Агата Кристи - Немезида

Профессору Уонстеду стоило немалых усилий удержаться от смеха, слушая эти глубокомысленные рассуждения. Мисс Марпл чуть заметно подмигнула ему.

— Я понимаю, что все это звучит очень наивно, но именно так представлялась мне эта женщина. Разумеется, мужа она не могла убить — она никогда не была замужем. Потом я присмотрелась к Лавинии Глинн. С виду добрая, здоровая, симпатичная женщина. Только, увы, множество убийц производили на окружающих такое же впечатление. Обаятельные, милые люди, все бывали потрясены, когда выяснилось, что они сделали. Такие люди бесстрастны, только потому, что иначе невозможно добиться поставленной перед собой цели. Вероятность казалась мне ничтожной, но, тем не менее, совершенно исключить я не могла. У нее был муж, несколько лет назад она овдовела. Все возможно.

…Теперь очередь дошла до третьей сестры, Антеи. Беспокойное, неуравновешенное существо, непрестанно страдающее от чего-то, что, по моему мнению, могло быть только страхом. Да, она боялась чего-то. Ну, это уже неплохо укладывалось в картину. Если когда-то она совершила преступление, если она считала, что оно давно уже забыто, а теперь — может быть, в связи с появлением Элизабет Темпл — стало возможным, что все всплывет наружу, Антею мог охватить страх. Странно было видеть, как она временами быстро оглядывается, словно ожидая увидеть что-то наводящее на нее ужас. Одним словом, Антея тоже могла входить в расчет как убийца — психически неуравновешенная, может быть, страдающая манией преследования. Боялась чего-то она вполне определенно. Все это были чистые догадки, однако, атмосфера дома тяготила меня все больше и больше. На следующий день я вышла с Антеей в сад. В конце сада возвышался небольшой холм на месте развалин старой теплицы. После войны она пришла в полную ветхость, обрушилась и, чтобы скрыть эту груду камней, там посадили хмель. Так часто делают, когда хотят скрыть от глаз какую-нибудь уродливую стену или постройку. Хмель растет страшно быстро, душит, подавляет все другие растения и скрывает под собою все. В каком-то смысле жуткое растение, хотя, когда он весь покрывается снежно-белыми цветами, зрелище великолепное. Когда я была там, он еще не цвел, но начал уже распускаться. Я стояла с Антеей и видела, какую тоску наводит на нее вид разрушенной теплицы. Она рассказывала, какой там когда-то рос виноград — похоже, это одно из самых ярких воспоминаний ее детства. Ей хотелось, отчаянно хотелось, найти денег, чтобы убрать этот холм и снова построить там теплицу, снова, как встарь, выращивать виноград. Она невыносимо тосковала о прошлом. Однако я поняла и еще кое-что. Атмосфера страха чувствовалась здесь гораздо сильнее. Что-то, связанное с этим холмом, пугало Антею… Тогда, я, конечно, не могла понять, что именно. Что случилось позже, вы знаете: смерть Элизабет Темпл, которая, как стало ясно из показаний Эмлина Прайса и Джоанны Кроуфорд, была не несчастным случаем, а умышленным убийством.

…Думаю, что с этого момента мне все стало ясно. Я пришла к выводу, что произошло три убийства. Судя по тому, что я узнала о сыне мистера Рейфила, при всем его неблаговидном прошлом он не был похож на убийцу. Улики говорили против него, никто не сомневался, что это он убил Верити Хант, но для меня решающим было то, что я услышала от каноника Бребазона. Он знал этих двух молодых людей, которые пришли к нему и сказали, что хотят пожениться. Он согласился обвенчать их. Он не считал этот брак очень разумным, но видел что они любят друг друга. Девушка была влюблена, а молодой человек, какая бы ни была у него дурная слава, тоже искренне любил ее. Каноник не принадлежит к оптимистам. Он не верил, что этот брак будет безоблачно счастливым, но он знал что по-настоящему любящий человек готов заплатить какую-то цену горя и страданий. В одном я была непоколебимо уверена. Разбитая голова, изуродованное лицо не могли быть делом рук искренне любившего девушку человека. А этот юноша любил ее, в этом я верила канонику. Настоящий ключ к решению дела мне дала Элизабет Темпл, когда сказала, что причиной смерти Верити была любовь… и что это одно из самых страшных слов в мире.

…Теперь мне все уже было ясно, — продолжала мисс Марпл, — все стало на свои места. Все согласовывалось со словами Элизабет Темпл. Любовь… одно из страшных слов… Клотильда чрезмерно любила девушку. Верити с обожанием относилась к Клотильде, подчинялась всем ее желаниям, но она выросла, и в ней пробудилось естественное стремление к любви, замужеству, детям. Появился молодой человек, в которого она влюбилась. Она знала, что он бездельник, что ему нельзя доверять, но такие вещи неспособны оттолкнуть ни одну девушку. Девушки влюблялись и будут влюбляться в бездельников, убежденные, что именно им удастся их исправить. Благопристойным, надежным кандидатам в мужья даже в мое время чаще всего отвечали, что будут любить их, как сестры если это их, конечно, устроит.

