Джон Карр - Назло громам

— Дорогой, ты действительно хочешь есть?

— Нет. По правде говоря, не хочу. Только одно утешает: слава богу, прекратился этот проклятый механический смех.

Механический смех действительно прекратился. Других оригинальных установок Брайан не заметил, а Одри никогда их и не знала.

Вначале зажглись ряды ослепительных белых сияющих искусственных огней, а затем над самыми головами слушателей раздались раскаты грома. В первый момент Брайан забеспокоился, но затем даже рассердился на такое дурачество.

— Ферье должен быть здесь, — сказал он. — Ему бы это понравилось: очень похоже на пещеру ведьм из четвертого акта «Макбета». Мне ни разу не довелось видеть знаменитого спектакля в Королевском театре — это было еще до меня. Но кипящего котла здесь, кажется, не будет, а вообще-то очень напоминает. «Мяукнул трижды пестрый кот…»

— Брайан, давай уйдем отсюда.

— Все хорошо.

— Думаю, да, но все-таки давай уйдем. Очень напоминает сегодняшнее утро: над балконом точно так же гремел гром, когда Ева…

Они стояли недалеко от прохода между колоннами, окруженными столами с красно-белыми скатертями. Брайан снова заверил Одри, что все в порядке. В то же время его мозг пронзила мысль, что он слишком уж разозлился на это театральное приспособление, а если ты так злишься на подобные вещи, то, значит, к тебе тайком протягивает свои щупальца страх.

Вдруг Одри вскрикнула.

Вначале довольно долго, словно ледяное сияние, сверкал свет, а затем раздались оглушительные раскаты грома. Брайан и Одри стояли плотно прижавшись друг к другу. Неожиданно они одновременно увидели лицо Евы, выглядывающее из-за одной из колонн.

Брайан понимал, что это, безусловно, всего лишь маска. По крайней мере, он понял это сразу же после первого мгновения шока, однако не заметил, как чья-то рука в перчатке поднялась в их направлении.

Раздались три выстрела из оружия очень мелкого калибра с расстояния трех метров. Даже Брайан не слышат выстрелов, похожих на удары бича и потонувших в раскатах грома; никто другой их тоже не слышал.

Он не видел фигуры за колонной, потому что в «Пещере» было темно, но в дьявольском освещении вокруг картины с вампирами увидел результат этих выстрелов.

Одри покачнулась и упала поперек стола. Пустая бутылка из-под вина, прокатившись с неприятным звуком, грохнула на пол.

Акт III

…Ты жить не будешь, Чтоб мог я бледный страх назвать лжецом

И крепко спать назло громам.[8]

Глава 16

Брайану Иннесу снился сон.

И снилось ему, что он не спит в своей собственной квартире на набережной Туреттини рано утром в субботу, 11 августа, что происходило на самом деле, а все еще находится в «Пещере ведьм» в тот момент, когда прозвучали выстрелы.

Может быть, было правильно, что этот сон удивительно походил на реальность, потому что той ночью в «Пещере» реальность казалась сном.

В ночных кошмарах независимо от того, что происходит, никто ничему не удивляется. Ты сам можешь испытывать какие угодно чувства — от гнева до ужаса, но все окружающие остаются бесстрастными и даже не замечают происходящего.

Ты стоишь в толпе рядом с девушкой, в которую влюблен. Банальные обстоятельства, довольно безвкусный ночной клуб, в котором дают шоу, и ты прекрасно понимаешь, что это — шоу, но вдруг из-за прикосновения извне все это растворяется и превращается в нечто ужасное.

Реальное человеческое существо, в маске из резины или папье-маше, неожиданно меняет всю картину, пытаясь убить то ли тебя, то ли женщину, стоящую рядом с тобой.

Никто не оглядывается, чтобы взглянуть на это, да и ты, хоть и чувствуешь холодок страха, пробежавший по спине, все же не удивлен. Может, потому, что подсознательно уже почти знаешь, кто убийца?

Брайан понимал, что ему снится сон, но от этого не было легче в эти мрачные утренние часы, когда сон так тонок и тело покрывается потом.

Во сне кто-то вскрикнул.

В испуге Брайан проснулся и сел. Наверное, это было вчерашнее утро, потому что звонил телефон.

— Да? — произнес он вслух.

Брайан обнаружил, что находится не в спальне, а лежит, согнув ноги и шею, на софе в маленькой гостиной с отштукатуренными кремовыми стенами. На нем халат, надетый поверх пижамы. А комната залита ясным солнечным светом, и на открытых окнах занавески колышутся от ветра.

