Агата Кристи - Том пятый. Выпуск II
— Я могла бы соврать тебе.
— Могла бы, но не сделаешь этого. Скажи мне все-таки, чего ты ждешь.
— Как ты не можешь понять? — воскликнула Джозефина. — А может быть, я вообще никогда ничего не скажу! Видишь ли, может быть… я люблю этого человека.
Она замолчала, как будто для того, чтобы эта мысль успела запечатлеться в моем сознании.
— А если уж расскажу, — продолжала она, — то сделаю это как положено. Все соберутся и рассядутся в креслах, а потом я расскажу, как все происходило… и представлю вещественные доказательства, а потом совсем неожиданно вдруг укажу на человека и скажу: «И это были вы…» Как раз в этот момент в комнату вошла Эдит де Хэвиленд.
— Брось огрызок в мусорную корзину, Джозефина, — сказала Эдит. — У тебя есть носовой платок? Вытри пальцы, они у тебя липкие. Ты поедешь со мной на прогулку в машине. — Она многозначительно посмотрела на меня, как будто сказала: «Хотя бы часок она будет в большей безопасности, чем здесь». Джозефина, казалось, приготовилась взбунтоваться, но Эдит добавила: — Мы заедем в Лонгбридж и поедим мороженого.
Глаза Джозефины засияли и она сказала:
— Две порции!
— Возможно, — промолвила Эдит. — А теперь иди и надень шапку и пальто, да не забудь темно-синий шарф. На улице сегодня холодно. Чарльз, пойдите-ка с ней вместе. Не оставляйте ее. Мне нужно только написать парочку записок.
Она села за письменный стол, а я вслед за Джозефиной вышел из комнаты. Даже и без предупреждения Эдит я не отпустил бы Джозефину ни на шаг от себя.
Я был убежден, что опасность, угрожающая ребенку, где-то совсем близко.
Когда под моим бдительным оком Джозефина была уже почти одета, в комнату вошла София. Она, казалось, очень удивилась, увидев меня.
— Вот как, Чарльз, ты превратился в няню? Я и не знала, что ты здесь.
— Я еду в Лонгбридж с тетей Эдит, — с важностью сказала Джозефина.
— Мы будем там есть мороженое.
— Бр-р! На улице сегодня такой холод!
— Есть мороженое приятно в любую погоду, — заявила Джозефина. — Когда у тебя внутри холодно, то кажется, что снаружи становится теплее.
София нахмурилась. Она выглядела озабоченной, и меня поразили ее бледность и круги под глазами.
Мы отправились в гостиную. Эдит как раз промокала надписи на конвертах. Она быстро встала.
— Ну теперь можно ехать, — сказала она. — Я велела Эвансу подогнать к парадному «форд».
Она торопливо вышла в холл, и мы пошли за ней следом.
На глаза мне снова попались чемоданы с голубыми наклейками. По непонятной причине их вид вызывал у меня какое-то смутное чувство беспокойства.
— Вполне приличная погода, — сказала Эдит де Хэвиленд, натягивая перчатки и поглядывая на небо. Перед домом стоял «Форд-10». — Прохладно, — продолжала она, — но зато какой бодрящий воздух! Настоящий английский осенний день. А как красиво выглядят деревья с голыми ветвями на фоне неба… кое-где еще остались один-два золотых листочка…
Она немного помолчала, а потом повернулась к Софии и поцеловала ее.
— До свидания, дорогая. Не слишком беспокойся. Есть испытания, которые надо мужественно встретить и стойко выдержать. Пойдем, Джозефина, — позвала она девочку и села в машину. Джозефина взобралась на сиденье рядом с ней.
Обе помахали нам, и машина уехала.
— Думаю, она права, и Джозефине лучше хоть ненадолго уехать из дома.
Но мы должны заставить эту девчонку рассказать нам все, что она знает, София.
— Возможно, что она не знает ничего, а просто выхваляется.
Джозефина, знаешь ли, обожает быть в центре внимания.
— Нет, в данном случае это была не похвальба. Ты не знаешь, что за яд был в какао?
— Полагаю, что это дигиталин. Тетя Эдит принимает дигиталин как сердечное средство. В ее комнате был полный пузырек этих маленьких таблеток. А сейчас пузырек пуст.
— Ей следовало бы хранить такое лекарство под замком.
— Она и запирала его в шкафу. Но кому-то, по-видимому, не так уж трудно было обнаружить, где она прячет ключ.
Кому-то? Кому же именно? Я снова взглянул на сложенный в углу багаж.
Неожиданно для себя я громко воскликнул:
— Они не могут уехать! Им нельзя разрешать.
София взглянула на меня с удивлением.
— Роджеру и Клеменси? Чарльз, не могло же тебе прийти в голову…
— Ну хорошо, допустим. А что пришло в голову тебе?
София беспомощно развела руками.
