Агата Кристи - Рождественское убийство
Он повернулся и посмотрел на дом.
— Как много здесь окон! Дома, мадемуазель, имеют свои глаза и свои уши. Очень жаль, что англичане так любят открытые окна.
На террасу вышла Лидия.
— Обед готов. Пилар, дорогая моя, все устроилось вполне благополучно. Альфред расскажет вам все после обеда. Идемте.
Все вошли в дом. Пуаро с задумчивым лицом шел последним.
После обеда, выходя из столовой, Альфред сказал Пилар:
— Пройдемте в мой кабинет, мне нужно с вами поговорить.
Он провел ее в кабинет и закрыл дверь. Все остальные прошли в гостиную. В холле остался один Пуаро, задумчиво смотревший на закрытую дверь кабинета.
Внезапно он почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Оглянувшись, он увидел старого дворецкого, который неловко переминался с ноги на ногу.
— Трессильян? Что вы хотите?
Старик выглядел расстроенным.
— Я хотел поговорить с мистером Ли, сэр, но он занят.
— Что-нибудь произошло? — поинтересовался Пуаро.
— Да, — медленно произнес Трессильян, — нечто очень странное. Бессмыслица какая-то.
— Расскажите мне, — настаивал Эркюль Пуаро.
— Видите ли, сэр, — после некоторого колебания сказал Трессильян, — вы, может быть, заметили, что по обе стороны от парадной двери находилось по большому декоративному пушечному ядру. Так вот, сэр, одно из них исчезло.
— Когда? — Пуаро с удивлением приподнял брови.
— Сегодня утром оба еще были на месте, сэр. Готов поклясться в этом.
— Дайте мне взглянуть.
Они вышли через парадную дверь. Пуаро нагнулся и внимательно осмотрел оставшееся на месте пушечное ядро. Когда он выпрямился, лицо его было мрачно.
— Кто мог украсть его, сэр? — дрожащим голосом спросил Трессильян. — В этом нет никакого смысла.
— Мне это не нравится, — пробормотал Пуаро. — Мне это очень не нравится…
Трессильян встревоженно смотрел на него.
— Что происходит в доме, сэр? С тех пор, как убили хозяина, здесь все так изменилось! Я все время чувствую, что хожу как во сне. Я начинаю путать вещи, и иногда мне кажется, что я не должен доверять своим собственным глазам.
Эркюль Пуаро покачал головой.
— Вы не правы. Своим глазам всегда следует доверять.
— Нет, — возразил Трессильян, — у меня плохое зрение, я вижу гораздо хуже, чем прежде. Я путаю вещи… и людей. Я уже слишком стар для своей службы.
Пуаро похлопал его по плечу.
— Мужайтесь, Трессильян.
— Благодарю вас, сэр. Вы это говорите по доброте своей, я знаю. Но я действительно слишком стар. Я все время возвращаюсь к былым дням, дням своей молодости. Мисс Джени, мистер Дэвид, мистер Альфред — я помню их еще детьми, но с того дня, как вернулся домой мистер Гарри…
— Да, я так и думал. — Пуаро кивнул головой. — Вы только что сказали: «С тех пор, как убили хозяина…», но ведь это началось раньше! С того дня, как вернулся домой мистер Гарри, именно с того дня в доме все изменилось и у вас появилось ощущение нереальности происходящего?
— Вы совершенно правы, — согласился дворецкий. — Именно тогда. Мистер Гарри всегда приносил в дом неприятности, даже в молодости.
Его глаза вновь взглянули на опустевший каменный постамент.
— Кто же мог взять его, сэр? — прошептал он. — И зачем? Это… это просто безумие.
— Боюсь, что это не безумие, — сказал Пуаро. — Это нормальная психология преступника. Кто-то, Трессильян, сейчас находится в большой опасности.
Он резко повернулся и вошел в дом.
Из кабинета вышла Пилар. Красные пятна выступили у нее на лице, глаза сверкали.
Когда Пуаро подошел к ней, она внезапно остановилась и недовольно топнула ногой.
— Я не соглашусь на это! — воскликнула она.
— На что вы не согласитесь, мадемуазель? — спросил с интересом Пуаро.
— Альфред только что сказал мне, что я должна получить ту часть наследства, которую дедушка оставил моей матери.
— И что же?
— Он сказал, что по закону мне ничего не причитается, но все решили, что по справедливости мне должна достаться мамина часть наследства.
— Ну и что? — вновь повторил Пуаро.
— Неужели вы не понимаете? — Пилар топнула ногой. — Они дают ее мне! Дают! Мне!
— Это уязвляет вашу гордость, мадемуазель? Но ведь они правы — все должно быть по справедливости.
— Вы ничего не понимаете… — пробормотала Пилар.
