Джозефина Тэй - Загадочные события во Франчесе

— Что же, спасибо вам за откровенность. Теперь я знаю, в чем обвиняются мои клиентки, но ведь это судебно-наказуемый проступок, а не уголовное преступление. Так зачем тогда ордер? В таких случаях вполне достаточно повестки!

— Вы правы, с точки зрения процедуры достаточно повестки, — уклончиво сказал Грант. — Но в случае, если имеют место отягчающие обстоятельства, а мое начальство именно так расценивает дело, выписывают ордер.

Роберт невольно подумал, насколько «Ак-Эмма» сумела повлиять на всегда трезвые суждения Скотланд Ярда. Он взглянул на Гранта и понял, что тот читает его мысли.

— Девушка пропадала чуть ли не целый месяц, с ней обходились крайне жестоко, к тому же это преднамеренный проступок. В таких случаях не может быть и речи о снисхождении.

— Но что вам даст этот арест? — спросил Роберт, вспомнив доводы Хезелтайна. — Ведь не думаете же вы на самом деле, что они попытаются сбежать до суда? Или совершат за это время еще одно преступление. Кстати, когда они должны явиться в суд?

— Они должны явиться в городской полицейский суд в понедельник.

— Ну так вызовите их повесткой.

— Начальство сочло нужным выписать ордер, — бесстрастно сказал Грант.

— Но вы-то можете иметь свое собственное мнение. Начальство может и не знать местных условий. Если Франчес останется без присмотра, его за неделю разнесут по кирпичику. Об этом ваше начальство подумало? Даже если вы арестуете этих женщин, вы сможете держать их под стражей только до понедельника, потому что в понедельник я буду ходатайствовать об их освобождении под залог. По-моему, не стоит рисковать домом только для того, чтобы разыграть арест. К тому же, насколько я знаю, у инспектора Хэллема нет лишних людей для охраны Франчеса.

После этого удара воцарилась пауза. Все-таки удивительно, насколько в англичанах глубоко чувство уважения к частной собственности; при первом же упоминании о том, что дом может пострадать, Грант изменился в лице. И Роберт вдруг с благодарностью подумал о ночных громилах, которые предоставили ему возможность подкрепить свои доводы конкретным примером. Что же касается Хэллема, ему явно не улыбалась перспектива новых хулиганских выходок во Франчесе и поисков их виновников.

Пауза затягивалась, и Хэллем осторожно заметил:

— По-моему, стоит прислушаться к словам мистера Блэра. Вся округа взбудоражена, и я сомневаюсь, что дом оставят в покое, если он будет без присмотра. Особенно, если узнают об их аресте.

Однако им понадобилось еще полчаса, чтобы убедить Гранта. Роберт не знал, в чем тут дело, но подозревал, что, вероятно, у Гранта затронуто что-то личное.

— Ну, ладно, — сдался, наконец, инспектор, — повестку можно вручить и без меня. (Роберт с облегчением подумал, что Грант напоминает сейчас хирурга, которого попросили вскрыть фурункул). Это сделает Хэллем, а я возвращусь в Лондон. Но на суде в понедельник я обязательно буду. Насколько я понимаю, необходима выездная сессия суда присяжных; значит, если мы избежим содержания под стражей, дело пойдет прямо на выездную сессию. Вы сумеете к понедельнику подготовиться к защите?

— Инспектор, моим клиенткам, увы, нечего готовить, так что мы готовы хоть сейчас, — горько усмехнулся Роберт.

К его удивлению, Грант повернулся к нему и широко улыбнулся. Это была очень добрая улыбка.

— Знаете, мистер Блэр, вот вы отговорили меня от ареста, а я вовсе на вас не сержусь. Напротив, я считаю, вашим клиенткам здорово повезло с поверенным, больше, чем они того заслуживают. Надеюсь, им меньше повезет с адвокатом.

Итак, Роберт отправился во Франчес без сопровождения Гранта и без ордера на арест. Он ехал с Хэллемом в его ставшей уже знакомой машине, в кармане сидения лежала повестка; Роберт испытывал страшную слабость — от облегчения, что удалось избежать ареста, и от дурных предчувствий, при мысли о новом повороте дела.

— Мне показалось, инспектор Грант был лично заинтересован в аресте, — сказал он по дороге Хэллему. — Как вы думаете, может это с подачи «Ак-Эммы»?

— Нет, что вы. Грант абсолютно равнодушен к подобным вещам.

— Так в чем же тогда дело?

— Знаете (только это между нами), по-моему, он не может простить им то, что они его одурачили, — я имею в виду Шарпов. Он считается в Скотланд Ярде хорошим психологом, и ему (опять же между нами) совсем не понравилась Кейн, да и ее история; но они стали нравиться ему еще меньше, когда он познакомился с Шарпами, хотя все свидетельствовало против них. А теперь он считает, что его обманули, и переживает. Представляю себе, с каким же бы удовольствием он предъявил ордер на арест в гостиной Франчеса.

