Агата Кристи - Лощина
— Вот как?
— В моем списке подозреваемых первой идет Вероника Крей. Она поссорилась с Кристоу, сказала, что ненавидит его, и она, мне кажется, способна была его пристрелить. Но никаких доказательств, что она это сделала, у меня нет. Каким образом она могла бы украсть револьвер из коллекции сэра Генри? В этот день никто ее в «Долине» или в окрестностях не видел. Я совершенно уверен, что и сейчас у нее этого револьвера нет.
— Вы в этом действительно уверены?
— Да. Я мог бы попросить ордер на обыск, но этого не понадобилось. Она сама нам предложила осмотреть ее виллу сверху донизу, а величина виллы — с носовой платок! После первого предварительного следствия я дал распоряжение следить за мисс Крей и мисс Савернейк. Их ни на минуту не упускали из виду. Я даже сам побывал в студии мисс Савернейк. Она не сделала ни одного подозрительного жеста.
— Что же она делала после дознания?
— Она вернулась прямо в Лондон, в свою мастерскую, и была у нас на глазах все время. В ее мастерской нет этого револьвера. Она очень любезно приняла меня и моего помощника, можно даже сказать, что это ее забавляло. То, что мы там увидели, нас немного удивило. Я вас спрашиваю, как люди могут покупать скульптуры, которые состоят из бесформенных выпуклостей, из искривленных кусков металла. Если бы нас не предупредили, мы бы ни за что не угадали, что перед нами именно лошадь!
Пуаро нахмурился.
— Лошадь?
— Да, лошадь, если ее можно так назвать. Ну, зачем ваять лошадь, если не знаешь, как она выглядит! Можно было бы сначала посмотреть на настоящую…
— Лошадь! — прошептал Пуаро.
— Почему это вас так удивляет? — спросил Грэндж.
— Ассоциация идей.
Грэндж поразмыслил над этим ответом и спросил:
— Вы знали, что через сорок восемь часов после нашего визита мисс Савернейк вернулась сюда?
— Да. Мы с ней встретились в лесу и мило поболтали…
— Она не сидит на месте! Это ведь ее имя Кристоу произнес умирая, это вполне могло быть что-то вроде обвинения. Только все это не дает никаких оснований для каких-то утверждений.
Пуаро кивнул. Грэндж продолжал:
— С другой стороны, у меня создается впечатление, что все здесь что-то знают. Леди Эндкателл так и не смогла нам объяснить, зачем в то утро она взяла пистолет из коллекции своего мужа. Этот поступок не имеет никакого смысла. У меня бывают моменты, когда я сомневаюсь, что она в здравом уме!
— Будьте уверены — она не сумасшедшая, — сказал Пуаро.
— В отношении Эдварда Эндкателла на одно мгновение у меня появились основания для обвинения. Леди Эндкателл сказала или, вернее, дала мне понять, что Эдвард был влюблен в мисс Савернейк уже много лет. Это позволяло мне думать, что у него есть мотив для убийства Джона Кристоу. Только сейчас я узнаю, что он помолвлен с другой, мисс Хардкастл. Что вы можете иметь против него после этого?
Пуаро что-то пробормотал. Ободренный, Грэндж продолжал:
— Остается молодой Дэвид. Леди Эндкателл мне о нем рассказала. Его мать умерла в клинике для умалишенных. У нее была мания преследования, ей казалось, что все хотят ее убить. Отягощенная наследственность значит очень много. Может быть, сын такой матери вбил себе в голову, что доктор Кристоу — психиатр, приехал сюда только для того, чтобы обследовать его и доказать, что он тоже сумасшедший. Этот молодой Дэвид — престранный тип, очень нервный…
Грэндж глубоко вздохнул и безнадежно заключил:
— Таким образом, вы видите, куда я клоню! У меня масса разных предположений, все они очень неопределенны и никуда меня не ведут!
— Точнее, — сказал Пуаро, — они вас уводят от цели, вместо того, чтобы приближать!.. Что же, этого следовало ожидать!
Грэндж с удивлением посмотрел на Пуаро и заговорил снова:
— Все эти Эндкателлы — очень странная семья! Я мог бы поклясться, что они все знают в этой истории!
— Будьте уверены, они действительно все знают. Инспектор смотрел на Пуаро с недоверием.
— Да, — повторил Пуаро, — они все знают! Долго я сомневался, но теперь я совершенно в этом убежден!
Грэндж все больше и больше мрачнел.
— И они договорились молчать! Ну хорошо, я их все-таки заставлю заговорить! Сначала я найду револьвер! Я ничего не пожалею, чтобы им доказать!
— Кому «им»?
— Им всем! Они издеваются надо мной, они направляют меня по ложному следу, делают вид, что помогают мне и моим людям, а в итоге мы все время в тупике! Пусть они делают, что хотят, мне нужно что-то существенное и реальное, вот тогда все станет ясно!