— Не знаю, Чарльз, — прошептала она. — Знаю только, что я снова погрузилась в этот кошмар.
— Понимаю. Именно эти слова пришли мне в голову, когда мы ехали сюда вместе с Тавенером.
— Это кошмар. То, что происходит, иначе не назовешь. Ходишь среди людей, которых знаешь, смотришь в их знакомые лица… и неожиданно лицо меняется… и это уже не тот человек, которого ты знаешь, а незнакомец… жестокий, чужой тебе человек. Пойдем на воздух, Чарльз! — воскликнула София. — Пойдем на воздух, там безопаснее. Мне страшно оставаться в этом доме…
Глава 25
Мы долго гуляли по саду. По какому-то молчаливому согласию мы больше не говорили о том ужасе, который тяжким грузом давил на нас. Вместо этого София с любовью рассказывала о покойной нянюшке, о том, чем они занимались вместе, в какие игры играли с нянюшкой в детстве… вспоминала истории, которые рассказывала им нянюшка о Роджере, об их отце и о других братьях и сестрах.
— Видишь ли, это они были ее настоящими детьми. К нам она вернулась во время войны, чтобы помочь, когда Джозефина только что родилась, а Юстас был забавным малышом.
В этих воспоминаниях София находила некоторое утешение, и я всеми силами старался заставить ее говорить.
«Интересно, — подумал я, — что сейчас делает Тавенер. Наверное, допрашивает слуг». От парадного входа отъехала машина с полицейским фотографом и еще какими-то двумя людьми, и сразу же подъехала санитарная машина.
София вздрогнула всем телом. Вскоре санитарная машина уехала, и мы поняли, что тело нянюшки увезли, чтобы произвести вскрытие.
А мы все ходили по саду и разговаривали… и слова наши постепенно становились лишь прикрытием для одолевавших нас мыслей.
Наконец София, начавшая дрожать от холода, сказала:
— Должно быть, очень поздно… стало уже темно. Нам придется вернуться. Тетя Эдит с Джозефиной еще не вернулись… Тебе не кажется, что пора бы им уже быть дома?
Во мне шевельнулось смутное беспокойство. Что случилось? Или Эдит умышленно держала Джозефину подальше от нелепого домишки? Мы вошли в дом.
София задернула все портьеры. В камине горел огонь, и просторная гостиная с присущей ей нереальной атмосферой былой роскоши выглядела очень мирно.
На столах стояли огромные вазы с бронзовыми хризантемами.
София позвонила, и горничная, которую я раньше встречал в апартаментах второго этажа, принесла нам чай. У нее были заплаканные глаза, и она время от времени всхлипывала. Я заметил также, что она то и дело испуганно оглядывалась через плечо.
К нам присоединилась Магда, а для Филипа чай отнесли в библиотеку. На сей раз Магда олицетворяла глубокую скорбь. Она почти не разговаривала, только спросила: «Где Эдит и Джозефина? Уже поздно, а их нет дома», — но было видно, что она занята другими мыслями.
У меня же беспокойство нарастало. Я спросил, здесь ли еще Тавенер, и Магда ответила, что он, по-видимому, еще не уехал. Я разыскал его и сказал, что беспокоюсь о мисс де Хэвиленд и девочке.
Он немедленно позвонил, по телефону и дал какие-то указания.
— Я сообщу вам, как только узнаю что-нибудь, — сказал он.
Поблагодарив его, я вернулся в гостиную. Там были София с Юстасом, а Магда ушла.
— Он сообщит нам, как только узнает что-нибудь, — сказал я Софии.
— Что-то случилось, Чарльз, — сказала она тихо, — наверное, что-то случилось.
— Милая София, ведь на самом деле еще не очень поздно.
— О чем вы беспокоитесь? — сказал Юстас. — Вполне возможно, что они зашли в кино.
Ленивой походкой он вышел из комнаты.
Я сказал Софии:
— Может быть, мисс де Хэвиленд решила остаться с Джозефиной в гостинице… или увезла ее в Лондон. Мне показалось, что она поняла, какая опасность грозит ребенку… возможно, даже в большей степени, чем мы.
Я не сразу понял, почему у Софии был такой мрачный взгляд, когда она сказала мне: «Она меня поцеловала на прощание…» Я не вполне понял, что она имела в виду, произнося эти, казалось бы, не связанные со всем предыдущим слова, и что это могло означать. Я спросил только, беспокоится ли Магда.
— Мама? Ну что ты, ничуть. Она не ощущает времени. Сейчас она читает новую пьесу Вейвасора Джонса под названием «Женщина располагает». Забавная вещица об убийстве… героиня — этакая Синяя Борода женского рода… на мой взгляд, чистейшей воды плагиат — списано с пьесы «Мышьяк и старинное кружево», но там есть заманчивая женская роль — роль женщины, у которой была мания становиться вдовой.