Когда они подъехали к воротам Франчеса и Роберт достал свой ключ, Хэллем сказал:

— Откройте ворота, я загоню машину во двор, хоть мы и ненадолго. Не стоит афишировать наше присутствие.

Роберт открывал тяжелые чугунные створы ворот и думал, что, когда заезжие актрисы говорят: «У вас чудесные полицейские», они даже не представляют себе, насколько они правы. Он сел в машину, и Хэллем поехал по подъездной дорожке, которая сначала шла прямо, а потом раздваивалась и образовывала круг перед крыльцом. Когда Роберт вылезал из машины, из-за угла дома появилась Марион в рабочих перчатках и старой юбке. Ее темные волосы растрепались на ветру, и у лба распушилась челка. Она уже успела загореть и стала еще больше похожа на цыганку. Появление Роберта было для нее полной неожиданностью, она не сумела скрыть охватившую ее радость, и у Роберта защемило сердце, когда он увидел, как осветилось ее лицо.

— Как хорошо, что вы пришли! Мама еще отдыхает, но она скоро спустится, и мы будем пить чай. Я… — Тут она увидела Хэллема и осеклась. — Добрый день, инспектор.

— Добрый день, мисс Шарп. Прошу прощения, но вынужден прервать отдых вашей матери, будьте любезны, попросите ее спуститься. Это важно.

Она немного помолчала и повела их в дом.

— Разумеется. Есть какие-нибудь… новости? Проходите, садитесь.

Она привела их в такую же знакомую гостиную: красивое зеркало, страшноватого вида камин, расшитое бисером кресло, остатки дорогой мебели, старый розовый ковер, ставший от времени грязновато-серым, — и остановилась, тревожно вглядываясь в их лица и ища в них ответа на свой вопрос.

— Что случилось? — спросила она Роберта.

Но его опередил Хэллем.

— Будет лучше, если вы позовете миссис Шарп, и я вам обеим сразу все скажу.

— Да-да, разумеется, — согласилась она и собралась идти наверх. Но ей не пришлось: миссис Шарп уже вошла в гостиную; так же, как и в прошлый раз, когда Хэллем и Роберт были здесь, ее короткие седые волосы после сна стояли дыбом, в живых и пронзительных птичьих глазах застыл немой вопрос.

— Так бесшумно подъезжают только две категории людей: миллионеры и полиция. Поскольку среди первых знакомых у нас нет, а среди последних — с каждым днем становится все больше, я вычислила, что приехали наши знакомые.

— Боюсь, сегодня, миссис Шарп, я совсем не заслуживаю вашего радушия. Я пришел вручить вам и мисс Шарп повестку.

— Повестку? — удивилась Марион.

— Да, повестку. В понедельник утром вы должны явиться в полицейский суд по обвинению в похищении, оскорблении словом и действием, — сказал Хэллем таким тоном, что Роберту стало его жалко.

— Не может быть, — медленно сказала Марион. — Этого не может быть. Вы хотите сказать, нас во всем этом обвиняют?

— Да, мисс Шарп.

— Но почему? Почему вдруг сейчас?

Она повернулась к Роберту.

— Полиция считает, что у них есть подтверждающие свидетельские показания.

— Какие показания? — спросила миссис Шарп, впервые вмешавшись в разговор.

— Знаете, пусть инспектор Хэллем вручит вам повестки, а когда он уйдет, мы все обсудим.

— Значит, мы обязаны их взять? — сказала Марион. — И предстать перед судом — и мама тоже, — чтобы ответить… чтобы нас обвиняли в таких вещах?

— Боюсь, у вас нет выбора.

Казалось, Марион и испугалась его категоричности, и обиделась за отсутствие поддержки с его стороны. Хэллем протянул ей повестку, и по его виду Роберт понял, что он тоже почувствовал ее обиду и, в свою очередь, обиделся.

— Я должен сказать вам, что если бы не мистер Блэр (боюсь, сам он умолчит об этом), то дело не обошлось бы повесткой, а сюда бы приехал Грант с ордером на арест, и эту ночь вы бы провели не у себя дома, а в камере. Не беспокойтесь, мисс Шарп, не надо меня провожать.

Роберт посмотрел ему вслед и, припомнив, как пренебрежительно обошлась с ним в тот раз миссис Шарп, подумал, что теперь она квиты…

— Это правда? — спросила миссис Шарп.

— Чистая правда, — подтвердил Роберт и рассказал, как Грант приехал с ордером на арест. — Но за свое спасение благодарите не меня, а мистера Хезелтайна из нашей фирмы.