Андрей Зарин - В поисках убийцы

А в это время в отдельном кабинете лодзинского полицеймейстера сидел начальник петербургской сыскной полиции и допрашивал Стефанию Плинтус. Она рассказала, как ехала с Бертой Шварцман, всячески порочила ее, но когда дошла в своем рассказе до ссоры со Шварцман, то спуталась.

— Как же вы сначала говорили, что поссорились с ней в Минске, а теперь говорите, что в вагоне, по дороге в Варшаву? — задал вопрос начальник.

— Сперва в Варшаве, по дороге, а потом в Минске окончательно, — ответила она.

— Значит, в вагоне у вас был спор, а в Минске — разрыв?

— А в Минске произошел разрыв, и она скрылась.

— Она скрылась в Минске, а во Пскове, вы говорите, с ней обедали? Что-то странно!

Стефания окончательно запуталась и тихо произнесла:

— Делайте со мной, что хотите, я ничего не знаю. Может быть, она сейчас гуляет где-нибудь по улицам и заманивает прохожих, а вы обвиняете меня.

В это время вошел Чухарев, неся в руке узел. Он наклонился к начальнику и тихо прошептал несколько слов. Стефания стала, бледная, как бумага.

— Разверните! — сказал начальник.

Чухарев положил узел на стол и быстро развязал его.

— Вот это я нашел у них в спальне. Это белье было засунуто у них за печкой. Железная печка, и за ней, вроде ямки, паркет вынут. — Он развернул верхнюю кофту, всю покрытую черными пятнами. — А это — в сундуке, на самом дне. — Он вынул широкий охотничий нож, покрытый ржавыми пятнами. — И потом это…

Стефания взглянула и истерически закричала.

Начальник позвонил и сказал служителю:

— Принесите воды!

Чухарев положил на стол маленький сверток, в котором находились браслет, кулон и два кольца.

— Это вы, значит, с нее сняли? — сказал начальник медленно и с содроганием. — Отрубили руки и сняли? Отрезали голову и взяли кулон?

Стефания вся трепетала в истерическом плаче. Ей дали успокоиться, и тогда она медленно, несвязно начала свой ужасный рассказ. Она не хотела смерти Берты, но по дороге они поссорились. В Двинске она решилась на свое страшное дело и, приехав в Петербург, привела его в исполнение. Руку и ногу она успела забросить на дворы, в помойные ямы, голову и часть внутренностей послала клиенту в Вильно. Часть туловища с рукою бросила на Неве в прорубь, а одну ногу засунула в печку, в том номере, где остановилась.

Начальник и Чухарев с омерзением слушали ее. Потом начальник позвонил и сказал служителю:

— Возьмите ее в отдельную камеру! Завтра мы ее перевезем в Петербург.

Стефания заметалась.

— Дайте мне проститься с детьми и с мужем, — закричала она.

— Это после, при отъезде, — ответил начальник. — Возьмите!

Служитель взял убийцу за руки. Она покорно склонила голову и медленным шагом вышла из кабинета. Начальник горячо пожал руку Чухарева.

— Ну, отличились! — сказал он. — Его превосходительство не оставит вас без награды. Я уеду сегодня, а вы завтра поедете с ней. Вам дадут в сопровождение агента. Следите за ней в оба! Не думаю, чтобы она могла убежать, но она может отравиться или выброситься с поезда.

— А как насчет свидания?

— Разрешите на вокзале, в жандармской комнате. Пусть увидятся. Ну, еще раз спасибо вам, — и начальник опять крепко пожал руку Чухарева.

Счастливый, радостный Петр Кондратьевич проводил начальника на станцию железной дороги и вернулся назад в канцелярию полицеймейстера, чтобы наутро везти Стефанию Плинтус в Петербург.

XXXII

ЭПИЛОГ

Роман кончен.

В свое время процесс Стефании Плинтус наделал шума и дал немало тем бойким фельетонистам.

На суде Чухарев отличился своими показаниями. Патмосов с Пафнутьевым сидели и, улыбаясь, слушали, как все удивлялись таланту нового Шерлока Холмса. Его отличили: начальник сделал его чиновником особых поручений, а градоначальник выдал денежную награду и представил к ордену.

Отличен был и начальник. В мелких газетах напечатали его портрет и полное сообщение об аресте Стефании Плинтус.

Следователь, прокурор, генерал Чупрынин и графиня Фигли-Мигли — все остались довольны раскрытием преступления, и графиня говорила всем, что "теперь она будет спать спокойно".

В августе одна за другою были весело справлены три свадьбы.

Горянина радовалась за Дьякову и Прохорова, а Горянин был немного смущен.

Его школьный товарищ на время исчез. Стал ли он жить честною жизнью или опять где-нибудь обрабатывает богатую вдову — неизвестно, но Патмосов внимательно просматривает хронику столичной и провинциальной жизни и уверен, что скоро нападет на след Чемизова и исполнит свое обещанье.

Примечания

1

{Знаменитый русский представитель сыскного дела, долгое время бывший начальником сыскного отделения в Петербурге и выяснивший массу весьма сложных, загадочных преступлений. — Прим. авт.}