, стал простукивать её. Спустя некоторое время послышался звук, означающий пустоту.
– Надо вскрыть стену, – не оборачиваясь, сказал Холмс и продолжил стучать, определяя границы пустоты, а мистер Уилбри приказал кому-то из слуг принести необходимый инструмент.
…Через десять минут перед нами предстала маленькая дверца скрытого в стене железного ящика. Кодовый замок отсутствовал, было лишь углубление для обычного ключа. Холмс заглянул в этот вырез, достал из кармана связку отмычек, которые он всегда носил с собой, и через несколько секунд щёлкнул замок – дверца распахнулась. Мы увидели, что сейф был почти пуст, за исключением небольшой книги, которую Холмс не спешил брать.
Внимательно оглядев стенки сейфа, Холмс аккуратно достал книгу, оказавшуюся обычным дешёвым экземпляром Библии, которую можно было купить в любом магазине. Все, за исключением Холмса, с разочарованием смотрели на находку. Холмс же был доволен. Убрав найденное в саквояж, он сказал:
– Я извещу вас, господа, о результатах расследования. До свидания. Идёмте, Уотсон.
И, не дожидаясь ответа и моих действий, он зашагал в сторону выхода.
Сидя в кэбе, я попытался расспросить Холмса о его находке, но тот хранил молчание и наслаждался видами в окне. Когда мы добрались до Бейкер-стрит, Холмс прошёл в свою комнату и, судя по всему, приступил к разгадке Библии.
До середины следующего дня я не видел Холмса. Его неожиданное появление так удивило меня, что впоследствии я решил, будто мне это показалось. Холмс стремительно вышел из своей комнаты, и так же стремительно ушёл… К вечеру он вернулся и, не замечая меня, прошёл в свой кабинет.
На другой день, не дождавшись Холмса к завтраку, я поел один и стал читать «Таймс», когда мне принесли записку, в которой просили срочно прийти по указанному в ней адресу, так как требовалась помощь человеку, находящемуся, судя по тексту записки, при смерти. Просьба исходила от моего хорошего знакомого, поэтому я без промедления отправился туда, предупредив миссис Хадсон, что, возможно, задержусь к обеду. Отсутствие моё продлилось двое суток, так как случай был сложный – человек упал с лошади и был покалечен копытами других лошадей. Не буду перечислять все повреждения, которые были у него в результате этого, скажу лишь, что кризис удалось преодолеть и человек остался жив.
Вернувшись домой страшно измотанным, я лег в постель и проспал до вечера следующего дня. Встав, я чувствовал себя ещё очень разбитым, но мне стало лучше после того, как я плотно поел. А когда откинулся в свою любимое кресло с сигарой и свежим номером «Таймс», то почувствовал себя совсем хорошо.
