Рекс Стаут - Второе признание

Часто заглядывая в листы, Вулф продолжал диктовать, пока я не исписал тридцать две страницы; он посидел, чуть выпятив губы, и велел мне все перепечатать. Что я и сделал, как было велено, через два интервала. Заканчивая страницу, я передавал ее ему, и он проглядывал ее с карандашом в руках. Обычно в надиктованный и перепечатанный текст он почти не вносил изменений, но тут, видимо, счел дело как из ряда вон выходящее. Я с ним был полностью согласен. Текст чем дальше, тем становился горячее. В нем содержались десятки подробностей, о которых не имел права знать никто ниже помощника комиссара, если, конечно, сведения были верны. Я хотел спросить об этом Вулфа, но времени оставалось мало, и я отложил вопрос на потом.

Вулф дочитывал последнюю страницу — и тут зазвонил звонок на двери; я пошел открывать и впустил Лона.

Когда мы только познакомились, Лон был рядовым сотрудником, или просто сотрудником, теперь же в городской редакции «Газетт» он был вторым по старшинству. Он вознесся, но это, насколько я знал, никоим образом не ударило ему в голову, разве что в ящике стола он стал держать расческу и каждый вечер, прежде чем прилипнуть к стойке любимого питейного заведения, тщательно начесывал шевелюру. В остальном высокая должность никак на нем не отразилась.

Он пожал руку Вулфу и повернулся ко мне:

— Эй, мошенник ты эдакий, ты мне обещал… а-а, все есть. Здравствуй, Фриц. Ты единственный, кому в этом доме можно доверять, — он взял с подноса стакан, кивнув Вулфу, опорожнил его на треть и сел в красное кожаное кресло. — Я принес канцтовары, — объявил он. — Три листа. С удовольствием обменяю их на информацию из первых рук о том, как некто Сперлинг умышленно и злонамеренно отправил Луиса Рони к праотцам.

— Именно это я и хочу предложить, — сказал Вулф.

Голова Лона дернулась как от удара.

— Некто Сперлинг? — резко спросил он.

— Нет. «Именно это» тут не совсем корректно. С фамилией нам придется подождать. Но в остальном ясность полная.

— Черт подери, ведь уже полночь! Неужели вы думаете…

— Не сегодня. И не завтра. Но, как только у меня будет вся информация, к вам она попадет в первую очередь.

Лон взглянул на него. В комнату он вошел легкомысленным, беззаботным и жаждущим промочить горло, теперь он снова превратился в охочего до сенсаций журналиста. Исключительное право на материал об убийстве Луиса Рони — дело серьезное.

— За это, — сказал он, — вы получите три фирменных бланка, даже с конвертами. Я наклею на них марки — этого хватит?

Вулф кивнул:

— Великодушное предложение. Но и я хочу предложить вам кое-что еще. Понравится ли вам написанная специально для вашей газеты серия статей, совершенно достоверных, в которых будут описаны тайные встречи лидеров Американской коммунистической партии со всеми подробностями дискуссий и принимаемых решений?

Лон склонил голову набок:

— Длинные, белые бакенбарды, красная шуба, и вы — типичный Санта-Клаус.

— Нет, я слишком толстый. Ну что, это вас заинтересует?

— Похоже. Кто отвечает за достоверность?

— Я.

— Имеется в виду ваша подпись под статьями?

— Упаси господи. Статьи будут анонимными. Но я даю гарантию, если угодно, письменную, что источник информации надежен и компетентен.

— Кому платить и сколько?

— Никому и нисколько.

— Эй, вам даже бакенбарды не нужны. А какого типа подробности?

Вулф повернул голову:

— Дай ему почитать. Арчи.

Я дал Лону первый экземпляр отпечатанного текста. Он поставил стакан на стол у своего локтя, чтобы обе руки были свободны. Текста набралось на семь страниц. Он начал быстро, потом медленнее, добравшись до конца, сразу вернулся к первой странице и перечел все сначала. Я тем временем долил ему в стакан и, зная, что Фриц занят, пошел на кухню за пивом дли Вулфа. Заодно я решил, что и мне стаканчик чего-нибудь покрепче не помешает.

Лон сложил прочитанные страницы, увидел, что о его стакане позаботились, и отхлебнул еще.

— Горяченький матерьялец, — признал он.

— По-моему, вполне готов к печати, — скромно заметил Вулф.

— Абсолютно. А за клевету не привлекут?

— Нет никакой клеветы. И никого не привлекут. Имена или адреса не названы.

— Да, знаю, но возбудить судебное дело все равно могут. Ваш источник в случае чего можно пригласить для дачи показаний?

— Нет, сэр, — категорично возразил Вулф. — Мой источник засекречен и таковым останется. Если хотите, я даю вам свою гарантию и обязательство компенсировать ущерб в случае обвинения в клевете, но это все.