— Напротив, — возразил Пуаро, — я вас отлично понимаю.
— О!.. — Пилар раздраженно отвернулась.
Раздался звонок. Пуаро оглянулся и увидел за замерзшей дверью силуэт суперинтенданта Сагдена.
— Куда вы сейчас идете? — торопливо спросил Пуаро девушку.
— В гостиную, — сердито отвечала она.
— Хорошо. Будьте все время с людьми, — быстро произнес Пуаро. — Не ходите по дому одна, особенно с наступлением темноты. Будьте осторожны. Вы в величайшей опасности, мадемуазель! Вы никогда не будете в большей опасности, чем сегодня.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел навстречу Сагдену.
Суперинтендант подождал, пока Трессильян уйдет в буфетную, и сунул Пуаро под нос телеграмму.
— Наконец-то у нас кое-что есть, — сказал он. — Читайте. Это от полиции Южной Африки.
Пуаро прочел:
— «Единственный сын Эбенезера Фарра умер два года назад».
— Ну, теперь мы все знаем! — воскликнул Сагден. — Я все время шел совсем по другому пути.
IV
Пилар продефилировала в гостиную с высоко поднятой головой.
Она направилась прямо к Лидии, которая сидела у окна и что-то вязала.
— Лидия, я пришла сказать вам, что я не возьму этих денег. И вообще, я сейчас же уезжаю…
Лидия удивленно отложила вязание.
— Дорогое мое дитя, Альфред, наверное, плохо вам это разъяснил. Если вы думаете, что это милостыня, вы глубоко ошибаетесь. Это не какая-нибудь доброта или благородство с нашей стороны, но простое восстановление справедливости. Если бы ваша мать была жива, она унаследовала бы эти деньги, а вы получили бы их от нее. Это ваше право — ваше кровное право. Это не милостыня, а только справедливость.
— Именно поэтому я и не могу принять ваши деньги! — горячо воскликнула Пилар. — О, господи, как мне нравилась жизнь здесь! Было так весело, так интересно! Но теперь вы все испортили! Я сейчас же уеду… а вам больше… больше не придется… волноваться из-за меня…
Последние слова потонули в рыданиях. Пилар повернулась и, не глядя ни на кого, выбежала из комнаты.
Лидия была поражена.
— Я совершенно не ожидала, — беспомощно произнесла она, — что Пилар это так воспримет!
— Девочка выглядит совершенно расстроенной, — заметила Хильда.
— Э-э… — откашлявшись, зловеще произнес Джордж, — я предупреждал сегодня утром, что никогда не следует нарушать закон. У Пилар хватило ума понять это самой. Она отказывается принять милостыню!
— Это не милостыня! — резко повторила Лидия. — Это ее право!
— Она сама, по-видимому, так не думает! — съязвил Джордж.
Вошли суперинтендант Сагден и Эркюль Пуаро. Сагден огляделся.
— Где мистер Фарр? Мне нужно с ним поговорить.
Прежде чем кто-либо успел ответить, Эркюль Пуаро резко спросил:
— Где синьорита Эстравадос?
— Пошла укладывать вещи, — в голосе Джорджа Ли слышалось злобное удовлетворение. — Видимо, она сыта по горло своими английскими родственниками!
Пуаро резко повернулся.
— Идемте! — бросил он Сагдену.
Выйдя в холл, они услышали звук падения чего-то тяжелого и далекий вскрик.
— Скорее! — закричал Пуаро. — Скорее!
Они промчались через холл, поднялись по лестнице в дальнем конце дома. Дверь комнаты Пилар была открыта, и в проходе стоял мужчина. Когда Пуаро и Сагден подбежали к нему, он обернулся. Это был Стивен Фарр.
— Она жива… — тихо произнес он.
Пилар стояла, прижавшись к стене своей комнаты. Она, не мигая, смотрела на пол, где лежало большое пушечное ядро.
— Оно было укреплено над моей дверью, — едва дыша, пробормотала Пилар. — Оно упало бы мне прямо на голову, но, входя, я зацепилась юбкой за гвоздь и чуть задержалась.
Пуаро наклонился и снял с гвоздя нитку пурпурного твида, затем поднял голову и печально кивнул.
— Этот гвоздь, мадемуазель, — сказал он, — спас вам жизнь.
— Слушайте, что все это значит? — озадаченно произнес Сагден.
— Кто-то пытался убить меня! — закричала Пилар.
Суперинтендант Сагден посмотрел на дверь.
— Примитивная ловушка. Старомодная и примитивная ловушка. И целью ее было убийство! Значит, уже второе убийство планировалось в этом доме, но на сей раз затея не удалась!
— Слава богу! — хрипло проговорил Стивен Фарр, — вы в безопасности.
Пилар беспомощно всплеснула руками, обратив взор к нему.
