Чарльз Вильямс - Клеймо подозрения
Блондинка опустила книгу и сказала в сторону танцующих:
— Труди, ты что так трешься о Тиджи? Перлу это не понравится... — Она говорил так, будто набрала в рот каши.
— Заткнись, Ля-Вери! — отозвался девичий голос. — И ради Христа, надень что-нибудь... меня тошнит от твоих телес.
И в этот момент танцующие появились в поле моего зрения. Я уставился на девушку. Это была та самая девушка, которую Тэлли использовал в баре в качестве блокнота. Но меня больше поразил ее партнер: это был тот самый человек, который ускользнул от меня в баре, когда Фрэнки спровоцировал драку.
Я бесшумно пробежал вдоль фасада и поднялся на крыльцо. Дверь беззвучно поддалась — и я очутился в прихожей, освещенной только тем светом, который падал из комнаты через открытую дверь. Я вошел в комнату и быстро огляделся. Их было только трое, а комната выглядела такой нелепой, что, боюсь, более нелепой комнаты я никогда раньше не видел. Если бы в такой комнате запереть архитектора по интерьеру хотя бы на час, он наверняка сошел бы с ума от ярости.
За диваном стоял аппарат для смешивания коктейлей. На нем лежало седло. У внешней стены находился проигрыватель, стыдливо розовея пастельными тонами и испуская дешевую мелодию, а в дальнем конце комнаты пестрела под лоскутным одеялом кровать, на которой возвышалась старомодная диванная подушка. Против нее, в углу, стоял игральный бильярдный аппарат. Прямо передо мной — небольшой сейф, а в прилегающем углу — старинный секретер, заваленный бумагами. Тут :ке находился телефон, а рядом с секретером, на полу, маленький электровентилятор. И пол, и стены были голые, и только в нескольких местах к стенам были пришпилены кнопками вырезанные из журналов фотографии.
Заметив меня, танцующие отпрянули друг от друга. Тиджи был худощав и высок, с квадратным загорелым лицом и бледными глазами. Джорджия неплохо его описала. Труди не стала привлекательнее с тех пор, как я увидел ее впервые. Черные глаза смотрели жестко, а худое смуглое лицо выражало презрение ко всему и всем, свойственное иногда видавшим виды молодым людям.
Ля-Вери просто посмотрела на меня, как будто не была уверена, стоит ли ситуация того, чтобы менять выражение и позу.
Тиджи резко спросил:
— Что надо?
— Для начала — вас! — ответил я.
Труди издала губами какой-то звук и рассмеялась:
— Прими этого нахала, Тиджи!
Он вынул нож, щелкнув, раскрыл его и стал приближаться ко мне пружинящей походкой. Я выхватил дубинку и ударил его по руке. Нож упал на пол. Я отбросил его ногой под диван, и это произвело на Ля-Вери такое впечатление, что она даже села. Труди выругалась и попыталась прошмыгнуть к секретеру. Я оттолкнул ее, и она ударилась о проигрыватель, а потом упала на пол, продемонстрировав при этом свои жилистые ноги. Тиджи все еще держался за руку. Я ударил его дубинкой по другой руке, схватил сзади за шиворот и за штаны и швырнул об стенку. Потом, вспомнив, как выглядел номер Джорджии Лэнгстон после обработки кислотой, я поднял его и еще раз шарахнул о стенку.
Пистолет находился в верхнем ящике секретера. Я сунул его в карман и подошел к Ля-Вери.
— Как вас зовут? — спросил я.
Она подобрала свои толстые бедра и обхватила их руками, а подбородком уперлась в колени. В этой позе она выглядела совершенно голой и смотрела на меня как-то озабоченно. Правда, возможно, это было просто любопытство.
— Уж не собираетесь ли вы «кинуть мне палку»? — спросила она с надеждой.
— Сегодня у меня нет времени, чтобы доставить вам это удовольствие, — буркнул я. — Возможно, смогу заняться вами завтра, если только прекратят мое дело. Ведь Перл сообщил вам по телефону приятную новость?
— А?.. Ну конечно! Он нам все рассказал.
— Как вас зовут? — повторил я.
— Ля-Вери Тэлли, — ответила она. — Я — его троюродная сестра.
— В какое время он обычно возвращается из города?
— Редко раньше часа или двух.
Труди злобно вскинула глаза:
— Заткнись, ты, толстая идиотка!
— А как ее зовут? — спросил я у Ля-Вери.
— Труди Хьюлет... Она не родственница.
Я повернулся и посмотрел на Труди.
— Гертруда Хьюлет... Гертруда Хейнс. И когда только вы поумнеете?
Она ответила мне бранью.
— А этого? — Я кивнул на Тиджи. — Как его зовут? Родственник? И чем он занимается, когда не обливает комнаты кислотой?
— Это Т.Дж.Майнор, — ответила она. — Он двоюродный брат. Имеет ренту, только у него вышла маленькая неприятность в Джорджии, и ему пришлось уехать. Мы с ним помолвлены. И мы будем управляющими в мотеле Перла...
