Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны дЭрбле (сборник)
— Вы можете как-нибудь объяснить причину случившегося? — спросил инспектор, записав ее ответы в блокнот.
— Причину я просто не могу себе представить, — ответила она. — Вчера отец не пришел домой, и утром я пошла в его мастерскую проверить — папа иногда оставался там ночевать, когда работал допоздна. Женщина, которая убирает в мастерской и живет в доме рядом, сказала, что вчера отец задержался на работе позже обычного. Ушел где-то в начале одиннадцатого. Домой он всегда ходил через лес. Этот путь самый короткий и приятный. Поэтому я пошла в лес посмотреть… может быть, он… — Она всхлипнула. — Потом этот джентльмен сказал мне, что видел в озере… — Мисс Д’Эрбле всхлипнула снова и замолкла.
Бормоча извинения, инспектор закрыл блокнот и кивнул констеблям, стоящим с каталкой в нескольких шагах. Они молча приблизились к погибшему. Мы с инспектором подошли им помочь и вместе быстро положили тело на каталку.
Инспектор повернулся к мисс Д’Эрбле:
— Тело вашего отца сейчас доставят в морг. Потом, если вы пожелаете, могут перевезти к вам домой, но только после заключения коронера. Так что позвольте нам отбыть.
Не произнеся ни слова, она подошла к каталке, поцеловала мертвого отца в лоб, выпрямилась и замерла. Констебли накрыли тело покрывалом, почтительно поклонились и покатили каталку по узкой дорожке. Инспектор двинулся следом.
Мы с мисс Д’Эрбле долго смотрели им вслед. Я размышлял, что делать дальше. Конечно, ее надо проводить до дома. Она устала, и ей явно не по себе. Тем более в мокрой юбке. Но мы были практически незнакомы, и я стеснялся навязывать свое общество.
Однако, увидев, что она дрожит, я осмелел. Особенно после того, как напомнил себе о том, что я врач.
— Вам надо поскорее домой, переодеться. Иначе простудитесь. Я вас провожу.
Она подняла голову:
— На вас тоже вся одежда мокрая. Я доставила вам много хлопот…
— И все же позвольте мне вас проводить, — настаивал я. — У меня на душе станет спокойнее.
Она кивнула:
— Спасибо. Вы очень любезны. На самом деле я бы не хотела возвращаться домой в одиночестве.
Мы пошли. Через поляну и дальше по лесной тропинке. Она впереди, я сзади. Затем вышли на главную тропинку, потом на улицу и дальше к ее дому. Шли молча. Я не делал попыток завести разговор. Все, что я мог бы сказать, представлялось мне неуместным и банальным. А она, погруженная в горестные размышления, возможно, вообще забыла о моем присутствии.
— Надеюсь, — произнес я, когда мы приблизились к дому, — у вас есть кто-то, с кем вы сможете разделить горе?
— Есть, — отозвалась она. — Двое. Близкая подруга, моя ровесница, и наша старая служанка, давно ставшая членом семьи. Она нянчила еще маму, а после ее смерти была и остается в нашем доме за хозяйку. Она очень привязана к моему отцу. Известие о его смерти будет для нее тяжелым ударом. Не знаю даже, как ей сказать… — Ее голос дрогнул.
— Говорят, разделенное горе — это полгоря, — произнес я, пробуя хоть как-то ее утешить.
Через пять минут мы были на трехгранной площади перед приятным с виду домом семьи Д’Эрбле. От него веяло стариной. На воротах красной краской изящная надпись: «Коттедж в плюще». Из окна эркера первого этажа за нами встревоженно наблюдала пожилая женщина. Ее, видимо, смутило состояние нашей одежды. Она исчезла и вновь появилась в открытых дверях.
Мисс Д’Эрбле повернулась и протянула руку:
— До свидания. Надеюсь, позднее я смогу отблагодарить вас за доброту.
Она вошла в калитку, направляясь по неширокой мощеной дорожке к двери, где ее ждала старая нянька.
Глава 2
БЕСЕДА С ДОКТОРОМ ТОРНДАЙКОМ
Стук закрывшейся калитки как будто обозначил конец одного действия и начало другого. До сих пор мое внимание было полностью приковано к мисс Д’Эрбле и ее горю, но теперь, когда она ушла, я немедленно принялся размышлять над сегодняшними событиями.
Как объяснить эту трагедию? Несчастный случай? Нет, не похоже. Человек может упасть в глубокую воду и утонуть: оступиться в темноте, споткнуться о причальный канат или что-нибудь похожее… Но там ничего похожего не было и в помине. В том месте, где находилось тело, глубина озерца не больше двух футов, а ближе к берегу и того меньше. Так что если он и забрел туда в темноте, то мог легко выбраться на землю. Впрочем, как он мог туда забрести? Единственно, если с какой-то целью. Неужели, чтобы покончить с собой?
