Фил Гровик - Секретный дневник доктора Уотсона
Рейли попросил нас обоих отойти подальше от поезда, от его людей и в особенности от Оболова, который теперь стоял на крыше солдатского вагона и с подозрением смотрел на нас сверху вниз. Мы уединились на ровном участке одного из холмов, между которыми стоял наш поезд.
– Джентльмены, – начал Рейли, – мне придется рассказать вам такие вещи, что, пожалуй, лучше присесть. Не знаю, как вы отреагируете на мои слова, но на всякий случай я отдам вам, мистер Холмс, свой пистолет. – Передав пистолет моему другу, Рейли продолжил: – Мистер Холмс, доктор Уотсон, я сдаю свое оружие, так как это единственный способ доказать мои добрые намерения. Для начала, чтобы вы поняли, почему я лучше подхожу для решения деликатных вопросов, чем вы, я собираюсь рассказать вам, кто я на самом деле, и кратко описать мои передвижения во время этой войны.
Именно тогда Рейли поведал нам б́ольшую часть той информации, которую я уже представил в этом повествовании, когда говорил о его прошлом.
– А теперь вернемся к вашему вопросу о Микояне, – сказал далее чекист. – Мне стало очевидно, что вы оба ничего не сможете предпринять. При таких обстоятельствах мне ничего не оставалось, кроме как немедленно его пристрелить. Вспомните: он забрал единственную телеграмму от Юровского – кстати, я потом вынул ее у него из кителя – и отдал приказ телеграфисту под страхом смерти никому не раскрывать ее содержание. К тому же он рассказал мне, что несчастный телеграфист погиб во время сражения. Поэтому смерть Микояна скроет любые следы информации о том, кто находится у нас в вагоне. Во-вторых, очевидно, что нельзя было допустить, чтобы кто-то видел, как я стреляю в Микояна. Поэтому я просто перевел вину на того, кто не будет возражать. А кричал я: «Предатель, предатель!» Тогда люди Микояна поверили, что тот человек был двойным агентом, затесавшимся в наши ряды. Все просто.
– Возможно, просто для вас, – заметил я. – Но для меня это впечатляющий пример стремительного мышления и действия, лучший из всех, которые я когда-либо видел.
Было очевидно, что Холмсу мое замечание не понравилось.
– А теперь, джентльмены, – заявил полковник, – я скажу вам нечто весьма неприятное. То, ради чего мы здесь.
Мы с детективом шагнули поближе к Рейли.
– Мистер Холмс, доктор Уотсон, в Петрограде я предупреждал вас, что не следует верить словам ни единого русского, а доверять англичанину можно только на одну десятую. Так что сами смотрите, насколько вы можете доверять мне. И все же я никогда не говорил более правдивых вещей, чем скажу сейчас. Меня послали не для того, чтобы я помог вам выполнить задачу по спасению царской семьи. Напротив, я должен был обеспечить ваш провал. Причем в процессе этого провала и вы, и вся царская семья должны были погибнуть.
Я остолбенел и едва мог дышать.
Однако Холмс, услышав это признание, лишь покачал головой и обратился ко мне:
– Итак, Уотсон, мы наконец знаем, зачем мы здесь. Именно вы и я должны были стать козлами отпущения.
Признание
Откровение Рейли вывело меня из равновесия, а Холмс принялся кружить вокруг полковника, напоминая ястреба, подстерегающего добычу. Казалось, сыщик никак не может примириться с тем, что не сумел заранее разгадать тайну, которая могла бы стоить нам всем жизни. Он некоторое время молчал, а потом вдруг остановился и вернул пистолет Рейли, глядя тому прямо в глаза. Мне было очевидно, что его жест означает безмолвное перемирие. Затем Холмс снова принялся ходить кругами, слушая оставшуюся часть рассказа Рейли:
– Я не знаю, почему вас хотели уничтожить. Такие люди, как я, не задают вопросов, а лишь исполняют приказы – во всяком случае, те, которые хотят исполнять. Меня временно откомандировали из Секретного разведывательного управления в разведку военно-морского флота, а там я получил четкий и недвусмысленный приказ от заместителя директора этой службы…
– Сэра Рэндольфа Ньюсома, – перебил Холмс.
Рейли удивленно вскинул брови:
– Вы с ним знакомы?
– Скажем так: мы о нем осведомлены и не единожды слышали имя сэра Рэндольфа Ньюсома.
