Рекс Стаут - И быть подлецом
Крамер посмотрел на меня.
— Что ты можешь сказать по этому поводу?
— Все то же самое, — ответил я. — Я объяснил сержанту, который, кстати сказать, ничего не ел, что эта штука не имеет никакого отношения ни к убийству, ни к какому другому преступлению, поэтому вопросы на эту тему ни к чему.
— Ты арестован как важный свидетель.
— Да, я знаю. Перли показал мне ордер. Почему бы вам не поговорить с мистером Вульфом? Возможно, он проявит великодушие.
— Черта с два! Мы говорили с ним. Послушай, Гудвин…
— Я разберусь с ним, — сказал О'Хара. Да, он был энергичным парнем.
Он сидел за своим столом, но теперь поднялся, обошел его, чтобы встать напротив меня. Я посмотрел на него с любопытством и немного озлобленно.
Он пытался сдерживаться.
— Вряд ли тебе это сойдет с рук, — заявил он. — Удивительно, что у вас с Вульфом хватило наглости попробовать утаить это. Анонимные письма — центральным фактор в этом деле, очень важный фактор. Сегодня ты пришел повидать этих людей, и у тебя в кармане лежало письмо об одной из них, практически обвиняющее ее в убийстве. Не хочешь же ты сказал, что это письмо не имеет отношения к преступлениям, которые мы расследуем?
— Именно это я и хочу сказать. Насколько я могу судить, мистер Вульф тоже. — Я повел рукой. — Мы оба можем это подтвердить.
— Вы заняли эту позицию и продолжаете ее придерживаться, зная, чем грозит обвинение в отказе от дачи показаний?
— Сущая правда.
О'Хара повернулся и выпалил Крамеру:
— Доставьте сюда Вульфа. Его надо было притащить уже несколько часов назад!
Становится теплее, подумал я про себя. Теперь должны были полететь перья. Но все сложилось не так, как задумал О'Хара.
В развитие событий вмешался телефонный звонок. Перли, который увидел, что его начальники слишком заняты, чтобы поднять трубку, подошел к столу и ответил. Сказав пару слов, он протянул трубку Крамеру со словами: «Это вас, инспектор». Крамер подошел к столу. О'Хара все еще смотрел на меня, но затем его внимание привлекли интонации в голосе Крамера, и он уставился на него. Наконец Крамер повесил трубку. На его лице было выражение человека, который только что что-то проглотил и пытался понять, по именно.
— Ну? — спросил О'Хара.
— Только что в приемную позвонили с радиостанции, — сказал Крамер. — Они готовят текст десятичасовой программы последних известий, в которую включено заявление, полученное несколько минут назад от Ниро Вульфа. Он заявляет, что решил загадку всех трех убийств, абсолютно без помощи полиции, и что очень скоро, возможно завтра, будет готов сообщить окружному прокурору имя убийцы и прочую необходимую информацию. На радиостанции хотят знать, будут ли у нас какие-нибудь комментарии.
Конечно, то, что я сделал, было вульгарным, но сдержаться я не смог.
Я откинул голову и заржал. Меня развеселила не столько сама новость, сколько выражение лица О'Хары, когда до него дошла вся прелесть этой информации.
— Толстая задница — буркнул Перли.
Я отчетливо сказал О'Харе:
— Если в следующий раз Крамер попросит вас выйти поговорить с ним в соседнюю комнату, рекомендую вам послушаться.
Он меня не услышал.
— Вопрос не в том, что Вульф надул меня, — сказал Крамер — вопрос в том, что он обнаружил и когда и каким образом он воспользуется этим. Если эта новость пойдет в эфир, я могу в тот же момент подавать в отставку.
— Что… О'Хара облизнул губы. — Что вы предлагаете?
Крамер не ответил. Он вытащил из кармана сигару, медленно взял ее в рот, снова вынул, кинул в мусорную корзину, не попал, промахнувшись на два фута, подошел к креслу, сел и глубоко вздохнул.
— Есть только два выхода, — сказал он. — Первый — оставить все как есть. Другой — попросить Гудвина позвонить ему, чтобы тот отозвал назад свое заявление. Гудвин скажет, что он скоро будет дома, и во всем отчитается. — Крамер снова вздохнул. — Я не буду просить об этом Гудвина.
Может быть, вы?
— Нет, это же шантаж. — О'Хара взревел как от боли.
— Да, — согласился Крамер. — Только когда этим занимается Вульф, это серьезно. Последние известия выйдут в эфир через тридцать пять минут.
Для О'Хары было легче проглотить кусок мыла.
— Может быть, то просто блеф? — с надеждой сказал он.
— Безусловно, это может быть и так, а может быть и нет. Выяснить это нетрудно: надо сидеть и ждать. Если вы не собираетесь разговаривать с Гудвином, я полагаю, мне следует выяснить, могу ли я поговорить с комиссаром. — Крамер встал.