У Труди на шее вздулись жилы, когда она пронзительно взвизгнула:
— Ты, корова безмозглая! Заткнись!.. — И бросилась на Ля-Вери.
Я оттолкнул ее и снова повернулся к Ля-Вери:
— Какие у вас красивые часики! Это те, что подарил вам Перл?
Она вытянула руку и с любовью посмотрела на часы:
— Нет, мне их дал Фрэнки... О, только не подумайте плохого. Это еще до того, как мы с Тиджи решили пожениться.
— А разве Перл не дарил вам часов?
Она посмотрела на меня и покачала головой, как бы удивляясь моей тупости:
— Перл? Он и не собирался... Сказал, какого черта он будет дарить мне даром вещи. Труди он подарил часы, но это было за что-то, как я понимаю...
— Да, — согласился я. — Я тоже думаю, за что-то...
— Мне — за что-то?
Пришлось снова утихомирить разъярившуюся Труди. Я толкнул ее посильнее, и она шлепнулась на пол, рядом с проигрывателем.
— Ну ладно, Ля-Вери! — сказал я. — Где вы спите? Наверху?
— Ага... — ответила она. — Но я вам уже сказала, что Тиджи — мой жених...
Внезапно она замолчала, задумчиво и оценивающе посмотрела на меня и издала какой-то радостный мычащий звук.
— Нет, сегодня я не собираюсь доставить вам удовольствие, — сказал я. — Просто вам лучше пройти наверх, в свою комнату, и лечь спать. Может статься, что не все пойдет гладко. И вам будет лучше, если вы останетесь в стороне!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Проигрыватель прекратил свои унылые завывания, и в комнате стало тихо. И очень жарко.
Я слышал, как Ля-Вери поднимается по лестнице к себе в комнату. Труди сидела и смотрела на меня с выражением загнанного животного. В это время зашевелился Тиджи. Он уперся плечом в стену, пытаясь приподняться и сесть.
Я подошел к секретеру, поднял с пола вентилятор и включил его. Как я и ожидал, он заработал, издавая какой-то хриплый шум — такой же шум, какой я услышал в телефонной будке у Олли.
«Явно не в порядке», — подумал я. Выключив, я поставил его на пол.
— Который час? — спросил я у Труди.
Она лишь плюнула в мою сторону.
Я позвал Джорджию, и она сразу появилась. С тревогой посмотрела на меня, потом — на остальных, и когда ее глаза остановились на Тиджи, то по мелькнувшему в ее глазах удивлению я понял, что она его узнала.
— Я хочу вас познакомить с несколькими очаровательными людьми, — сказал я. — Это, разумеется, художник, только пользуется вместо красок серной кислотой. А эта жемчужина — Труди Хьюлет, та особа, которая звонила мне, чтобы объяснить, как попасть в старый амбар...
— Кажется, мне становится плохо, — прошептала Джорджия.
— Ничего, это быстро пройдет, — сказал я. — Он подарил ей красивые часики...
— Билл, прошу тебя, не надо...
— Вы меня просто убиваете! — с издевкой сказала Труди. — Своей добропорядочностью...
— Мы что-нибудь можем сделать? — прервала ее Джорджия.
— Почему бы вам не вызвать полицию? — предложила Труди. — Это было бы очень остроумно! — К ней понемногу возвращалось самообладание. — В конце концов, что могут сделать добропорядочные? Ведь они совершенно беспомощны, пока не вызовут полицию!
— У нас есть один шанс, — сказал я Джорджии. — Не бог весть какой, но все же лучше, чем ничего. Обождите снаружи, и если появится машина, предупредите меня, а сами спрячьтесь, чтобы вас не заметили. Сейчас я позвоню по телефону, но у нас очень мало времени.
Она вышла, а я пристроился на углу секретера, вынул из кармана револьвер Редфилда и показал им его.
— Скоро узнаете, что может произойти, когда добропорядочных доводят до крайности. Если кто-нибудь из вас только шевельнется — пристрелю на месте!
Тиджи промолчал. Труди снова издала характерный звук, но с места не сдвинулась.
Я нашел домашний телефон Келхауна и позвонил, мысленно молясь всем богам, чтобы он был дома. Звонок... Еще один... Еще один... Я уже приуныл было, но тут он ответил:
— Говорит Келхаун!
— Это Чэтэм...
— Послушайте, я не знаю, откуда вы звоните, да и знать не хочу... Но если вы еще в нашем округе — выбирайтесь из него поживее!
— Я этого не совершал... И вы это знаете.
— Уверен, что не совершили, но дело не в этом, неужели вы не понимаете, что будет, если вас арестуют? Он словно с цепи сорвался! Я пытался заговорить с ним, но это совершенно невозможно. Я только попросил его немного успокоиться, а он в ответ чуть не смазал меня по физиономии.
