Рекс Стаут - В лучших семействах
Лицо Лины восхищения не выражало. Впрочем, смущения я тоже не разглядел, разве что во взгляде таилась какая-то подозрительность, хотя я не представлял, в чем меня можно вот так, ни за что ни про что, заподозрить.
— Как дела? — спросила она и тут же, не оставляя никаких сомнений в том, что ей глубоко наплевать на мои дела, повернулась и решительно зашагала к лифту. Рэкхем чуть отстранился, чтобы пропустить меня, я вошёл и прошествовал в гостиную. В следующий миг я услышал, как захлопнулась входная дверь и появился Рэкхем.
— Вы пришли рано, — повторил он без особого, впрочем, укора.
Выглядел он так, словно за семьдесят часов, что мы не виделись, опорожнил не меньше семидесяти бокалов. Лицо пошло красными пятнами, глаза налились кровью, а левая щека подергивалась. К галстуку прилип кусочек яичного желтка, а подбородок явно нуждался в бритве.
— Кажется, в прошлую субботу, — начал я, — один из моих людей дал описание девушки, которую вы сопровождали и которая, по его словам, походила на мисс Дарроу. Не беспокойтесь, я ни к чему не клоню, просто захотелось чуть-чуть посудачить.
Похоже, он меня не слышал. Спросил, что я выпью, а когда я ответил, что, мол, спасибо, ничего не буду, подошёл к бару и плеснул себе щедрую порцию, после чего вернулся, подвинул стул и уселся напротив.
— Чёрт побери, — сказал я, — вы кажетесь ещё испуганнее, чем накануне. Кстати, судя по донесениям моих агентов, вы теперь либо выскальзываете чёрным ходом, либо стали заядлым домоседом.
Воистину ничто из того, что я говорил, его не волновало.
— Я же сказал, что хочу видеться с вами каждый день, — капризно заявил он. Голос заметно осип.
— Знаю, но мне было некогда. Кстати, вчера днём я провел целый час с Арнольдом Зеком.
Наконец-то он встрепенулся.
— Мне кажется, что вы гнусный лжец, Гудвин.
— Значит, мне все приснилось. Как машина въехала в гараж, как меня обыскивали, потом маленькая прихожая, и четырнадцать ступенек вниз, и два охранника, и звуконепроницаемая дверка толщиной в пять дюймов, и розовато-серые стены, ковры и стулья, и он сам, восседающий за столом, сверлящий нефтяные скважины во мне и в окружающих предметах своими глазищами.
— Вчера?!
— Да. Туда меня привезли, но теперь я и сам знаю дорогу. Правда, пароль мне ещё не открыли, но дайте время…
Трясущейся рукой Рэкхем поставил стакан на маленький столик.
— Я вам уже говорил, Гудвин, не убивал я жену.
— Конечно, это совершенно исключено.
— А как случилось, что вас отвезли к Зеку?
— Он прислал за мной Макса Кристи.
— Вот сукин сын. — Внезапно его пятнистое лицо побагровело ещё больше и он заорал: — Ну, говорите же! Что ему от вас надо?
— Меня, возможно, ждет блистательная карьера!
— А меня?
Я покачал головой.
— Вот что я вам скажу, Рэкхем. Похоже, пора прислушаться к голосу разума. Мне прежде никогда не доводилось встречаться с Зеком и, должен честно признать, он меня поразил. — Я полез во внутренний карман пиджака. — Вот ваши шесть тысяч. Чертовски жаль расставаться с ними, но…
— Верните их в карман.
— Нет, я…
— Положите их в карман! — Он уже не орал. — Вы не виноваты, что Зек произвел на вас такое впечатление… Не вы первый, не вы последний, Бог свидетель тому. Но вы заблуждаетесь, если полагаете, что Зек никогда не допускает промашек и что со мной покончено. Вы должны уяснить одно: теперь я уже не задеру лапки и не отдамся на милость победителя; я вынужден биться до конца и намереваюсь так и поступить. Я у вас на крючке. Раз вы у него побывали, у меня глаза завязаны. Называйте вашу сумму. Сколько?
Я положил купюры на столик.
— По-настоящему меня беспокоит вовсе не Зек, — признался я. — Острить с ним бесполезно. Говорит он весьма внушительно. Однако меня запугивали и прежде, а я, как видите, до сих пор жив. Но, говоря о голосе разума, я имел в виду законодательство штата Нью-Йорк о соучастии в убийстве. Похоже, Зек раздобыл доказательства вашей виновности.
— Быть не может. Это ложь!
— Он придерживается иного мнения. Только член коллегии адвокатов, каковым я не являюсь, может брать деньги от убийцы, чтобы попытаться помочь ему избежать смертной казни. Так что искренне сожалею, что не способен ничем вам помочь в этой передряге — заберите ваши деньги.
— Я не убийца, Гудвин.