О'Хара повернулся ко мне. Надо отдать ему должное, он посмотрел мне в глаза, когда спросил:
— Как насчет звонка Вульфу?
Я улыбнулся ему:
— Ордер, который показал мне Перли, находится где-то здесь. Он будет аннулирован?
— Ладно, у меня есть свидетели. — Я подошел к столу и стал возвращать на место содержимое своих карманов. Анонимное письмо лежало там, где его оставил О'Хара, когда решил ошеломить меня. Я поднял его и показал ему.
— Я забираю это, — сказал я. — Но если вы хотите, могу вам еще раз его показать. Разрешите воспользоваться телефоном?
Я обошел стол, упал в персональное кресло О'Хары, подтянул к себе телефон и попросил оператора связать меня с Ниро Вульфом. Тот спросил, кто я такой, и я ответил. Потом разыгралась небольшая комедия. После того, как я подождал более двух минут, в дверь постучали, и О'Хара крикнул:
«Войдите!» Дверь распахнулась, и вошли два человека с пистолетами в руках, на их лицах было напряженное выражение. Увидев, кто в комнате, они остановились как вкопанные, с крайне глупым видом.
— Что вам нужно? — пролаял О'Хара.
— Телефон, — сказал один. — Гудвин. Мы не знали…
— Господи! — взорвался Перли. — Меня что, здесь нет?
Это было нарушением дисциплины, поскольку присутствовали его начальники. Те двое столкнулись в дверях, вышли и закрыли за собой дверь.
Никто не мог обидеться на меня за то, что я от души расхохотался. Но всему есть предел, поэтому я прекратил смех и сидел тихо, пока в моем ухе не раздался голос, который я знаю лучше всех голосов в мире.
— Это Арчи, — сказал я.
— Где ты? — Голос был ледяным от злости, но она распространялась не на меня.
— В кабинете О'Хары. Сижу за его столом и воспользовался его телефоном. Я здорово проголодался. Присутствуют О'Хара, Крамер и сержант Стеббинс. Если быть абсолютно честным, Крамер и Перли не виновны. Это дурацкое шоу — сольное выступление О'Хары. Он полностью осознал свою ошибку и приносит искренние извинения. Ордер на мой арест остался в прошлом. Письмо насчет мисс Венс находится у меня в кармане. Я ничего им о нем не сказал. Я свободен и могу идти куда угодно, в том числе и домой.
О'Хара просит в качестве личного одолжения, чтобы вы отменили заявление, которое дали радиокомпании. Это возможно?
— Если я так решу, то да. Это было устроено через мистера Ричардса.
— Я так и думал. Вам следовало бы видеть лицо О'Хары, когда он узнал об этом. Если вы решите отозвать заявление — а все мы здесь надеемся, что так оно и будет, — то делайте это немедленно, и меньше чем через двадцать минут я буду дома. Скажите Фрицу, что я голоден.
— Мистер О'Хара — простофиля. Передай ему мои слова. Я временно отложу свое заявление, но на определенных условиях. Оставайся у телефона, Через некоторое время я перезвоню.
Я повесил трубку, откинулся и улыбнулся, глядя на три вопрошающих лица.
— Скоро перезвонит. Он считает, что может временно отложить свое заявление, но у него есть несколько соображений по поводу условий. — Я обратился персонально к О'Харе. — Вообще-то он просил вам передать, что вы простофиля, но, поскольку я думаю, что было бы тактичнее не упоминать об этом, я молчу.
— В один прекрасный день он расквасит себе нос, — сказал О'Хара.
Они уселись и начали обмениваться репликами. Я их не слушал, поскольку голова моя была занята другим. Я готов был признать, что Вульф повел в счете, вовремя выступив со своим хвастливым заявлением, но что дальше? Действительно ли у него есть что-нибудь, а если есть, то что именно? Было бы лучше, если бы он докопался до чего-нибудь серьезного.
Крамер и Стеббинс еще не были готовы смириться с поражением, а что касается О'Хары, я молил бога, чтобы, когда Вульф перезвонит, он не потребовал, чтобы я двинул помощника комиссара по спине, а потом сказал, что это все шутка, и очень смешная. В общем, когда раздался звонок, все выглядело довольно мрачно, и я поднял трубку как у себя дома.
Вульф спросил, все ли еще на месте, и я сказал, что все. Он попросил передать им, что заявление не будет передаваться в десять часов, и, таким образом, его выход в эфир отсрочен. Я доложил им слова Вульфа. Затем Вульф попросил меня сделал доклад о событиях дня.
— Сейчас? спросил я. — По телефону?
— Да, — сказал он. — Кратко, самую суть. Если есть какие-нибудь противоречия, которые могут опровергнуть мои выводы, я должен знать о них.