…Итак, Верити влюбилась в Майкла Рейфила, а Майкл решил, что женится на ней, начнет новую жизнь и больше даже не взглянет ни на какую другую девушку. Не могу утверждать, что их счастье было бы продолжительным, но, во всяком, случае, каноник убежден, что они горячо любили друг друга. Мне кажется, Верити написала Элизабет о том, что выходит замуж за Майкла Рейфила. Обвенчаться они хотели тайно, потому что Верити, вероятно, понимала, что этот шаг по существу является бегством. Она не хотела продолжать жить так, как прежде, но для этого ей надо бежать от человека, которого она очень любила, хотя и по-иному, чем Майкла. Понимала она и то, что ей не разрешат выйти за него замуж, сделают все, чтобы этому воспрепятствовать. Как многие молодые пары, они решились бежать. Верити обратилась за помощью к старому другу ее семьи, канонику Бребазону. Был установлен день и час венчания. Верити, наверное, приготовила втайне к этому дню новое платье. Молодые люди, конечно, договорились о месте, где они встретятся. Он напрасно ждал ее. Наверное, он ломал голову над тем, что могло случиться. Быть может, он получил написанное подделанным почерком Верити письмо, в котором говорилось, что она передумала, что всему конец и что она уезжает надолго, пока он не успокоится. Этого я, разумеется, не знаю. Не думаю, однако, чтобы ему хотя бы на миг пришла в голову настоящая причина, почему не пришла Верити. Он продолжал ждать, не подозревая, что сам становится жертвой заранее обдуманного, безжалостного, безумного плана. Клотильда не могла вынести мысли о том, что ее сокровище выйдет замуж за человека, которого она сама ненавидела и презирала. Она решилась сохранить Верити, сохранить по-своему. Я, однако, не могла поверить в то, что она задушила девушку, а потом изуродовала ей лицо. Этого она не смогла бы сделать. Думаю, что она, дав девушке смертельную дозу снотворного, похоронила ее в развалинах теплицы, посадив на этом месте хмель…

— И ее сестры ничего не заподозрили?

— Миссис Глинн жила еще тогда с мужем за границей. Антея, однако, была здесь и, мне кажется, поняла, что произошло. Сначала она, разумеется, не подозревала о смерти девушки, но она знала, что Клотильда целый день провела с лопатой на искусственном холме в конце сада, высаживая там хмель. Понемногу правда начала доходить до нее. Клотильда же, совершив преступление, без малейших угрызений совести продолжала начатое дело. Мне кажется, она наслаждалась им. У нее было некоторое влияние на глупую, легкомысленную деревенскую девчонку, приходившую иногда выпросить какую-нибудь старую вещь. Наверняка, Клотильде не составило труда уговорить ее поехать на прогулку. Они уехали далеко, за тридцать миль. Вероятно, место было выбрано заранее. Задушив девушку, она изуродовала ее лицо и забросала труп листьями и ветками. Кто мог бы ее заподозрить? Рядом с трупом она бросила сумочку Верити, а платье Верити подарила девушке, наверное, еще раньше. Клотильда надеялась, что труп будет обнаружен нескоро, а пока что начала распускать слухи о том, что Нору Броуд видели в обществе Майкла. Говорила она, наверное и о том, что Верити порвала помолвку, узнав о неверности Майкла. Она распускала немало слухов, и, думаю, все эти выдумки доставляли большое удовольствие ее бедной, обреченной душе.

— Почему вы сказали «бедной» мисс Марпл?

— Потому что думаю, что вряд ли существовали большие страдания, чем те, которые должна была испытывать Клотильда все эти десять лет. Представьте, как страшно жить постоянно… с тем, с чем она должна была жить. Она сохранила Верити, сохранила в саду Олд Хауза, сохранила навсегда. Сначала она не понимала, что это означает. Беспредельная, страстная тоска по живой девушке. Вряд ли ее когда-нибудь мучили угрызения совести. Даже это было бы для нее утешением, но у нее была только тоска, бесконечная тоска. Сейчас я понимаю то, что сказала Элизабет Темпл. Может быть, даже лучше, чем понимала это она сама. Любить — страшно. Тот, кто любит, способен на самое страшное преступление. Клотильда должна была год за годом жить, помня о нем. Вы понимаете теперь, откуда было чувство страха у Антеи. Все время она знала, что сделала Клотильда, и понимала, что Клотильда догадывается об этом. Она боялась того, что может сделать с нею Клотильда. Клотильда отдала Антее пакет с пуловером и велела отнести на почту. Мне она сказала, что Антея не вполне нормальна и в приступах преследования или безумной ревности способна на что угодно. Я думаю… о, да… через некоторое время с Антеей что-то случилось бы… скажем, самоубийство, совершенное под влиянием чувства вины и угрызений совести…