Он сжал телефонную трубку так, словно собирался ее раздавить, но она молчала. Наконец на его «алло», произнесенное неуверенным голосом, в ответ раздалось покашливание, в котором одновременно слышались волнение и угроза.

— Сэр, — произнес голос доктора Фелла.

— Тсс! — прошептал Брайан.

— Что случилось?

— Тсс!

— Надеюсь, — заметил доктор Фелл, — вы в здравом рассудке? — Брайан представил себе выражение лица доктора на другом конце провода: свирепое и сострадающее одновременно. — Да? Тогда могу я спросить, что произошло прошлой ночью с вами и мисс Пейдж? Мы с Обертеном звонили вам.

— Я знаю.

— Ага… кха-кха! Тогда вы, вероятно, помните, что дверь вашей квартиры была открыта настежь, но в ней никого не было. К тому же вы не оставили никакого сообщения.

— Возникли некоторые проблемы.

— Их может стать больше. Где вы были?

— Тсс! — Брайан огляделся, заметив, что его одежда разбросана по стульям. — У меня нет времени рассказывать вам все это по телефону. В двух словах: мы с Паулой Кэтфорд ходили в ночной клуб под названием «Пещера ведьм».

Когда Брайан в общих чертах сообщил все остальное, в трубке послышалось еще более тяжелое и хриплое дыхание доктора.

— Это, конечно, не был ни призрак, ни труп миссис Ферье. Это была омерзительная, словно живая, маска со светлыми волосами, выглянувшая из-за колонны и смотревшая в прорези для глаз. Фигуру мне совершенно не удалось разглядеть, особенно при том освещении.

— Кого-нибудь убили, ранили?

— Никого. Три пули, пройдя по диагонали, попали в картину над нашими головами. Следы от них очень маленькие, похожи на 22-й калибр.

— Но мисс Пейдж, вы сказали, упала?

— Просто Одри очень ослабла, и не столько от страха, сколько от полного нервного истощения. Слава богу, ее не ранили. А общее впечатление было такое, будто смотришь фильм по телевидению или в кино: видишь, как кто-то целится в направлении кого-то и спускает курок. Престо![9] Магическим оружием можно убить с любого расстояния, причем моментально, и при любом освещении. Здесь же было чуть сложнее этого…

— Где теперь мисс Пейдж?

— Тсс! Она спит; в моей спальне. Минуточку.

— Сэр…

— Одну минуточку, черт побери!

Осторожно положив трубку, Брайан надел на ощупь тапочки, взглянул на часы и на цыпочках прошел в небольшой коридор. Дверь в спальню, выкрашенная белой краской, была успокаивающе закрыта. В это чудное субботнее утро, в десять минут десятого, казалось, можно было пить искрящийся воздух. Он вернулся к телефону:

— Я отвечу на ваш следующий вопрос, доктор Фелл, хотя вы его еще не задали. Нет, я не закричал, чтобы ловили и держали того, кто стрелял. В тех обстоятельствах не было смысла это делать. Я поднял Одри и унес ее оттуда.

Трубка молчала, видимо, доктор обдумывал что-то.

— Вы слышали, что я сказал? — спросил Брайан.

— Слышал, сэр.

— Там даже никто не заметил, что произошло. Единственный, кто подошел, была официантка, которая весело произнесла: «Ой, бедняжка!» — и сказала, что на этих восхитительных шоу люди постоянно падают в обморок. Что касается Паулы и Десмонда Ферье…

— Ага… кха! Ну-ну? — притворно небрежно произнес голос на другом конце провода.

— К тому времени они уже ушли. Оба. Правда, мы видели, только как уходила Паула. Когда мы с Одри вернулись к столу, на нем стояли открытая бутылка бренди и два чистых стакана, а под бутылкой лежала записка от Ферье, которую я заметил только после того, как Одри упала на стол.

— Записка?

— Паула была расстроена больше, чем она признавалась. В записке они просили нас их извинить, кроме того, написали, что за бренди уплачено и они надеются, что мы выпьем его за них.

— А сейчас с мисс Пейдж все в порядке?

— Рад сообщить, что да. Но вчера все было не так хорошо, поэтому я не мог позволить ей провести ночь одной в отеле. — В сознании Брайана, которое обычно не посещали никакие видения, вдруг возникло лицо за колонной. — В любом случае — верно или неверно — я сделал это. Дело сделано.

— Да, как вы сказали, сэр, дело сделано. А теперь скажите мне: стрелявший в маске, случайно, не использовал автоматический браунинг 22-го калибра, типа тех, что производят в Бельгии?