— Что ж, — Лон снова выпил, — мне это нравится. Но у меня есть боссы — в таком деле решать будут они. Завтра пятница, и они… Господи, это еще что такое? Только не говорите мне… Арчи, ну-ка посмотри!

Мне так или иначе пришлось подняться и убрать бумаги со стола, чтобы Фрицу было куда поставить поднос. Блюдо на нем было воистину царским. Бифштекс был сочный и отлично прожаренный, рядом дымились кусочки сладкого, поджаренного на вертеле картофеля и грибов, на краю блюда тянулись вверх листья кресс-салата, и аромат исходил такой, что я даже пожалел: надо было заказать Фрицу второй экземпляр.

— Теперь я знаю, — сказал Лон, — что все это мне снится. Арчи, а ведь я готов был поклясться, что ты звонил мне и просил сюда приехать. Ладно, будем грезить дальше.

Он аккуратно напластал бифштекс, дал соку стечь, отрезал кусочек и широко разинул рот. Потом туда же послал сладкий картофель, грибочек. Я смотрел на него так, как собаки, допущенные до стола, смотрят на занятых трапезой хозяев. Это было слишком. Я пошел на кухню, вернулся с двумя кусками хлеба на тарелке и толкнул ее к нему.

— Ну-ка, братишка, поделись. Три фунта бифштекса — это тебе будет жирно.

— Тут и двух нет.

— Как же, а то я не вижу. Давай, сваргань мне бутербродик.

Деваться ему было некуда — все-таки он в гостях.

Когда чуть позже он ушел, тарелка была вылизана дочиста. Уровень в бутылке шотландского виски снизился на три дюйма, фирменные бланки и конверты лежали в ящике моего стола, и мы достигли полной договоренности — если не воспротивится высокое начальство «Газетт». Поскольку надвигались выходные, выбить разрешение начальства было делом непростым, но Лон считал, что есть неплохие шансы дать материал уже в субботу и очень приличные — в воскресенье. По его мнению, у плана было одно слабое звено. Вулф не мог дать гарантии, что все это будет именно серия статей. Он твердо обещал, что представит две статьи, и скорее всего третью, но связывать себя дальнейшими обещаниями не стал. Лон хотел, чтобы Вулф гарантировал минимум шесть, но ничего не вышло.

Оставшись с Вулфом наедине, я пристально посмотрел на него.

— Хватит пялиться, — буркнул он.

— Прошу прощения. Я кое-что подсчитывал. Две статьи по две тысячи слов каждая — четыре тысячи слов. Пятнадцать тысяч — это выходит по три семьдесят пять за слово. И он даже ничего не пишет сам. Если вы хотите стать газетным негром…

— Пора спать.

— Да, сэр. Напишите вторую порцию, что делаем дальше?

— Ничего. Сидим и ждем.

— Черт подери, если это не сработает…

Он пожелал мне спокойной ночи и отправился к лифту.

Глава 20

На следующий день, в пятницу, были надиктованы, отпечатаны и отредактированы еще две статьи. Вторую мы отправили Лону Коэну, третью заперли в сейф. В них описывался период со Дня выборов до конца года, и хотя имен и адресов в них не было, почти все остальное — было. Они меня даже заинтересовали, хотелось узнать, что же будет дальше.

Боссы Лона с удовольствием взяли этот материал на условиях Вулфа, включая защиту от обвинений в клевете, но печатать решили с воскресенья. Статью они поместили на первой странице, предварив ее тремя броскими заголовками:

Мелким шрифтом шло предисловие:

«Газетт» представляет первую из серии статей, показывающих, как американские коммунисты помогают России вести холодную войну и готовиться к горячей. Все в этих статьях подлинное. По понятным причинам мы не называем их автора, но у «Газетт» есть надежная гарантия их подлинности. Мы надеемся раскрыть в этих статьях и самые последние деяния «красных», включая их тайные встречи до, во время и после знаменитого судебного процесса в Нью-Йорке. Вторая статья будет опубликована завтра. Не пропустите!»

Потом, практически без изменений, шел надиктованный Вулфом текст.

Я бы с удовольствием попридержал имеющиеся у меня сведения и выдал бы их потом так, чтобы представить уловку Вулфа в наивыгоднейшем свете, но я рассказываю то, что знал тогда сам, и придерживать мне просто нечего. Это относится к пятнице, субботе, воскресенью и понедельнику, вплоть до половины девятого вечера. Вам известно все, что было известно мне, впрочем, могу добавить вот что: третья статья была отредактирована в воскресенье и попала на стол Лону на следующее утро, официальный отчет Уэйнбаха о камне подтвердил неофициальный, добиться чего-то большего никто не пытался. Вулф в эти четыре дня был раздражительным как никогда. Я понятия не имел, чего он хотел добиться, выдавая семейные тайны коммунистов и работая газетным негром на мистера Джонса.