Арнольд Беннет - «Великий Вавилон»
— Это будет прекрасно, — заметил Хэйзел. — Мои два молодца — ленивейшие из всех бездельников, которых вы когда-либо видели. Они обладают колоссальным аппетитом и слишком падки на пиво, но отлично знают реку, а также свое дело и готовы выполнить все, что только возможно, если им хорошо заплатят и не будут слишком их торопить.
Вечером, едва только стемнело, Теодор Раксоль с новым своим другом Джорджем Хэйзелом пустились в путь на одном из выкрашенных черной краской яликов, принадлежавших таможне. В лодке сидело двое гребцов, вольные дети реки; они вели жизнь отличную от жалких, по их мнению, жителей берегов, в чем видели громадное преимущество над последними. Была облачная, душная ночь, ни одна звезда не отражалась в воде, стоявшей очень низко. Мрачные громады кораблей на якоре, преимущественно принадлежавших океанским компаниям, высоко поднимались из воды, сонно колышась на буях мертвых якорей. С обеих сторон высились гладкие стены пакгаузов, точно серые фантомы, простиравшие вперед причудливые очертания своих подъемных кранов. К западу, около Тауэра, виднелся величественный мост. Вниз по реке, к востоку, целый лес труб и мачт смутно вырисовывался на фоне мрачного неба. Громадные баржи, каждой из которых управлял всего один человек, загромождали реку. Порой какой-нибудь буксир, усердно пыхтя, проходил мимо, возвещая о себе красными и зелеными сигналами и таща за собой неповоротливый хвост. Там пароход с ярко освещенными иллюминаторами направлялся к пристани, чтобы высадить груз в две тысячи утомленных экскурсией пассажиров.
Все кругом было словно окутано какой-то тайной и казалось необычным, неведомым, непонятным. По мере того как плоская маленькая лодочка скользила по воде, то прячась в тени громадного корпуса корабля, рядом с натянутыми канатами, то проплывая мимо покрытых зеленой тиной буйков, Раксолю все меньше и меньше верилось, что он находится в сердце Лондона, в самом прозаическом городе мира. Ему казалось, что среди необъятной водной шири с ним могли приключиться в этот вечерний час самые удивительные вещи. Он был охвачен ощущением другого мира — ощущением, которое часто бывает у человека, находящегося в обстановке слишком отличной от его обыденной жизни. Самые обыкновенные звуки: оклик какого-нибудь матроса, звон цепи или отдаленный гул сирены — казались его напряженному уху звуками, полными зловещего значения. Заглядывая за борт лодки в темную воду, миллионер спрашивал себя, какие ужасные тайны хранятся в ее мрачной глубине. Но, ощупав рукой дуло своего револьвера, он почувствовал некоторое успокоение.
Гребцам была дана инструкция медленно двигаться по направлению к Пулу — как называется часть Темзы за Тауэром. Эти люди не были уведомлены о настоящих целях экспедиции, но теперь, когда они уже находились далеко от берега, Хэйзел счел возможным дать им кое-какие разъяснения.
— Нам хочется отыскать один довольно-таки подозрительный катер, — сказал он. — Моему другу очень важно напасть на его след.
— Что же это за судно, сэр? — спросил один из гребцов, человек с одутловатым лицом, по-видимому, совершенно неспособный ни на какое серьезное умственное усилие.
— Не знаю, — ответил Раксоль, — но, насколько я могу судить, оно имеет футов шестьдесят в длину и выкрашено черной краской. Думаю, что я бы узнал его, если бы оно нам попалось.
— Ну, по таким приметам не очень-то много найдешь! — воскликнул другой гребец, но тотчас осекся: он, так же как и его товарищ, получил от Теодора Раксоля английский соверен в виде предварительного вознаграждения, а английский соверен способен заглушить все саркастические насмешки, свойственные свободной профессии гребцов на Темзе.
— Я заметил еще одну вещь, — внезапно вспомнил Раксоль, — я и забыл сказать вам об этом, мистер Хэйзел: винт катера, по-видимому, работал не совсем правильно, а будто прихрамывая.
Оба гребца покатились со смеху.
— Ну, теперь я знаю, что вам надо, — заявил толстяк, — это катер Джека Эверета, прозванный «Беглецом». У него был четырехлопастный винт, но одна лопасть сломалась.
— Ей-богу, это точно он! — подтвердил другой гребец. — И если он вам нужен, так я не далее как сегодня утром видел его лежавшим на берегу около Черри-Гарденс-Пира.
— Так едем же к Черри-Гарден-Пиру как можно скорее! — проговорил Раксоль, и лодка двинулась мимо пристаней, из которых многие еще и в этот час не окончили свою работу: подъемные краны то и дело спускались пустыми в трюмы кораблей и поднимались нагруженными.
