Найо Марш - Выпить и умереть
— О нет, мы не задержим вас надолго. Не стоит возвращаться назад.
Дессима, казалось, колебалась.
— Ну хорошо. — Подойдя к массивному валуну поодаль от тропинки, она прислонилась к нему спиной. Аллейн и Фокс подошли к девушке.
Дессима смотрела на них таким уверенным взглядом, которым наделены либо женщины, от которых мужчины падают налево и направо, либо уж совершенные простушки. До того никто не говорил Аллейну, что Дессима Мур красива, и теперь он слегка оробел. Неужели она может быть влюблена в этого молодого придурка Билла Помроя, подумал с недоверием Аллейн.
— Наверное, вы по поводу Уочмена? — поинтересовалась Дессима.
— Именно так. Нас, знаете ли, послали дополнительно исследовать этот случай.
— Значит ли это, что Уочмена убили? Или вы на такие вопросы не отвечаете?
— Не отвечаем, — улыбнулся Аллейн.
— Так я и думала.
— Пока что мы пытаемся отследить перемещения мистера Уочмена в первой половине того дня, когда он скончался.
— А зачем?
— Это часть следственной процедуры.
— Понятно.
— И нам все уже понятно, кроме первой половины пятницы.
На мгновение она отвернула голову в сторону Оттеркомбского тоннеля и тут же снова взглянула на Аллейна.
— Уочмен вышел из «Перышек» почти сразу после завтрака, — пояснил Аллейн. — Мистер Помрой видел, как он входил в тоннель. Вы не встретили мистера Уочмена по пути домой?
— Да, — подтвердила она. — Я его видела.
— А не скажете ли, где именно?
— Как раз неподалеку от выхода из тоннеля. Там еще рядом такой колючий кустарник. Сперва мне показалось, что Люк Уочмен задремал прямо на земле.
— Он встал, когда вы проходили мимо?
Дессима обхватила тонкими руками плечи.
— Да.
— И вы остановились, мисс Мур?
— Да, минуты на две, наверное.
— Вас не затруднит рассказать, о чем вы с ним говорили?
— Ничего такого, что могло бы вам помочь. Мы… мы вели теоретические споры…
— Теоретические?
— Ну, о политике. Мы с ним всегда очень расходились в политических взглядах Я, как вам уже наверняка сказали, склоняюсь к красным, понимаете. А его это задевало. Но мы с ним говорили недолго.
— Наверное, на тему Левого Движения Оттеркомба? — с усмешкой пробормотал Аллейн.
— Почем вы знаете?
Аллейн попытался придать голосу извиняющиеся нотки:
— Мне просто подумалось, что разговор у вас мог зайти об этом. Ведь вы участвуете в Движении… Я и подумал, что в политическом споре это как раз и могло стать предметом…
— Неужели? — скривила губы Дессима.
— Вы совершенно справедливо меня одергиваете, мисс, — потупился Аллейн. — Я самостоятельно делаю всякие заключения, не спросясь вас, а ведь это в нашем деле главная ошибка. Правда, Фокс?
— Да, сэр, вы меня сегодня просто удивляете своей несдержанностью, — подтвердил верный Фокс.
Аллейн достал из кармана блокнот.
— Давайте-ка я лучше запишу ваши показания слово в слово… Итак, мисс, когда вы встретили мистера Уочмена?..
— Около десяти или одиннадцати часов утра.
— Понятно… Вы его встретили случайно — просто он ненароком заснул у вас на пути. Вы немедленно вступили с ним в политический спор, в котором, однако, Левое Движение Оттеркомба никак не упоминалось.
— Я ведь так не говорила.
— А не будете ли вы любезны все-таки решить, как вам говорить? — предложил Аллейн.
Неожиданно Дессима улыбнулась ему:
— Ну ладно, положим, мы спорили о нашем обществе, но к произошедшему несчастью это не имеет ровно никакого отношения.
— Если бы вы знали, милая, сколько блокнотов я исписал показаниями, которые в конечном счете не имели отношения к делу, вы бы меня пожалели! — заметил Аллейн.
— Но ведь всегда стараешься говорить по делу, если уж даешь сведения полиции, — парировала Дессима.
— Надеюсь… Так ваш спор был дружеским?
— Совершенно…
— А вы не упоминали в нем о мистере Легге?
Дессима, казалось, запнулась.
— Знаете, пока мы пойдем дальше, мне хотелось бы вам кое-что сообщить, — промолвила она неуверенно.
Аллейн быстро взглянул на девушку. Дессима хмурилась. Глядела она в сторону, на долину, и тонкие пальцы ее рук были крепко сцеплены.