– Мы с ним тайно встретились несколько месяцев назад недалеко от Харвича, в одном доме, специально предназначенном для подобных бесед, – продолжил рассказ Рейли. – Мне сообщили, что Шерлок Холмс и доктор Джон Уотсон попытаются спасти царскую семью. Мне также передали, что против этого резко возражают некоторые лица из высших правительственных кругов. Конечно, существуют те, кто желал вам успеха, но я получал приказы от противоположной стороны. Более того, ни при каких обстоятельствах нельзя было допустить, чтобы вина за смерть членов царской семьи легла на большевиков; Ньюсом это особо подчеркнул. Но способ выполнения поручения оставил полностью на мое усмотрение. Мне обещали столько денег, сколько потребуется для проведения операции. Сэру Джорджу Бьюкенену, я почти уверен, сообщили совсем другое. Его начальником, конечно, является британский министр иностранных дел, имя которого известно любому англичанину, Артур Бальфур. Насколько я понял, сэр Джордж верит в то же, во что и вы: вы отправлены для спасения Романовых, а меня британское правительство тайно послало в помощь вам. Он также сказал мне, что имеется особая договоренность с лидером белых, адмиралом Колчаком, что он будет способствовать мне в выполнении поставленной задачи. Думаю, сэр Джордж не понимает, кто я такой на самом деле и какое задание выполняю. Поэтому я до сих пор не уверен, в курсе ли посол, что представляла собой моя основная работа до того, как меня откомандировали в разведку военно-морского флота. Возможно, когда-нибудь я смогу вам об этом поведать, а пока скажу лишь, что Стравицкого и Оболова я знаю уже много лет: мы познакомились в России, и они мне очень помогли тринадцать лет назад в Порт-Артуре во время Русско-японской войны.
– Вы хотите сказать, что уже тогда работали на Секретное разведывательное управление Англии? – уточнил я.
– Да. Именно там Стравицкий спас мне жизнь. Оболов оставался со мной только потому, что на меня работал Стравицкий. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я стал так осторожен с ним.
Мы с Холмсом молча кивнули.
– Что касается моих людей, то они все из ЧК. Они преданы делу революции до мозга костей. Но каждый из них думает, что и я такой же. Они также считают, что мы выполняем особую личную просьбу Ленина – доставить царскую семью в Москву для проведения судебного процесса. Цель этого суда – показать миру, почему красные были вынуждены устроить революцию, и возложить вину за народные страдания исключительно на царя. Большевики полагают, что это снимет всю вину с них и с их лидера, товарища Ленина. Роль же самого Ленина в нашем деле представляется мне загадкой. Допустим, он знает, кто вы такие. Но о чем еще он осведомлен? Может ли Ленин быть заодно с британцами? Все возможно, и по многим причинам бесполезно даже гадать об этом. – Рейли вздохнул. – Я не скрывал от своих подчиненных, что это будет опасное задание, потому что мы отправляемся прямо в центр ведения боевых действий, туда, где разворачиваются основные события Гражданской войны. Мало того, даже областные советы, как, например, Уральский, с которым вы успели познакомиться, фактически бастуют и выступают против Москвы. Многие комиссары хотят стать автономными правителями своих областей. Поэтому мои соратники были готовы к проблемам и даже почти желали их. Однако меня очень сильно беспокоит одна вещь: Бальфур напрямую приказал Бьюкенену заставить меня работать с Колчаком. Зачем в это дело впутывать еще и адмирала? Ньюсом не говорил, знает ли Колчак про полученное мной задание, поэтому я заподозрил многоступенчатый обман и решил использовать Колчака в своих целях. Когда я встречался с адмиралом, еще до того, как познакомить вас с ним, он изложил мне тот же план, что и вам: на обратном пути из Екатеринбурга наш поезд окружат, я прикажу своим людям сдаться, люди Колчака застрелят их как предателей, а вы и я вместе с царской семьей окажемся в безопасности в руках белых, которые затем проводят нас до Архангельска. Там, после вторжения союзников, которое запланировано на последние недели июля, вас всех вывезут из страны. Теперь совершенно очевидно, что адмирал ничего не знал о приказах, полученных мной от сэра Рэндольфа. Теперь мне кажется, что про них вообще никто не знал.
Холмс снова перебил его, обратившись ко мне:
– Звучит знакомо, Уотсон? Одно звено цепи не знает о функциях другого.
– Несомненно, – кивнул я.
– Звенья цепи? – переспросил Рейли.
– Да. Я расскажу вам о них позднее. Пожалуйста, продолжайте, – попросил Холмс, и полковник стал объяснять дальше:
– Я собирался использовать атаку белых как прикрытие для вашей смерти и гибели членов царской семьи.