Пуаро некоторое время смотрел в окно, обернулся и спросил:
— Вы хотите иметь что-то существенное и реальное? Хорошо, если я не ошибаюсь, вы сможете найти это у моей изгороди, около калитки!
Они вышли из дома. Поиски не были долгими. Грэндж сразу же нашел в траве предмет, который его люди искали уже так много времени.
Стоя на коленях, инспектор поднял голову и воскликнул:
— Это револьвер! И мне кажется, что именно он отсутствует в коллекции сэра Генри! Мы это сразу же узнаем по номеру. Потом останется только установить, не этим ли оружием был убит Кристоу. Все упрощается…
На мгновение его глаза с сомнением остановились на Пуаро.
— Уж не думаете ли вы, инспектор, — сказал тот, — что именно мне понадобилось отнимать жизнь у несчастного Джона Кристоу?
Полицейский заметно смутился. Очень осторожно, обернув руку носовым платком, он поднял револьвер.
— На этот раз, — сказал он, — мне, кажется, действительно повезло!
— Вы будете держать меня в курсе дела?
— Конечно, месье Пуаро, я вам позвоню.
Грэндж сдержал свое слово. Он позвонил в тот же вечер.
— Это вы, месье Пуаро? Сообщаю вам обещанные сведения. Это тот револьвер, который был взят из коллекции сэра Генри, и тот, которым убили Джона Кристоу, — Грэндж ликовал. — Никаких сомнений! На нем прекрасные отпечатки пальцев. Большой палец, указательный и часть среднего. Я не ошибся, когда сказал вам, что мне наконец повезло!
— Вы установили принадлежность отпечатков?
— Еще нет. Но я уверен, что они не принадлежат миссис Кристоу. Судя по их величине, это отпечатки мужских пальцев. Завтра же утром я поеду в «Долину» и у всех возьму отпечатки пальцев. Тогда мы узнаем, где находимся и чего достигли.
— Искренне желаю вам удачи, — пожелал Пуаро. На следующий день Грэндж позвонил снова. Вчерашнего энтузиазма у него как не бывало.
— Хотите услышать новости, месье Пуаро? — начал он унылым голосом. — Отпечатки не принадлежат никому, кто замешан в этом деле. Ни Эдварду, ни Дэвиду, ни сэру Генри… Тем более они не имеют ничего общего с отпечатками Герды Кристоу, Генриетты Савернейк, Вероники Крей, Мидж Хардкастл и леди Эндкателл. Они даже не принадлежат прислуге! Значит, выходит, что преступление совершил кто-то посторонний, кто что-то имел против Кристоу — кто-то, о ком мы ничего не знаем. Какой-то невидимка проник в кабинет сэра Генри, чтобы украсть оружие. Он убил Кристоу, выбросил револьвер около вашего дома и растворился в атмосфере.
Пуаро выразил инспектору свое сочувствие и спросил, не хочет ли тот взять образец его собственных отпечатков пальцев.
— Не могу отказаться, — ответил Грэндж, — приходится все принимать в расчет, месье Пуаро. Вы были там во время совершения преступления, и вы оказались лицом наиболее подозрительным из всех, кто замешан в этом деле!
Глава XXVII
Снова состоялось следствие. И решение его и заключение были следующими: «Покойный был убит неизвестным или несколькими неизвестными лицами».
При оглашении этого вердикта Пуаро стоял в углу зала. Он кивнул в знак согласия — решение и не могло быть другим.
После окончания процедуры члены семьи Эндкателл подошли к Герде и ее сестре, чтобы сказать им несколько слов. В глубоком трауре Герда имела все то же выражение грусти и глупости. Ее сестра сообщила, что на этот раз они приехали не на машине, а поездом, так как Герда с детьми живет у нее в Бексхилле.
Леди Эндкателл пожала Герде руку и выразила надежду, что они не потеряют связь.
— Может быть, в один из ближайших дней мы с вами встретимся в Лондоне, вместе позавтракаем, походим по магазинам?
Герда пробормотала что-то невнятное. Сестра уже тащила ее в сторону вокзала.
— Бедная Герда! — сказала Мидж. — Для нее все-таки есть какая-то польза от смерти Джона: она избавилась от вашего тягостного для нее гостеприимства, дорогая Люси!
— Вы не очень-то любезны, Мидж! — ответила леди Эндкателл. — Я же стараюсь сделать, как лучше.
— К сожалению, это ничего не улаживает, наоборот.
— Во всяком случае, — продолжала леди Эндкателл с радостью, — можно, наконец, сказать, что вся эта скверная история закончилась! Единственный, кто заслуживает сожаления, это инспектор Грэндж. Как вы думаете, доставит ли ему утешение и удовольствие, если мы пригласим его к себе на завтрак, как друга, конечно?