— Вы уж лучше оставили бы мистера Легга в покое, — сказала Дессима. — Если даже Уочмен был убит, Легг здесь ни при чем…
— Откуда вы можете знать, мисс Мур?
— Я все время смотрела на него. Легг просто не имел ни малейшей возможности… Да вам уже, верно, сказали об этом другие. Ну, Билл, Норман Кьюбитт, мисс Даррах…
— А мистер Периш?
— Он болван, — рубанула с плеча Дессима.
— Так же, как и мистер Эйб Помрой?
Дессима неожиданно густо покраснела и стала еще красивее.
— Нет, мистер Помрой — не дурак. Просто он сильно настроен против Роберта Легга. Он такой твердолобый консерватор… Ему кажется, что мы… что Билл и я находимся под влиянием Легга. У него нет никаких особых аргументов против Легга. Он как большой ребенок, вы должны были это заметить… Просто образчик примитивной психологии…
Аллейн заломил бровь:
— Ну что ж, не стану спорить, хотя… Одним словом, понятно. Местечко разделилось на два лагеря — так сказать, Леггитов и анти-Леггитов, так? Но выясняется любопытная деталь. Леггиты однозначно утверждают, что их кумир невиновен, и свято в это верят, похоже. Но было бы естественно, если бы при этом они говорили нам: валяйте, ребята, поищите в своих полицейских архивах, выясняйте обстоятельства его жизни; он честный человек и выстоит против любого расследования. Но Леггиты так не говорят. Напротив, они сразу становятся в стойку от самых наших простейших вопросов о Легге. Почему бы это, а? Почему вы просите нас не интересоваться Леггом?
— Я не…
— Именно просите, — мягко повторил Аллейн.
Дессима внимательно поглядела на суперинтенданта.
— Странно, вы не выглядите совсем уж бесчувственным, — пробормотала она.
— Спасибо за комплимент, — поклонился Аллейн.
— Я хочу сказать, что вы вовсе не похожи на робота. А все-таки обрекли себя на такую работу… Послушайте, в тот вечер Легг собирался на деловую встречу в Иллингтон и уже готовился выезжать, да Билл Помрой его отговорил. Он сказал, чтобы Легг не глупил и не пробовал ехать по сплошной воде, текущей в тоннеле…
Дессима метнула острый взгляд на Аллейна и быстро спросила:
— А вы… вы не знали этого?
Аллейн молчал.
— Да вы спросите Билла. Или человека, с которым у Легга была назначена встреча…
— Полиция в Иллингтоне уже сделала все это, — оборвал ее Аллейн. — Поймите, я не ставлю под сомнение его свидание, я только знаю, что Легг так никуда и не поехал.
— Но ведь он не смог! Через тоннель невозможно проехать, когда там бурлит поток!
— Вообще-то мы не придавали такого большого значения проваленной явке Легга, — пошутил Аллейн. — Это ведь вы на суде первая сказали об этом?
— Но я просто хотела сказать, что Боб Легг не мог предполагать, что вечером будет такая буря и ливень…
— Ну, если исключить ломоту в суставах и ревматизм…
— Не надо так шутить… Ведь вы согласны, что если уж это было убийство, то оно было умышленным?
— Не отрицаю.
— Но тогда подумайте сами! У Легга назначена деловая встреча, он собирается ехать, потом раздумывает — из-за дождя!
— Да-да, я все понимаю, только вот почему он мне сам-то ни разу об этом не сказал? — заметил Аллейн, курьезно заломив бровь.
— Да потому, что он уже на пределе, поймите! Он просто в страшном беспокойстве и ведет себя, возможно, довольно глупо. Прошлым вечером вы его просто довели и теперь…
— Э, постойте, — поднял ладонь Аллейн. — А вы что же, виделись с ним сегодня утром?
Если Дессима и прикусила себе язычок, по ее губкам этого не было заметно…
— Да, я встретила его и с трудом узнала! Это просто комок нервов! Он по-настоящему заболел. Еще немного, и он, чего доброго, признается в преступлении, которого не совершал!
— А как насчет преступления, которое совершил этот комок нервов? — поинтересовался Аллейн. — С его стороны было бы логичнее признаться в преступлении, которое он когда-то действительно совершил, не правда ли?
Эти слова наконец достали Дессиму. Она сразу стала похожа на маленькую виноватую девочку, испуганную в ожидании наказания… Она прижала кулачки к губам…
— Так вы все это время знали… — пробормотала она.
Глава пятнадцатая
Дела сердечные
Аллейн был готов к тому, что Дессима начнет упираться, спорить, яриться и, вероятно, станет строить из себя дурочку. И ее неожиданная капитуляция стала для суперинтенданта большим сюрпризом. Теперь ему предстояло мгновенно принять решение. Он решил говорить с Дессимой откровенно и прямо.