Пока гребцы ловко лавировали по все убывавшей воде, Хэйзел объяснил миллионеру, что «Беглец» был одним из самых известных на реке судов. По-видимому, если у кого-нибудь появлялись не совсем чистые замыслы на реке, то за значительную сумму катер Эверета всегда бывал к их услугам. «Беглец» тысячу раз попадал в беду и всегда выходил из нее если и не с честью, то, во всяком случае, без вреда для себя. Речная полиция внимательно следила за ним, но, несмотря на это, старый Эверет, владелец судна, каким-то чудом, никогда еще не был серьезно скомпрометирован в какой-нибудь нелегальной операции. Ни разу еще судебным следователям не удавалось раздобыть определенных улик против него, хотя многие из тех, кто нанимал судно Эверета, в тот самый момент уже сидели в той или другой тюрьме королевства. Позднее, однако, катер с поврежденной лопастью, которую Эверет упорно отказывался поправить, приобрел дурную славу даже среди злодеев, и последние предпочли ему суда, которые не так легко могли быть узнаны.
— Ваш приятель, мистер Том Джексон, — сказал Хэйзел Раксолю, — поступил неосмотрительно, наняв «Беглеца». Негодяй с его опытом должен был считаться со всеми вышеозначенными неудобствами. Теперь-то у вас в руках верный след.
В это время лодка подошла к Черри-Гарден-Пиру, но, к несчастью, дымка ночного тумана заволокла реку, и на расстоянии тридцати ярдов уже ничего нельзя было рассмотреть. Проплывая мимо пристани, все сидевшие в лодке напрягали зрение в поисках таинственного катера, но ничего не увидели. Лодка продолжала плыть по течению, гребцы перестали грести. Вдруг они едва не ударились о стоявшее на якоре большое норвежское парусное судно с далеко выдававшимся бушпритом. Они обошли это препятствие со стороны пристани, и, когда уже выходили из-за бушприта, толстяк вдруг воскликнул:
— Вот его нос!
Повернув лодку, он начал грести против течения. И в самом деле, пресловутый «Беглец» удобно приютился на якоре вдоль борта норвежского корабля, искусно спрятавшись между его корпусом и берегом. Гребцы спокойно направили лодку вдоль катера.
Глава XXVI
Ночная травля и тряпичник
— Прежде всего, я войду на катер, — прошептал Хэйзел Раксолю, — притворюсь, что заподозрил у них наличие товаров, подлежащих оплате таможенной пошлины. Это даст мне возможность хорошенько осмотреть судно.
Одетый в свой форменный сюртук и остроконечную шляпу, Хэйзел бодро вступил на палубу катера. Раксоль слышал, как он закричал:
— Есть тут кто?
В ответ послышался женский голос.
— Я таможенный чиновник и должен осмотреть катер, — закричал еще громче Хэйзел и исчез в маленьком салоне посередине катера.
Раксоль больше ничего не слышал. Ему казалось, что уже несколько часов прошло с ухода Хэйзела, когда наконец последний вернулся.
— Ничего не смог найти, — сказал он, запрыгивая в лодку. — На палубе есть женщина, — продолжал он, обращаясь к Раксолю. — Кажется, она подходит под ваше описание мисс Спенсер. Пары разведены, но никакого машиниста там нет. Я спросил, где он, но она ответила вопросом, какое мне до этого дело, и потребовала, чтобы я выполнил свои обязанности и ушел. Ловкая бестия! Я совал нос всюду, но решительно никого больше не нашел. Нам лучше отъехать немного и стать поблизости — может быть, мы и увидим что-либо интересное.
— Так вы уверены, что его нет на судне? — спросил Раксоль.
— Совершенно уверен. Уж я-то знаю, как обыскивать судно. Вот, взгляните на это! — И он протянул Раксолю что-то вроде стальной иглы около двух футов длиной, оправленной в деревянную ручку. — Это помогает таможенному чиновнику при обыске.
— Я думаю, что не стоит входить на судно и выпытывать сведения у этой женщины, — нерешительно сказал Раксоль.
— Ну, что до этого… — так же нерешительно начал Хэйзел.
— Что там такое? — перебил гребец на носу.
Следуя взглядом за его пальцем, Раксоль и Хэйзел довольно ясно разглядели шлюпку, вынырнувшую из-за корпуса норвежского корабля и быстро исчезнувшую в тумане, вниз по течению.
— Это Жюль, я готов в этом поклясться! — воскликнул Раксоль. — За ним, ребята! Десять фунтов каждому, если мы его настигнем!
— Приналягте-ка, братцы! — сказал Хэйзел, и тяжелая таможенная лодка пустилась вдогонку за шлюпкой.