Размышляя над этим, я обнаружил, что не желаю принимать такую версию, несмотря на опасения и, может быть, подозрения дочери. Пока мы шли к дому, она рассказала кое-что об отце, и я понял, что это был человек всеми любимый, а значит, скорее всего счастливый. А счастливые люди самоубийством не кончают.
Но если отвергнуть версию самоубийства, то что же останется?
Озадаченный непостижимой тайной, я не переставал думать и садясь в трамвай, где прошел в самый конец, чтобы никто не видел мои мокрые брюки. Тайна смерти Джулиуса Д’Эрбле меня волновала не потому, что я был излишне любопытен. Нет. Его судьбу я неожиданно начал воспринимать как нечто личное, касающееся меня самого. Я знал его дочь всего несколько часов, но это были часы, которые мы с ней никогда не забудем. Что странным образом позволяло мне думать о ней как о близком человеке.
О том, чтобы разрешить загадку самому, не могло быть и речи. Но я знал, как поступить. Me- дицинский институт при больнице Святой Маргариты, где я учился, славился своими преподавателями. А кафедру судебной медицины у нас возглавлял один из крупнейших специалистов в этой области — доктор Джон Торндайк. Надо ли говорить, что в связи с загадкой о гибели мистера Д’Эрбле я сразу подумал об этом замечательном человеке. Во время учебы он несколько лет был моим куратором. В его доме я ни разу не был, но в последний раз он мне сказал, что, если понадобится совет, я могу обращаться к нему в любое время. И сейчас это время наступило. Я знал, что сегодня у него нет занятий, домашний же адрес можно было найти в институтском реестре.
На часах начало первого, было время переодеться и поесть.
Два часа спустя я двигался по приятной, обсаженной тенистыми деревьями улице, посматривая на номера домов. А вот и вырезанный на камне в основании изящного кирпичного портика галереи XVII века номер дома Торндайка. Кажется, мой учитель на месте: дверь с его фамилией на дощечке была распахнута, за ней виднелась вторая, внутренняя, с висящим рядом отполированным медным дверным молотком, которым я и воспользовался.
На мой стук почти сразу отозвался невысокий, похожий на священника джентльмен в черном льняном фартуке и черных же гетрах на ногах. Он застыл с вежливым вопросом в глазах.
— Могу я увидеть доктора Торндайка? — спросил я и, чуть помедлив, добавил: — По делу.
Невысокий джентльмен осветился лучезарной улыбкой, при этом его лицо покрылось сетью маленьких симпатичных морщинок.
— У доктора ленч в его клубе, но он скоро вернется. Желаете подождать?
— Конечно, — отозвался я. — Надеюсь, мой визит его не обеспокоит.
Невысокий джентльмен снова улыбнулся:
— Дела, связанные с профессией, доктор беспокойством не считает. Да и любой человек, если к нему обратились по делу, доставляющему удовольствие, вряд ли сочтет, что его побеспокоили.
Произнося эти слова, он поглядывал на стол, где стоял микроскоп, поднос с препаратами и крепежным материалом. Рядом лежала стопка матерчатых лоскутков.
— Извините, что оторвал вас, кажется, вы заняты, — сказал я.
— Это пустяки, — отозвался он. — Но, пожалуй, пора продолжить работу.
Он усадил меня в мягкое кресло, а сам занял место за столом и принялся возиться с лоскутками, отделяя от них нити. Понаблюдав некоторое время за его точными, выверенными движениями, я хотел было спросить, зачем эти нити нужны, как вдруг он вскинул иглу, которой работал, и прислушался.
— А вот и доктор.
Через секунду я тоже уловил едва слышный звук шагов, доносившийся издалека. Очевидно, ассистент доктора обладал слухом сторожевой собаки; он прекратил работу и собрал нити на краю стола. Шаги тем временем приближались, наконец дверь распахнулась, и появился доктор. Ассистент немедленно сообщил ему о моем присутствии.
Доктор улыбнулся:
— Полтон, вы недооцениваете мою способность к наблюдению. Я отчетливо вижу этого джентльмена невооруженным глазом. Здравствуйте, Грей. — Он радушно пожал мне руку.
— Сэр, если вы не можете уделить мне время для разговора, — смущенно проговорил я, — то я приду в другой раз… Мне нужно проконсультироваться по весьма загадочному делу.
— Друг мой, — Торндайк похлопал меня по плечу, — для весьма загадочных дел время у меня всегда найдется. Позвольте только повесить шляпу и набить трубку, а затем можете начать приводить меня в содрогание.