— А я о вас и не говорю. Я не имел в виду настоящего убийцу. Я имею в виду лицо, улики против которого настолько весомо подобраны, что убедят присяжных. И ни ему, ни его сообщнику не избежать приговора.
Налитые кровью глаза Рэкхема, не мигая, вперились в меня.
— Я не хочу, чтобы вы помогли мне отделаться от приговора суда. Я только прошу, чтобы вы помогли убедить их не подставлять меня… повлиять на Зека, чтобы меня не подставляли.
— Понимаю, — сочувственно произнес я. — Но Зек настроен решительно. И я не испытываю никакого желания стоять на пути лавины. Я пришёл сюда главным образом затем, чтобы вернуть вам деньги и предупредить, что уже настолько запахло жареным, что я не могу назвать никакую цену, которая изменила бы ситуацию, но готов сделать предложение, если вы соизволите его выслушать — только от себя лично.
Рэкхем вдруг занялся гимнастикой. Его руки, которые спокойно лежали на коленях, задергались, пальцы сжались в кулаки, потом разжались, и так несколько раз подряд. Мне эти упражнения быстро наскучили, тем более, что я не ожидал от Рэкхема подобного малодушия. Картина к тому времени была предельно ясна, и мне казалось, что парень, у которого хватило отваги, будучи вооруженным одним ножом, ночью заколоть в лесу жену, охраняемую доберман-пинчером, теперь, когда его загнали в угол, должен отреагировать иначе, а не сидеть с постной физиономией, сжимая и разжимая кулаки.
Он заговорил:
— Послушайте, Гудвин, я сам прекрасно понимаю, что я уже не тот. Как-никак почти пять месяцев прошло. В первую неделю было не так тяжело — всеобщее возбуждение, всех подозревали, всех допрашивали; арестуй они меня тогда, мой пульс не участился бы ни на один удар. Я был готов дать бой и сражался бы до победного конца. Но чем дальше, тем невыносимее становится ожидание. Я порвал с Зеком, не продумав все, как следует. Тогда мне казалось, что я должен покончить с прошлым и выйти чистым, особенно после предварительного слушания в Вашингтоне и после вмешательства прокурора нью-йоркского округа. В итоге всякий раз, когда звонили по телефону или в дверь, у меня начинало сосать под ложечкой. Ведь речь шла об убийстве. Если бы меня арестовали, мне стало бы ясно, что сфабрикованы такие доказательства, какие позволяют им быть уверенными, что мне уже не отвертеться. Терпеть это можно день, или неделю, или даже месяц, но для меня пытка тянется бесконечно, и, клянусь Богом, я больше не могу…
Рэкхем закончил упражнения для рук, сжав кулаки, так что костяшки пальцев побелели.
— Я дал маху с Зеком, — жалобно проныл он. — Когда я с ним порвал, он послал за мной и недвусмысленно дал понять, что только от него зависит, попаду я на электрический стул или нет. Я вышел из себя. Когда со мной такое случается, я потом не могу вспомнить, что говорил, но я наверняка брякнул, будто у меня самого есть показания против Зека, и я буду его шантажировать. В любом случае я наговорил лишнего. — Рэкхем разжал кулаки и начал медленно растирать пальцы. — С тех пор тянется эта тягомотина. Вы сказали, что у вас есть предложение?
— Да.
— В чем оно заключается?
— Я сказал, оно — от меня лично.
— Так в чем оно?
— Вам необходимо поговорить с Зеком.
— Зачем? Я не верю ему.
— Вы будете общаться на равных. Давайте разберемся: могла ваша жена доверять вам? Могли ваши друзья доверять вам… те, которых вы отдали на расправу Зеку? Могу я положиться на вас? Сам же я предупреждал, чтобы вы не доверяли мне, не правда ли? Люди способны сотрудничать лишь в двух случаях: когда все доверяют всем или когда никто не доверяет никому. Вы с Зеком связаны навечно.
— С Зеком?
— Конечно. — Я повернул руку ладонью кверху. — Вы в западне. Да ещё в такой, что вам из неё не выкарабкаться. Вы даже согласны положиться на меня, обманщика, не заслуживающего никакого доверия, чтобы я вас выручил. Вам ясно, что сухим выбраться из воды не удастся… и неудивительно. Больше всего вас беспокоит, чтобы против вас не сфабриковали абсолютно неопровержимые доказательства, и вы отчаянно добиваетесь того, чтобы вас не подставили. Это, пожалуй, получится. Но у Зека есть новый человек, некий Редер, который недавно перебрался сюда с Западного побережья. Он разработал совершенно гениальное дельце. Мне поручено помогать Редеру, и, я думаю, это будет нам по силам. Дельце продумано до мелочей, а по хитроумности далеко превосходит самые изысканные трюки мошенников. С помощью человека, обладающего вашим положением, риск исключается, как, впрочем, и любые последствия.
